История, теория, перспективы развития правосудия и альтернативных юридических процедур в России. Учебное пособие

В советский период наиболее интенсивно историей министерств занимались ученые Московского государственного историко-архивного института (МГИАИ), где в 1952 г. была создана кафедра истории государственных учреждений и сложилась научная школа, которую возглавил Н. П. Ерошкин. Он стал автором классических исследований «История государственных учреждений дореволюционной России», где подробно было изложено развитие всех российских министерств, и «Министерства России первой половины XIX века»» (М., 1980). Широко известна также книга Н. И. Ефремовой «Министерство юстиции Российской империи. 1802–1917 гг. Историко-правовое исследование», вышедшая в 1983 г. В ней автор отметила, что остаются еще не исследованными вопросы о значении министерства юстиции в политической системе Российской империи и практическая деятельность Минюста.

В общем, тематика истории Минюста не пользовалась в советское время вниманием научной общественности. Лишь на рубеже XX–XXI вв. появились крупные исследования и статьи о министерствах Российской империи, в том числе о Минюсте. Особо следует выделить издание «Высшие и центральные государственные учреждения России». В 2000–2002 гг. вышли монографии А. А. Мироноса, другие работы. В рамках подготовки к 200-летию министерской системы управления первыми опубликовали очерк своей истории Министерство внутренних дел и Министерство юстиции.

История юстиции в настоящее время все чаще становится предметом исследования, что отражено как в учебных, так и в научных изданиях. Из всей гаммы литературы по данному предмету стоит обратить внимание на исследования по истории юстиции в Российской правовой академии министерства юстиции РФ, особенно важны юбилейные сборники, посвященные 200-летию Министерства юстиции России (2002 г.) и 40-летию Российской правовой академии. Более современное издание «Министерская система Российской империи» представляет собой снабженный историческими очерками, биографическими справками, комментариями, указателями (государственных учреждений и именным) сборник документов по истории министерской системы в Российской империи 1802–1917 гг., т. е. есть ограниченный хронологическими рамками

.

Для более подробного изучения предмета полезно обратиться к монографиям И. М. Железко, Ю. И. Стецовского и др., а также к современным диссертационным работам по истории суда, юстиции, адвокатуры и нотариата, где раскрывается ряд актуальных и наименее исследованных аспектов становления и развития органов и учреждений юстиции в России, рассматриваются наиболее острые вопросы их организации и деятельности (см. список литературы).

Из периодических изданий необходимо назвать ведомственные, такие как «Российская юстиция» – ежемесячный журнал, учредителями которого являются Администрация Президента России, Министерство юстиции РФ и Верховный Суд РФ. Журнал выходит с 1 января 1922 г. (в 1922–1929 гг. издавался под названием «Еженедельник Советской Юстиции», а в 1930–1993 гг. он назывался «Советская юстиция»). Другой ведомственный журнал «Российское правосудие» издается ежемесячно с 2006 г. Российской академией правосудия и тоже является высоко-рейтинговым.

Такие издания адресованы не только адвокатам, нотариусам, судьям, практическим юристам, но не менее интересны студентам, аспирантам и преподавателям юридических и исторических факультетов. Кроме статей по основной тематике они публикуют много полезных работ историко-правовой направленности.

Отдельным блоком в историко-правовой науке рассматривается история адвокатуры, нотариата, системы исполнения наказаний. В настоящее время история нотариата и адвокатуры в России исследуется достаточно подробно, особенно в свете последних демократических преобразований, основываясь на методологических аспектах таких ученых, как Л. Ю. Грудцына, М. П. Шаламов и др., под влиянием публикаций и работ Г. М. Резника, А. Г. Кучерены, С. А. Деханова, С. Н. Исанова. Учебная литература по адвокатуре и нотариату также обращается к историческим корням этих институтов. В качестве примеров можно привести классическую работу по истории адвокатуры в Российской империи И. В. Гессена, а также учебник для вузов по адвокатуре в России Л. А. Демидовой и В. И. Сергеева и учебные пособия А. В. Гриненко, Ю. А. Костанова, С. А. Невского, снабженные добротными библиографическим и вспомогательным аппаратами. Более доступным из современных изданий являются книги по истории адвокатуры Ю. И. Стецовского

.

