Трилобиты не виноваты

– Это я не подумал, – смутился Шумар. – Хоть и гений. Прости, Изя, деточка, прости резвенького папу Шумара, он слишком быстро тебя прокатил. Ну что, берёте меня?

– Берём, – еле простонал Изя, и вправду полузадохнувшийся. – Я потренируюсь дышать на скорости. Просто он меня так неожиданно поволок, я не успел подготовиться. Зато я не буду вам в тягость!

– Ты мне будешь в тягость, но это мои проблемы, – заметил Шумар. – Всё, вопрос решён?

– Да, – кивнул Пип. – Если ты можешь иногда нести Изю, когда надо будет плыть – это здорово. А остальное время ты на нём будешь ехать.

– Элегантное инженерное решение, – согласился Эври. – На этом принципе можно построить двигатель для неплавающих трилобитов – не примитивный пропеллер, а куда более изящное приспособление, не создающее избыточной турбулентности.

– Да, я очень изящен, – согласился довольный Шумар.

– Кто куда, а я домой, – сказал Изя. – Денёк был – сдохнуть можно.

Мурка, за мной!

Все повернули к своим норкам. Пип проводил их взглядом – завтра он расстанется с половиной из них. В это как-то не верилось.

– Ты чего домой не идёшь, Радик? – спросил он.

– Слушай меня и молчи, – очень тихо зашептал Радик, глядя в сторону, будто он любуется ослепительной фиолетовой медузой, колышащейся слева. – Завтра, как только вода посветлеет, приплывай в Голубой Грот.

Никому не говори, а то худо будет.

– А что? Ты что-то придумал? – начал было Пип, но Радик так сверкнул на него алыми глазами, что тот замолчал. Радик, не прощаясь, побежал в сторону дома.

«Почему глаза-то алые? – подумал Пип. – У одонтов такие же глаза, как у нас – много-много прозрачных кальцитовых линз-призмочек. Красных глаз не было у Радика. И зачем в Голубой Грот? Что-то неладно с моим другом».

Глава 14

Тайна Голубого Грота

Пипу снилось, что по Голубому Гроту на него надвигается огромный Радик, распухший до размеров Изи. Глаза у него светились оранжевым, а вокруг глаз шевелились чёрные щупальца, которые (как понял во сне Пип) назывались «ресницы». Нелепое слово, и щупальца нелепые, извиваются во все стороны. Ой, у Радика две головы! Одна нормальная, а вторая, видимо, незаконная, потому что Радик всё время пытался запихнуть её обратно в панцирь левой второй ногой. А незаконная голова высовывалась из панциря и кричала «бе-бе-бе», дразнясь смешным розовым ротовым придатком, похожим на червяка. Пип знал, что это Радик, он друг, и его бояться не надо, но всё равно было жутко и хотелось убежать. Радик приблизился, его оранжевый левый глаз упёрся почти в лицо Пипу, ослепляя. Пип дёрнулся и проснулся.

Прямо перед его лицом качалась «будилка» – оранжевый огонёк.

Некоторые мелкие планктонные организмы умели светиться в темноте.

И зрячие трилобиты использовали их, если надо было кого-то разбудить – посылали помелькать перед спящими. А-а, это, конечно, Радик прислал «будилку» – боялся, что Пип проспит. Вообще-то правильно боялся. Пип любил поспать, что безусловно не соответствует героическому образу бдительного командира разведгруппы.

– Да иду, иду, – проворчал Пип «будилке». – Ещё темно совсем. И зачем Радику понадобилось поднимать меня так рано?

Хотя встал он не рано, а как раз вовремя. Голубой Грот находился далековато от спальных норок. Пока доплывёшь – вода посветлеет. А Радик как раз просил приплыть, когда вода только начнет светлеть. Это время по-трилобитски называлось «рассвет».

Пип и Радик нашли Голубой Грот давно, в первом классе. Это было обширное низкое помещение в известняковой стенке. Из-за белого известняка вода днем казалась ярко-голубой. Красивое место и пустынное – насколько может быть пустынным кусок океана, битком набитого всякой живностью. Так или иначе, другие трилобиты, видимо, не знали о Голубом Гроте, медузы в него почему-то не заплывали, губки и морские лилии качались у входа, маскируя его, но не проникали внутрь. И планктону тут не нравилось, планктон простор любит, а не низкие своды.

Пип приплыл в грот очень быстро, до рассвета. Он чуть не проскочил мимо – всё-таки он дневное существо и в темноте видит плохо. Радик был уже внутри, тревожно топорщился колючками. Пип первым делом посмотрел другу в глаза – не светятся, не красные, нормальные глаза.

Показалось что ли вчера?

– Чего надумал-то в такую рань? – проворчал он. – Я не вижу ничего.

Если розыгрыш – дам в глабель.

Радик ответил не сразу, будто собираясь с мыслями. Потом сказал тихо:

– То, что я сейчас собираюсь сделать – страшное преступление. Если об этом узнает кто-то из одонтов, меня изгонят из рода, предадут проклятью, напишут моё имя на трех золотых и трёх чёрных флагах и сожгут их Огнём Артхара. Может, и убьют, но это был бы лучший вариант.

– Ну и не делай, – сказал Пип, ошалев от такого начала беседы. – Зачем тебе преступление?

– Я надеялся, что не придётся, – Радик вздохнул всеми восемнадцатью ногами. – Я надеялся, что мы пойдём в одной группе, и я буду охранять тебя, Парабара и Изю, а Эври пойдёт во второй группе. Но я иду в другой группе. А это значит, что вы практически беззащитны! Только одонты – стоящие воины, остальные – личинки ясельные. Не обижайся, Пип, ты не представляешь, что я умею и насколько я сильнее тебя как боец.

– Да я не обижаюсь, – ответил слегка задетый Пип. – Ты же не виноват.

Сначала планировалось, что в каждой группе пойдёт по одонту, а теперь видишь, как всё получилось. А причём тут преступление?