Мое непослушное сердце

Но тут она поняла, что он имеет в виду презерватив.

– Что вы хотите этим сказать?

Он отнял руки и ткнул пальцем в сторону ванной.

– Хочу сказать, что он валялся там целую вечность и теперь порвался!

Прошло секунды три, прежде чем до нее дошел смысл его слов. Потом колени подогнулись и она рухнула на ближайший стул.

– Ну? – рявкнул он.

Постепенно ее мозг начал функционировать, правда, не слишком активно.

– Насчет этого не волнуйтесь.

Слишком поздно она ощутила подозрительную влагу между бедрами.

– У меня безопасный период.

– Безопасных периодов не бывает! – раздраженно бросил он, нажимая кнопку торшера.

– У меня бывает. Все точно, как по часам.

Она не собиралась обсуждать с ним свои женские проблемы и быстро прикрылась рубашкой. Как бы поскорее натянуть ее, не привлекая его внимания?

Но похоже, Кевин не замечал ни ее, ни своей наготы.

– С чего это вы сунули нос в мой бритвенный прибор?

– Он… видите ли… он был открыт, я случайно заглянула, и… – Молли неловко откашлялась. – Если презерватив был таким старым, почему не выбросили?

– Забыл! Совершенно о нем забыл.

– Что за глупость!

Зеленые, цвета футбольного покрытия, глаза яростно блеснули. Если бы взгляд мог убивать, она упала бы замертво.

– Пытаетесь свалить вину на меня?

Молли со всхлипом вздохнула.

– Нет. Конечно, нет.

Пора перестать прятать голову в песок. Настало время получить все, что заслужила.

Молли встала и дрожащими руками натянула рубашку.

– Мне ужасно жаль, Кевин. Правда. Последнее время я сама не знаю, что творю.

– Должен сказать, Америки вы мне не открыли.

– Простите. Мне очень стыдно. Нет, «стыдно» – не то слово. Я умираю от позора. Глаз поднять не могу. Я… надеюсь, вы забудете обо всем.

– Вряд ли, – прошипел Кевин и, подняв с пола темно-зеленые трусы, стал их натягивать.

– Мне ужасно жаль, – повторила Молли.

Что ж, она сама навлекла позор на свою голову. Ей ничего не оставалось, кроме как униженно молить о прощении, а поскольку это не помогало, вероятно, стоило вернуться к роли пресыщенной наследницы, привыкшей добиваться своего любой ценой.

– Видите ли, по правде говоря, мне было скучно, а вы оказались под рукой. Вероятно, всему причиной ваша репутация плейбоя. Не думала, что вы станете возражать.

– Я оказался под рукой?!

Атмосфера накалилась так, что, казалось, даже воздух потрескивал.

– Ну так вот, давайте немного поразмыслим. Что случилось бы, окажись ситуация прямо противоположной?

– Не понимаю, о чем вы.

– Представьте, как можно охарактеризовать ситуацию, при которой мне вздумалось бы залезть в постель к вам, спящей женщине!

– Это… – пробормотала Молли, нервно теребя ткань, – д-да, теперь ясно, что вы хотели…

Глаза Кевина превратились в щелки.

– Всякий назвал бы это насилием, – зловеще закончил он.

– Вы действительно считаете, что я изнасиловала вас?

– Конечно, – холодно бросил он.

– Но это смешно! Вы… вы не сопротивлялись!

– Только потому, что спал и принял вас за другую.

А вот это больно. Ужасно больно.

– Понимаю.

Но Кевин не намеревался отступать. Его подбородок упрямо выдвинулся вперед, кулаки сжались.

– Вопреки сплетням я не тащу в постель кого попало. И обычно стараюсь как следует узнать женщину, прежде чем переспать с ней. И никому не позволяю себя использовать.

А она воспользовалась беспомощностью спящего человека. Молли хотелось плакать.

– Извините меня, Кевин. Мы оба знаем, что мой поступок непростителен. Давайте забудем об этом.

– Боюсь, у меня не слишком широкий выбор, – процедил он. – Кроме того, я не хотел бы прочитать об этом в «желтой» прессе.