Необходимо отметить также многочисленную литературу по истории правоохранительных органов и еще более обширный перечень трудов по истории их конкретных органов и учреждений. К таким работам следует отнести исследование С. А. Воронцова «Правоохранительные органы и спецслужбы Российской Федерации: история и современность», вышедшее под ред. С. В. Степашина, книгу Ю. А. Дмитриева и М. А. Шапкина «Правоохранительные органы: учебное пособие для студентов средних профильных учебных заведений», «В эпоху потрясений и реформ. Российские прокуроры, 1906–1917 гг.» А. Г. Звягинцева, «Правоохранительные органы Российской Федерации: учебник для юридических вузов» под ред. В. П. Божьева и другую литературу учебного и справочного направления, а также аналогичные публикации в Российской юстиции

. Достаточно интересна в данном аспекте и доступна для изучения книга В. В. Рыбникова и Г. В. Алексушина по истории правоохранительных органов отечества. В этом учебном пособии представлено развитие русских правоохранительных органов с древности по 2008 г., причем тематика исследования столичных авторов напрямую перекликается с историей юстиции, наконец, книга снабжена отличным библиографическим аппаратом, что в наше время встречается не часто

.

Историография становления и развития досоветских, советских и современных правоохранительных органов с точки зрения смежной и близкой к истории суда и юстиции тематикой, была хорошо изложена в диссертации А. В. Малихова, который выделил тематику истории полиции в книгах Ю. В. Готье, и в «юбилейных» работах по истории НКВД. Среди обобщающих работ, подробно представляющих становление и генезис полиции в России, назовем исследования по истории внутренней политики царизма Н. П. Еропкина, Р. С. Мулукаева, К. Г. Федорова и др. Концепция формирования полиции в России весьма убедительно изложена в Кратком историческом очерке истории полиции и в сборнике документов В. М. Курицына, В. В. Альхименко, В. П. Корякова, Р. С. Мулукаева, С. Н. Рожкова, А. П. Яцкова.

Тематика истории юстиции перекликается с историей карательных органов России. Здесь можно отметить книги по истории полиции от периода Петровских реформ до рубежа XIX–XX столетий М. И. Сизикова и других авторов.

В сборнике статей «Страницы истории советского общества» (под редакцией А. Т. Кинкулькина) представлены концептуальные разработки таких специалистов, как П. В. Волобуев, Ю. И. Кораблев (по истории государства и права в 1917–1920 гг.); В. П. Наумов, Ю. С. Борисов, Л. А. Гордон, Э. В. Клопов, В. С. Лельчук, В. П. Данилов (по истории государства и права в 1920–1930 гг.); А. С. Якушевский, Н. Г. Павленко, В. М. Кулиш (по истории государства и права в предвоенные и военные годы); Е. Ю. Зубкова, Н. Н. Разуваева (по истории государства и права в послевоенное время). Исследование Э. Карра относится к зарубежной историографии. В книге содержатся материалы по становлению советских государственных институтов, в том числе милиции. Особенно интересным представляется становление и развитие диктатуры пролетариата, развитие госаппарата в СССР.

Кроме перечисленных авторов необходимо обозначить вклад в историографию и других, писавших об истории милиции. В. В. Власенков и А. Я. Малыгин рассмотрели деятельность советской милиции по охране общественного порядка в первые годы Советской власти. Такого же плана работы были изданы под редакцией И. А. Кондаурова (Академия МВД СССР). Они представляют собой краткий обзор становления милиции с 1917 г. Юбилейное издание под ред. А. В. Власова, напротив, практически рассматривает становление и развитие милиции в СССР. Книга «Действительно народная» Г. К. Большакова содержит уникальные архивные источники по истории НКВД и МВД СССР. Из региональных исследований уместно упомянуть работы В. В. Макеева.

