Добротолюбие. Том II

Добротолюбие. Том II
Святитель Макарий Коринфский

Добротолюбие. В 5 томах #2
Сборник аскетических творений отцов IV–XV вв., составленный святителем Макарием, митрополитом Коринфским (1731–1805) и отредактированный преподобным Никодимом Святогорцем (1749–1809), впервые был издан на греческом языке в 1782 г.

Греческое слово «Добротолюбие» («Филокалия») означает: любовь к прекрасному, возвышенному, доброму, любовь к красоте, красотолюбие. Красота имеется в виду духовная, которой приобщается христианин в результате следования наставлениям отцов-подвижников, собранным в этом сборнике. Полностью название сборника звучало как «Добротолюбие священных трезвомудрцев, собранное из святых и богоносных отцов наших, в котором, через деятельную и созерцательную нравственную философию, ум очищается, просвещается и совершенствуется».

На славянский язык греческое «Добротолюбие» было переведено преподобным Паисием Величковским, а позднее большую работу по переводу сборника на разговорный русский язык осуществил святитель Феофан Затворник (в миру Георгий Васильевич Говоров, 1815–1894).

Настоящее издание осуществлено по изданию 1905 г. «иждивением Русского на Афоне Пантелеимонова монастыря».

По благословению митрополита Ташкентского и Среднеазиатского ВЛАДИМИРА

Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви

Святитель Макарий Коринфский

Добротолюбие. Том II

Иоанн Кассиан Римлянин

О святом Иоанне Кассиане краткое сведение

Св. Иоанн Кассиан Римлянин родился (в 350–360 г.), вероятно, в Галльской области, там, где Марсель, – от знатных и богатых родителей и получил хорошее научное образование. С юных лет возлюбил он богоугодную жизнь и, горя желанием достигнуть совершенства в ней, отправился на Восток, где вступил в Вифлеемский монастырь и принял монашество. Здесь слыша о славной подвижнической жизни Египетских отцов, он пожелал видеть их и поучиться у них. Для сего, согласившись с другом своим Германом, отправился туда около 390 г., после двухлетнего пребывания в обители Вифлеемской.

Семь целых лет провели они там, живали и в скитах, и в келлиях, и в монастырях, и среди отшельников, в уединении, все замечали, изучали и самим делом проходили; и ознакомились подробно с тамошнею подвижническою жизнью, во всех ее оттенках. В свой монастырь возвратились они в 397 г.; но в том же году опять отправились в те же пустынные египетские страны и пробыли там еще до 400 года.

Оставив Египет в этот раз, св. Кассиан с другом своим отправился в Константинополь, где они были благосклонно приняты св. Златоустом, который св. Кассиана посвятил в диакона, а друга его, как старшего, во священника (в 400 г.). Когда св. Златоуст присужден был к заточению, лица ему преданные послали (в 405 г.) по этому делу в Рим к папе Иннокентию некоторых ходатаев, в числе которых был и св. Кассиан с другом своим. Посольство это кончилось ничем.

Св. Кассиан после сего не возвращался уже на Восток, но отправился на родину и там продолжал свою подвижническую жизнь, по египетским образцам; прославился и святостию жизни, и учительскою мудростию, и был посвящен во священника. Стали собираться к нему ученики один за другим, и скоро составился из них целый монастырь. По примеру их недалеко устроился и женский монастырь. В том и другом монастыре устав был введен тот, по которому монахи жили и спасались в восточных и особенно в египетских монастырях.

Благоустройство этих монастырей в новом духе и по новым правилам и явные успехи подвизавшихся там обратили на себя внимание многих иерархов и настоятелей монастырей Галльской области. Желая завести и у себя такие порядки, они просили св. Кассиана написать им иноческие уставы восточные с изображением и самого духа подвижничества. Он исполнил с охотою это прошение, описав все в 12 книгах постановлений и в 24 собеседованиях.

Почил св. Кассиан в 435 г. Память его совершается 29 февраля.

Из сих аскетических Писаний св. Кассиана в прежнее Добротолюбие взяты восемь книг (5-12) о борьбе с восемью главными страстями и одно (2-е) собеседование о рассуждении, – то и другое в сокращенном извлечении.

