Бесплодные земли

Три писсуара блеснули безупречной, без единого пятнышка, белизной под лампами дневного света. Последние капли стекли в слив раковины, и затычка торжественно встала на место. И все.

Джейк закрыл дверь и пошел дальше по коридору, громко стуча каблуками. По пути заглянул в канцелярию, но увидел там только мисс Франкс. Она самозабвенно разговаривала по телефону, раскачиваясь взад-вперед на своем вращающемся стуле и накручивая на палец прядь волос. На столе перед ней стоял серебряный колокольчик. Джейк подождал, пока она отвернется от двери, и тихонечко проскользнул мимо. А уже через тридцать секунд он стоял под сияющим утренним солнцем позднего мая.

Я стал прогульщиком… я сачканул. Джейк и сам не поверил. Даже тревога, паника и смятение не смогли заглушить его крайнего – искреннего – изумления вследствие столь неожиданного поворота событий. Минут через пять, когда я не вернусь из сортира, мисс Эйвери отправит кого-нибудь, чтобы проверить… и тогда все раскроется. Все узнают, что я сачканул, что я смылся с экзамена.

Тут он вспомнил, что папка с его сочинением осталась лежать на парте.

Они прочтут его и подумают, что я спятил. Fou. Да, все правильно. Так они и подумают. Потому что я в самом деле спятил.

А потом у него в голове зазвучал другой голос. Голос того человека с глазами воина… который носил два больших револьвера на широких ружейных ремнях очень низко на бедрах. Холодный, суровый голос… но были в нем утешение и тепло.

Нет, Джейк, – говорил Роланд, – ты не спятил. Ты не можешь понять, что с тобой происходит, тебе сейчас страшно, но ты не рехнулся, и не надо бояться ни тени своей, что за тобой шагает утром, ни тени вечерней своей, что встает пред тобой. Просто нужно найти путь обратно домой, вот и все.

– Но куда мне идти? – прошептал Джейк. Он стоял сейчас на Пятьдесят шестой между Парком и Мэдисон и смотрел на снующие мимо автомобили. Проехал автобус, оставив после себя едкий шлейф выхлопных газов. – Куда мне идти? Где эта чертова дверь?

Но голос стрелка уже замер.

Джейк повернул налево, к Ист-Ривер, и слепо пошел вперед. Он понятия не имел куда. Ни малейшего представления. Он мог только надеяться, что ноги сами приведут его в нужное место… в хорошее место… как недавно они его завели в плохое.

5

Это случилось три недели тому назад.

Нельзя даже сказать: «Началось три недели назад», потому что, когда «началось», это предполагает некоторое последующее развитие, а его не было. Развивались только голоса. Каждый из них настаивал на своем варианте реальности все решительнее и жестче, но все остальное именно «случилось», в одно мгновение.

Он вышел из дома в восемь утра – он всегда выходил пораньше, когда погода была хорошей, чтобы пройтись пешком, а май в этом году выдался просто чудным. Папа уже отбыл на телестудию, мама еще не вставала, а миссис Грета Шоу, обосновавшись на кухне, пила кофе и читала свою «Нью-Йорк пост».

– До свидания, Грета, – сказал он ей. – Я пошел в школу.

Она махнула ему рукой, не отрываясь от газеты.

– Счастливо, Джонни.

Все как всегда. Еще один день жизни.

И так продолжалось еще двадцать пять минут. А потом все изменилось. Уже навсегда.

Он шел по улице (в одной руке школьная сумка, в другой – пакет с завтраком) и глазел на витрины. За двенадцать минут до конца жизни – какой Джейк всегда ее знал, – он на минутку остановился перед витриной «Брендио», где манекены в меховых шубах и стильных костюмах застыли в позах непринужденной беседы. Думал он только о том, как днем, после школы, пойдет в кегельбан. 158 – его рекорд. Очень неплохо для мальчика его возраста. Он мечтал когда-нибудь заняться этим всерьез и стать профессиональным игроком (если бы папа узнал об этом, он бы тоже рассвирепел не на шутку).

Но все ближе и ближе мгновение, когда разум его неожиданно помутится.

Он перешел через Тридцать девятую. До рокового мгновения осталось чуть меньше семи минут. На Сорок первой ему пришлось подождать у светофора, пока не зажжется зеленый – ИДИТЕ. Осталось четыре с половиной минуты. Джейк помедлил у книжного магазина, что на углу Пятой и Сорок второй. Именно в этот миг, когда привычной размеренной жизни ему осталось чуть более трех минут, Джейк Чеймберз ступил под сень той невидимой силы, которую Роланд называл ка-тетом.

Постепенно его захватило какое-то странное, неприятное ощущение. Поначалу ему показалось, что кто-то за ним наблюдает, но очень быстро он понял, что это не так… или не совсем так. У него было такое чувство, что все это с ним уже происходило… как будто начал сбываться давнишний сон, который почти забылся. Он думал, что странное чувство сейчас пройдет, но оно не прошло. Оно стало только сильнее, и постепенно к нему примешалось еще кое-что… неподдельный ужас.