Советские и современные историки отечественного государства и права в истории правоохранительных органов основное внимание уделяли истории судов, прокуратуры, юстиции. В работах этого плана история адвокатуры, третейских судов менее исследована

. В общем же, названные работы по истории таких правоохранительных органов, как Российская полиция и Советская милиция достаточно тесно переплетены с тематикой истории суда, юстиции и уголовно-исполнительной системы.

Некоторые темы (история разведки и контрразведки) по понятным причинам рассмотрены специфично, особенно если речь идет о советском периоде, но они все же присутствуют в современной историографии. Например, трилогия И. Симбирцева «Первая спецслужба России», «Третье отделение», «На страже трона» (М., 2006) последовательно излагает историю политического сыска, в том числе при последних Романовых, показывает не только судебные процессы и уголовные преследования, но и затрагивает тематику внесудебных расправ от провокаций до террора и тайных убийств. В более обобщенном виде, но с хорошим вспомогательным и библиографическим аппаратом монография Ф. М. Лурье описывает историю политического сыска России (М., 2006)

. Впрочем, данное издание опирается не только на новые обнаруженные источники, но и на ставшие уже классическими произведения Л. М. Колодкина и А. Д. Костылева о прохождении службы чинами полиции и жандармерии Российской Империи (М., 1996), названные работы Б. В. Виленского, М. Н. Гернет, а также Н. В. Черкасовой о развитии адвокатуры в России в XIX в. (М., 1987) и труд А. З. Звягинцева и Ю. А. Орлова «Око государево» о прокурорах XVIII в. (М., 1994), получивший продолжение в книге А. Г. Звягинцева История Российской прокуратуры (М., 2012), книгу В. Г. Бессарабова, в основу которой положена историческая концепция правозащитной, пересекающейся с правоохранительной и надзорной, деятельности прокуратуры в России

.

Тематика истории прокуратуры, перекликаясь с темой истории Сената, Юстиц-коллегии и Минюста, здесь может быть представлена книгами С. М. Казанцева о прокурорском надзоре за органами дознания и следствия по политическим делам в России во второй половине XIX в. в сборнике «Государственный строй и политико-правовые идеи России второй половины XIX в.» (Воронеж, 1987) и другими исследованиями по зарождению и развитию отечественной прокуратуры.

Историография специальных исследований по истории нотариата тоже весьма разнообразна. Вопросы становления и развития нотариальной деятельности изучались такими учеными, как А. Н. Боборыкин, С. К. Богоявленский, Н. М. Голиков, Н. М. Коркунов, А. И. Лаппо-Данилевский, Д. И. Мейер, К. П. Победоносцев, В. И. Синайский, Г. Ф. Шершеневич. Некоторые имена известны более, по причине переиздания, например труды Н. П. Ляпидевского «История нотариата», А. М. Фемелиди «Русский нотариат. История и действующее Нотариальное положение 14 апреля 1866 г.», А. Ф. Мациевича «Настоящее, прошедшее и будущее русского нотариата».

В изучении истории исполнительной системы выделяются классические монографические исследования, например Н. Евреинова «История телесных наказаний в России», М. Н. Гернета «История царской тюрьмы», а также переиздание классической литературы из серии «Российские юридические исследования» под редакцией В. А. Томсинова. Не менее полезны и его историографические монографии, где на общем фоне истории государства и права России рассмотрены различные аспекты по истории суда и юстиции. Две его книги посвящены классическим работам о корифеях отечественной юридической науки

, а ожидающийся анонсированный третий том должен ознакомить с работами современных выдающихся исследователей истории государства и права, где наверняка будет предложена интересующая читающую публику тематика по становлению судебной власти и юстиции в нашей стране. Кроме монографической литературы стоит обратить внимание на публикации Г. А. Аванесова, З. А. Астемирова, А. С. Кузьминой, П. М. Лосева, Г. И. Рагулина, П. Е. Подымова, Е. А. Скрипилева, Б. С. Утевского, Е. Г. Ширвиндта и др., где содержится значимый материал, раскрывающий различные аспекты пенитенциарной политики.