Сему подражаем и мы. Главным заимствованием будут восемь книг о борьбе со страстями в наиболее полном переводе с присовокуплением в некоторых местах статей и из собеседований, где это подходит. Но кроме того сочтено нужным впереди них поместить несколько извлечений из собеседований, в коих показывается значение борьбы со страстями в духовной жизни, или место ее в течении подвижничества, выясняется необходимость сей борьбы и представляется общее очертание страстей и борьбы с ними; а после них приложить еще извлечения, в коих описываются другие две брани, – именно с помыслами и скорбями от бед и напастей, как приложение к предыдущему изображению борьбы с восемью помыслами. В конце же всего прилагаются в виде прибавления нужные наставления о нескольких предметах, которые, хотя говорят о духовной жизни вообще, но близко касаются и духовной брани, таковы: о благодати и произволении как деятелях в производстве духовной жизни, – о молитве, в коей они сходятся, – о степенях совершенства духовной жизни по побуждениям к ней, – и конце покаянных трудов. – Почему эти прибавления не мешают нам все извлекаемое из Писаний св. Кассиана озаглавить так: обозрение духовной брани.

Таким образом извлечения из св. Кассиана будут идти под следующими оглавлениями:

1. Цель и конец подвижничества.

2. Смотря на сию цель, надлежит определить и то, каково должно быть наше отречение от мира.

3. Борьба плоти и духа.

4. Общее очертание страстей и борьбы с ними.

5. Борьба с восемью главными страстями:

а) с чревоугодием

б) с духом блуда

в) с духом сребролюбия

г) с духом гнева

д) с духом печали

е) с духом уныния

ж) с духом тщеславия

з) с духом гордости.

6. Борьба с помыслами и чрез них с злыми духами.

7. Борьба со всякого рода скорбями.

8. О Божественной благодати и свободном произволении как производителях духовной жизни.

9. О молитве.

10. О руководстве в духовной жизни.

11. О степенях совершенства духовной жизни по побуждениям к ней.

12. О конце покаянных трудов.

Святого Иоанна Кассиана обозрение духовной брани

1. Цель и конец подвижничества (Соб. 1-е)

1. Все науки и искусства имеют свою цель (scopon) и свой конец (telos), – смотря на которые, рачительный любитель искусства охотно переносит все труды и издержки. Так земледелец, терпя то зной, то холод, неутомимо распахивает и разрыхляет землю, имея целию, – очистив ее от всякого стороннего сора, сделать плодороднейшею; убежден будучи, что иначе не достигнет конца, т. е. получения обильной жатвы для содержания себя и умножения своего достояния. Так и подвижничество наше имеет свою цель и свой конец, ради которого неутомимо и с удовольствием подъемлем мы все труды, – ради которого не тяготит нас скудость питания постнического, веселит изнеможение от бдений, всегдашнее чтение Писаний с размышлением не знает сытости, и не страшат ни непрестанный труд, ни обнажение от всего и скудость во всем, ни даже ужасы этой безмерной пустыни.

2. Конец нашей подвижнической жизни есть Царство Божие, а цель – чистота сердца, без которой не возможно достигнуть того конца. К этой цели приковав взор наш, и должны мы направлять наивернейше течение наше, как по прямой линии, и если хотя несколько помышление наше уклонится от нее, тотчас возвращаясь к созерцанию ее, исправлять его, как по норме какой.

3. Так учит св. Павел, когда к приявшим благое иго Христово говорит: имате плод ваш во святыне, кончину же – жизнь вечную (Рим. 6, 22). Этим он сказал как бы: цель ваша – в чистоте сердца, а конец – Жизнь Вечная. Итак, что может нас направить к сей цели, т. е. к чистоте сердца, тому мы следовать должны всею силою, а что отвлекает от нее, того избегать, как гибельного и вредного. Ибо для нее все подъемлем мы и делаем; для нее оставляются родители, отечество, чины, богатство, утехи мира сего и все удовольствия, – чтоб, т. е. сохранно удерживать постоянную чистоту сердца. Если посему будем мы всегда иметь во внимании эту цель, то все действия наши и помышления будут направляться прямо к достижению ее. Если же она не будет неотходно стоять пред очами нашими, то все труды наши и силы, не будучи направляемы на одно это, напрасно будут иждиваемы.

