Барышня-воровка

Кутузкин обмяк.

– До нас дошла информация… – начал было Олег.

– Это ложь! – вновь заверещал Кутузкин. – Грязная ложь! Клевета!

– Вы хоть знаете, о чем речь? – устало спросил Олег.

– Нет.

– Что же тогда орете?

– Не знаю.

– Ну так вот. До нас дошли слухи, что в вашем отделе наблюдается такое негативное явление, как коррупция.

Лицо Павла Николаевича перекосилось. Казалось, теперь он опустил руки не только в прямом, но и в переносном смысле слова.

– К-к-коррупция?

– Вы удивлены?

– Нет. Это не я! Это не я!

– Да подождите вы! Проблема в том, что, возможно, в составе преступления присутствует не только коррупция.

– К-как?

– Вот так.

Олег загадочно улыбнулся и принялся расхаживать взад-вперед, заложив руки за спину.

– В каких отношениях вы состояли с Ниной Станиславовной Светлинской?

Сначала Кутузкин почему-то покраснел. Потом почему-то побледнел.

– Все вскрылось, – голосом обреченного медленно произнес он. – Я так и знал, что рано или поздно все откроется! Значит, она действительно оставила один экземпляр у сотрудника милиции! Вот и все. Конец! Но я сознаюсь! Честное слово! Скажите, пожалуйста! – Павел Николаевич молитвенно вытянул перед собой руки. – Чистосердечное признание облегчит мою участь?

Соня чуть не запрыгала от радости. Неужели так все просто?!

– Облегчит, – поспешил заверить Рыбак.

– О, это перст божий! – завывал Кутузкин. – Это – наказание, ниспосланное свыше! Я чувствовал, что эта женщина меня подставит! Чувствовал, но думал, что она все же не решится на такой шаг! Ведь это было невыгодно ей самой! Я не просчитал такой возможности, что Нина может просто предпочесть умереть.

– Ей помогли умереть, – заметила Соня.

– Может быть, и так. Какая теперь разница!

– Нет, вы уж постойте! Что значит – какая разница? Мы разыскиваем убийцу Нины Станиславовны.

– И попутно обнаружили грехи старого несчастного инвалида. Эх-х-х… Знал бы я, кто этот убийца, я бы сам прибил его собственными руками.

– Вы поосторожней с заявлениями, – предупредил Рыбак.

– Так, я что-то не понимаю, – начала Софья, – выходит…

Рыбак оборвал ее.

– Стоп-стоп-стоп! Позволь мне! – Олег повернулся к Павлу Николаевичу. – Вы заявили, что готовы дать чистосердечное признание.

– Да. Записывайте!

– Записывать мы не будем, достаточно устного рассказа.

– А такое возможно?

– Еще как! Дать почитать Уголовный кодекс?

– Нет, спасибо.

– Так не тяните.

– Понимаете ли, – Кутузкин замялся, – Нина как-то сделала мне оч-чень странное предложение. Она предложила мне стать участником порнофильма.

– Участником порнофильма? – Рыбак был просто сражен услышанным.

– Да-да! Потом мы должны были продать кассеты с этими записями куда-то за границу. А я еще должен был прибегнуть к своим давним связям с таможенной полицией.

– А помимо вас в фильме кто снимался?

– Так сама Нина и снималась! Вы понимаете, я на это дело только из любви к Нине решился! Деньги от этой сделки мне в пень не сдались! Я ведь одноглазый, девчонки меня не любят. Я ведь до Нины девственником оставался! А так хотелось попробовать…

– Веселая у Светлинского была женушка, – хмыкнула Соня. – А он еще жаловался, что такую корову никто полюбить не сможет!

– Не говорите так о Нине, тем более она погибла! Несмотря ни на что, она была прекрасной женщиной!

– Никто не сомневался. Так, значит, вы с ней вместе перед камерой любовь припудривали? – скептически уточнил Олег. – Неужели это кто-то может купить?

– А что? Мы вполне еще молоды! Сильны! К тому же вкусы у людей разные бывают… Не всем же нравятся стиральные доски со спичками – я имею в виду женскую фигуру. И я еще раз повторяю, мы до сих пор молоды!

– Особенно вы. А снимал кто?

– Никто не снимал. Камера была неподвижно зафиксирована при помощи…

– Неважно, – отрезал Рыбак. – Вопрос тут стоит по-другому. Вы сказали, что Нина отдала один экземпляр сотруднику милиции. Что это значит?

– Понимаете, дальше все еще более запуталось.

– Не понимаем.