Становление советских исправительно-трудовых учреждений прослежено в диссертации А. С. Кузьминой. Не менее ценными в освещении исполнительной системы являются также диссертации С. М. Оганесяна и А. С. Смыкалина. Важными обобщающими работами по истории исполнительной системы России можно назвать монографии и диссертации И. В. Упорова, А. А. Трачук и др., анализирующие пенитенциарную политику в России с XVII по ХХ столетие. Не меньший интерес представляют работы О. Н. Бортниковой и С. П. Звягина, а также описание исполнительной системы на территории Сибири в диссертации В. Ф. Лелюха. Обобщающая историографическая статья по названной тематике Е. Г. Михеенкова в основном рассматривает сибирский регион, где расположены основные учреждения исполнения наказаний

. Из числа современных трудов выделяется коллективное юбилейное издание «Уголовно-исполнительная система. 130 лет» (авторы: С. X. Шамсунов, В. И. Селиверстов, В. В. Кармовский, Ю. К. Александров). В книге последовательно излагаются материалы, обобщающие развитие исполнения наказаний, начиная с того времени, когда в России было создано единое для всей страны Главное тюремное управление. Авторским коллективом собран уникальный исторический материал, относящийся как к периоду Российской империи, так и к советскому времени, а также отражающий становление современной уголовно-исполнительной системы РФ

.

Из гаммы работ современной зарубежной историографии по истории юстиции России позитивно выделяется монография П. Соломона младшего «Советская юстиция при Сталине». Здесь уместно отметить, что профессор права университета Торонто занимается обозначенной тематикой с 1970-х гг., является автором нескольких крупных работ. Поэтому в труде американского ученого присутствует и серьезный историографический материал, и подробная предметная составляющая, и библиография проблематики истории суда и юстиции. Книга Дж. Кипа и А. Литвина интересна не только как историографическое издание, имеющее отношение к советской юстиции, но и как источниковедческая работа, рассматривающая архивы и документальные материалы

.

Итак, в историографии проблематики отечественной юстиции в общем, а также ее органов и учреждений можно выделить наиболее доступные, обобщающие работы, снабженные библиографическим аппаратом, выводящим исследователя к другим, более специализированным либо менее доступным трудам. Из списка литературы, размещенного в конце книги, можно предложить десяток публикаций (помимо учебников по Истории отечественного государства и права, где есть соответствующие параграфы), как правило, имеющихся в фондах библиотек юридических факультетов и дающих общее представление об истории органов и учреждений юстиции России (см. № 2, 3, 4, 10, 13, 21, 27, 33, 41, 46).

Подводя итог состояния исследований по истории органов и учреждений юстиции России, уместно напомнить о необозримом количестве публикаций в ресурсах интернета, по объективным причинам не включенных в данный историографический обзор.

Кроме того, существуют библиографические описания, близкие к историографии. Историко-правовая библиография тоже со временем станет специальной историко-правовой дисциплиной. Пока же автор отсылает заинтересованного читателя к обозначенным в историографическом обзоре книгам, в которых имеются как списки литературы, так и богатый вспомогательный аппарат (сноски, указатели, глоссарии и т. д.).

Учебник по разным причинам не может дать подробную информацию по вопросам, поставленным перед автором в названии вводной темы. Тем более литература начального уровня исследования не может восполнить проблемы, связанные с историографией и источниковедением. Для этого стоит обратиться к монографическим изданиям и соответствующим диссертациям. Учебник только нацеливает заинтересованных читателей на самостоятельное, более углубленное изучение аспектов, обозначенных во введении, и проблематики последующих тем, рассматриваемых в данной книге.

Юридическое архивоведение и библиографические указатели дополняют историко-правовую историографию юстиции. Например, в изданном недавно в 4-х томах путеводителе по Российскому государственному историческому архиву

есть сведения о составе и содержании фондов данного архива. В путеводитель включены сведения обо всех хранящихся в архиве фондах, в том числе поступивших в архив за последние годы (с 1956 г.) и рассекреченных, а также сведения о фондах центральных государственных органов и учреждений суда юстиции России.