4. Итак, для этой чистоты должно нам все делать и всего желать; для нее в пустыню следовать, для нее держать посты, бдения, труды, нищету телесную, чтение и прочие добродетели, – чтоб, т. е., соделать сердце свое не болезнующим никакими пагубными страстями и сохранить его таковым. Посты, бдения, отшельничество, поучение в Писании для этой главной цели, т. е. чистоты сердца, подобает нам поднимать; и из-за них не должно позволять себе возмущать сию главную добродетель. Ибо когда пребудет у нас сохранною и невредимою сия главная добродетель, то никакой не будет беды, если какой-нибудь из сказанных подвигов придется в каком-либо случае по необходимости опустить: когда же мы все их выдержим, а ее одну нарушим, то никакой не будет от этого пользы; потому что все должно быть делаемо для нее. Они (подвиги) не суть совершенство, а суть средства к совершенству. Почему напрасно будет трудиться, кто, удовольствовавшись ими одними, будто верховным благом, на них остановит стремление своего сердца, а не будет простирать его до достижения конца, для которого они сами желательны.

2. Смотря на сию цель надлежит определять и то, каково должно быть наше отречение от мира (Соб. 3-е)

5. Есть три вида отречения от мира: первое то, в котором телесно оставляем все богатства и стяжания мира; второе то, в коем оставляем прежние нравы, пороки и страсти, как душевные, так и телесные; третье то, в коем, отвлекая ум свой от всего настоящего и видимого, только будущее созерцаем и вожделеваем того, что невидимо, Эти три отречения все вместе совершить повелел Господь Аврааму, когда сказал ему: изыди от земли твоея, и от рода твоего, и от дому отца твоего (Быт. 12, 1): от земли твоея, т. е. от богатства мирского и земных стяжаний; от рода твоего, т. е. от прежнего образа жизни, прежних нравов и пороков, которые, прицепившись к нам с самого рождения, близко родственны нам, как бы единокровные; от дому отца твоего, т. е. от всякого воспоминания о мире и обо всем, что встречается в нем взорам нашим. Это бывает, когда, умерши со Христом от стихий мира, смотрим, по Апостолу, уже не на то, что видимо, но на то, что невидимо; видимая бо временна, невидимая же вечна (2 Кор. 4, 18), – и, исшедши сердцем из сего временного и видимого дома, свои очи и ум обращаем к тому дому, в коем имеем пребывать вечно; – когда во плоти ходяще, не по плоти воинствовать начнем в Господе (2 Кор. 10, 3), оное блаженного Апостола изречение делом и жизнию возглашая: наше житие на небесех есть (Флп. 3, 20).

6. Не много будет для нас пользы, если, со всею теплотою веры совершив первое отречение, не исполним с таким же рвением и жаром и второго, – чтоб, успев таким образом стяжать и это, могли мы достигнуть и того третьего, в коем, исшедши из дома прежнего отца нашего по ветхому человеку, всецело устремляем взор ума нашего к Небесному. Посему, если желаем достигнуть истинного совершенства, то должны стремиться к тому чтоб, как телесно мы оставили родителей, родину, богатства и удовольствия мирские, так оставить все то и сердцем, и никогда уже не возвращаться похотением к тому, что с презрением отвергли: подобно Израильтянам, изведенным из Египта, которые, по вкушении Небесной манны, желали нечистых и скверных яств Египетских, говоря: хорошо нам было в Египте, когда сидели мы над котлами (Исх. 16, 3; Чис. 11, 5). И всякий кто по отречении от мира возвращается к прежним заботам и прежними увлекается пожеланиями, делом и мыслию говорит то же, что и те: хорошо мне было в Египте (мира). Телом только оставление мира, и местом только переселение из сего Египта никакой не принесет нам пользы, если мы равным образом не сможем стяжать и отречение сердцем, которое выше и полезнее. О том отречении, которое мы назвали телесным, вот что провозгласил Апостол: ащераздам вся имения моя, и аще предам тело мое, во еже сжещи е, любве же не имам, никая польза ми есть (1 Кор. 13, 3). То есть, если так отрекусь, что ничего не оставлю себе, и к сему всеразданию присовокуплю еще мученичество и сожжение своей плоти, так что тело мое предам за Христа; и однако же буду нетерпелив, гневлив, завистлив, или горд, буду воспламеняться обидами других или взыскивать своего, буду помышлять о том, что худо, или нетерпеливо и неохотно переносить все, что бы ни было мне причинено: то никакой не принесет мне пользы отречение и сожжение внешнего человека, когда внутренний притом обложен еще прежними страстями.