Впереди, на ближайшем углу Пятой и Сорок третьей, возился чернокожий торговец в смешной панаме, устанавливая тележку с напитками.

Это тот самый, который сейчас закричит: «Господи, да его же убило!» – подумал Джейк.

С той стороны к переходу приближалась толстая тетенька с блюмингдейловским пакетом в руке.

Она выронит свой пакет. Выронит его, поднесет руки ко рту и завизжит. Пакет раскроется, и внутри будет кукла, запеленутая в красное полотенце. Я увижу ее с дороги, когда буду лежать на проезжей части, а кровь просочится ко мне в штаны и разольется вокруг маленьким озерцом.

Сразу за тучной женщиной шел долговязый дядька, одетый в серый шерстяной костюм и с «дипломатом» в руке.

Его стошнит прямо себе на ботинки. Он уронит портфель, и его стошнит прямо на ботинки. Что со мной происходит?

Но ноги сами несли его к переходу – как раз зажегся зеленый, и толпа устремилась через улицу оживленным тесным потоком. Где-то сзади, неуклонно приближаясь к нему, шел священник-убийца. Джейк это знал, как знал он и то, что сейчас уже зажжется красный и руки священника протянутся к нему, чтобы толкнуть… но он даже не смог оглянуться. Как в кошмарном сне, когда понимаешь, что тебе угрожает опасность, но сделать ничего не можешь, потому что события во сне тебе неподвластны.

Осталось пятьдесят три секунды. Впереди чернокожий торговец открыл дверцу сбоку тележки.

Сейчас он достанет бутылочку «Йо-Хо», – подумал Джейк. – Бутылку – не банку. Встряхнет и осушит одним глотком.

Торговец достал из тележки бутылочку «Йо-Хо», энергично ее встряхнул и сковырнул крышку.

Осталось сорок секунд.

Сейчас переключится светофор.

Белая надпись ИДИТЕ погасла. Красными вспышками замерцала – СТОИТЕ. А где-то там, менее чем в полуквартале отсюда, большой синий «кадиллак» вырулил в проулок между Пятой и Сорок третьей. Джейк это знал, как знал он и то, что на водителе – тучном мужчине – будет синяя шляпа, точно такого оттенка, как и его машина.

Сейчас я умру!

Ему так хотелось выкрикнуть это вслух – этим прохожим, не подозревающим ни о чем, – но челюсть как будто свело. Ноги сами собой несли его к переходу. Надпись СТОЙТЕ перестала мерцать и загорелась своим ровным красным предупреждением. Торговец сунул пустую бутылку из-под «Йо-Хо» в урну на углу. Толстая тетка на той стороне встала на краю тротуара, держа фирменный пакет за ручки. Мужчина в сером костюме встал сразу за ней. Осталось всего восемнадцать секунд.

Пора показаться фургону со склада игрушек, подумал Джейк.

Подпрыгивая на выбоинах в асфальте, мимо проехал большой фургон с надписью ТУКЕР. ИГРУШКИ ОПТОМ и картинкой с радостным «Джеком-дергунчиком» на борту. Джейк знал: у него за спиной человек в черном пошел быстрее, сокращая расстояние между ними… вот он уже тянет свои длинные руки. Но и теперь Джейк не смог оглянуться – как нельзя оглянуться в кошмарном сне, когда что-то ужасное начинает хватать тебя сзади.

Беги! Если не можешь бежать, то садись и держись за дорожный знак — «Стоянка запрещена»! Делай что хочешь, только не стой как овца. Не дай этому произойти!

Но он был бессилен это остановить. Впереди, на самом краю тротуара, стояла девушка в белом свитере и черной юбке. Слева от нее – парнишка-чикано[13 - Чикано – американец мексиканского происхождения.] с включенным радиоприемником. Как раз заканчивалась композиция Донны Саммер. Следующей песней, Джейк знал, будет песня «Доктор Любовь» группы «Кисс».

Сейчас они расступятся…

Не успел Джейк закончить мысль, как девушка отошла на шаг вправо. Парнишка-чикано – влево. Между ними образовалось место для одного человека. Предательские ноги Джейка сами сделали шаг вперед. Осталось девять секунд.

Отблеск ясного майского солнца сверкнул на фирменном значке «кадиллака». Джейк знал, что это седан «де вилль» 1976 года. Шесть секунд. «Кадиллак» несся вперед. Сейчас для машин должен зажечься красный, и толстый мужик в «де вилле» – в синей шляпе с пером за лентой – собирался проскочить, чтобы не ждать потом на перекрестке. Три секунды. За спиной Джейка человек в черном рванулся вперед. В радиоприемнике молодого чикано кончилась композиция «Я люблю, крошка, любить тебя» и началась «Доктор Любовь».

Две секунды.

«Кадиллак» перестроился в крайнюю правую полосу – ближнюю к тротуару – и устремился на всех парах к переходу, скалясь убийственной усмешкой.

Одна секунда.

У Джейка перехватило дыхание.

Сейчас.