Подобные издания описывают как центральные, столичные архивы, так и местные, региональные архивные данные. Публикации рассчитаны на широкий круг профессиональных исследователей отечественной истории государства и права, занимающихся поиском документов в архивах с научной целью.

Библиографических справочников и указателей историко-правовой направленности тоже имеется в достаточном количестве. Одно из удачных современных переизданий рассматривает классическую досоветскую литературу по истории права Российской империи

. В несколько «облегченном» варианте, доступном для читателей, библиографические указатели присутствуют в большинстве приведенных в историографическом обзоре изданий, в том числе и в книге, которую читатель держит в руках.

В общем, существует необозримое количество литературы историкоправовой направленности, немало исследований, содержащих сведения об истории отечественной юстиции и несколько книг непосредственно по данному предмету. Поэтому при изложении историографического материала автор ограничился упоминанием лишь некоторой части источников. В данном учебном пособии уделено большее внимание наиболее доступной литературе, изданной в начале XXI столетия.

Тема 2

История правосудия в первобытном обществе и в древнейших государствах на территории России

Суд в первобытном обществе и в древнейших государствах на территории России реконструируется на примерах Скифии, Боспора, Xазарии.

Скифские обычаи позволяют выявить состязательный судебный процесс и розыскной суд. Состязательный судебный процесс в «Истории» Геродота проходил следующим образом: «Когда царя скифов поражает недуг, он велит привести к себе троих наиболее уважаемых предсказателей. Они… изрекают приблизительно в таком роде: такой-то и такой-то из жителей (называя его по имени) принес-де ложную клятву богами царского очага (если скифы желают принести особо священную клятву, то обычно торжественно клянутся богами царского очага). Обвиненного в ложной клятве тотчас хватают и приводят к царю. Предсказатели уличают его в том, что он, как это явствует после вопрошения богов, ложно поклялся богами царского очага, и что из-за этого-де царь занемог. Обвиняемый с негодованием отрицает вину. Если он продолжает отпираться, то царь велит призвать еще предсказателей в двойном числе. Если и они после гадания также признают его вину, то этому человеку сразу же отрубают голову, а его имущество по жребию достается первым прорицателям. Напротив, в случае оправдания обвиняемого вторыми прорицателями вызывают все новых и новых прорицателей. Если же большинство их все-таки вынесет оправдательный приговор, то первых прорицателей самих присуждают к смерти. Царь не щадит даже и детей казненных: всех сыновей казнит, дочерям же не причиняет зла». Применение смертной казни к наследникам казненного говорит о нечеткой грани между преступлениями против протогосударства и личной обидой: подросшие сыновья казненного могли в последующем отомстить царю или его потомкам, поэтому сыновья осужденного подлежали смерти вместе с отцом. Действительно, в Скифии встречаются семейные захоронения – возможные свидетельства древнего, «архаичного» судебного обряда.

Один из таких судебных прецедентов, записанный античным историком, несет много ценной информации. Во-первых, можно говорить о состязательном суде, в котором число судей обязательно нечетное: 3 + 6 = 9; 9 + 18 = 27 и т. д. (нечетное количество судей имело значение при голосовании). Во-вторых, скифский суд состоял из нескольких заседаний, на которых обстоятельно (в понятиях того времени) взвешивались доводы сторон, принимались клятвы. Сам царь, как видно, не участвовал в судебном разбирательстве, полагаясь на объективность судей. Примечательно также, что пересмотра решения судебного поединка не предусматривалось: имущество обвиненного подлежало конфискации, женщины перераспределялись по другим родам и не обладали правом наследования. Наконец, ложная клятва по этому источнику определяется как преступление с отягчающими последствиями (болезнь царя). Возможно также присутствие здесь и архаичной индоевропейской социальной нормы: «клятвопреступление тождественно убийству своих родственников».

Состязательный суд царя проводился для решения споров между общинниками. Проигравший в таком суде подлежал смертной казни, выигравший пользовался почетом и уважением. Споры между общинниками могли рассматриваться в суде жрецов, который проходил в области, свободной от юрисдикции государства. Там же, у жрецов можно было получить убежище от кровников или врагов.

Такими были общие черты скифского и сарматского обычного права, получившие у Николая Дамасского (I в. н. э.) емкое название «Свод странных обычаев». Насколько объективна информация авторов, зафиксировавших перечисленные выше «законы»? Достоверность сведений о «странных обычаях» вполне объяснима, если сопоставить древние обычаи и адаты народов Северного Кавказа. В этнографии и фольклоре кавказских горцев отчасти сохранились анахронизмы, похожие на обычаи кочевников, и дается объяснение пережитков, уходящих в глубину веков. Кроме того, античные историки фиксировали обычаи скифов и сарматов для того, чтобы ознакомить своих соотечественников-эллинов с нравами соседних народов – союзников и торговых партнеров. Тексты Геродота, Страбона и других писателей носят описательный характер, авторы как бы ставили перед собой задачу объективно отобразить «странные обычаи» соседних с греками народов. Наконец, материальные источники во многом подтверждают наличие в скифо-сарматском мире соответствующих общественным отношениям норм обычного права.

Суд и процесс Боспора был такой же, как и в античной Греции, то есть состязательный истца и ответчика. Точно известно о наличии судебных учреждений в Пантикапее, Xерсонесе, такие же судебные учреждения должны были иметь и другие города, обладавшие правами полисов. Субъекты правовых отношений могли быть выходцы как из Греции, так из Пантикапея, а предметом разбирательства в афинском суде иногда служили обязательства, данные в Боспорском государстве. По речам Демосфена видно, что при рассмотрении исков взвешивались такие обстоятельства как неумышленное банкротство вследствие кораблекрушения либо неосторожные действия капитана (перегруз судна). На суде могли фигурировать векселя, залог мог быть денежным или имущественным (товар, судно). Допускалось поручительства и представление в суде интересов третьих лиц. Процесс строился на свидетельских показаниях, в качестве доказательств применялись документы об обязательствах. В своих речах Демосфен широко использовал приемы аналогии права.

Об уголовном праве и уголовном процессе известно меньше. В источниках говорится о преступлениях против государства, царя, должностных лиц, нарушение клятвы. В качестве уголовных наказаний фигурируют смертная казнь и конфискация имущества. Вероятно, по этим видам преступлений существовал инквизиционный суд, решения суда приводились в исполнение специальными чиновниками – судебными исполнителями, что контролировалось пресбевтами. В ряде случаев использовалась экстрадиция преступников. Так при Спартокидах были взаимные обязанности с Афинами по выдаче преступников и подозреваемых. Иногда исторические коллизии позволяют реконструировать и настоящие судебные прецеденты. Например, во времена Траяна епископ Климент, сосланный в Боспор за христианские проповеди, был здесь утоплен. Какую информацию можно почерпнуть из этого сообщения? Во-первых, видно, что по римским законам, за первое преступление полагалась ссылка (Климент был сослан в Боспор), а за рецидив назначалась смертная казнь (т. е. утопление). Во-вторых, Боспор входил в правовое пространство Римской империи (по крайней мере, по уголовным законам во II в. н. э.). В-третьих, на территории Боспорского царства проистекали те же общественные тенденции (распространение христианства, за пропаганду которого следовало уголовное наказание).

Xазарский каганат отличался от предыдущих государственных объединений. О суде и процессе в этом первом феодальном и раннесредневековом государстве Юга России известно немного. Известно, в частности, что внутреннее управление и суд подвластных народов сохранялись в неприкосновенности и соответствующие полномочия возлагались на знать покоренных народов. Отношения между каганом и местными правителями, в том числе и в вопросах подсудности, строились по принципу вассалитета-сюзеренитета. Также известно, что административно территория Xазарского каганата состояла Xазарии, то есть территории заселенной хазарами и находящейся в управлении, собственно кагана и царя и 25 вассальных государств, в каждом из которых была собственная власть. Подвластные правители скрепляли вассальный союз династическим браком, обязались выплачивать ежегодную дань и предоставлять кагану войско. В обмен местные князья и цари получал достаточно широкую автономию, в том числе право суда над соплеменниками.