Покой

Оглядываюсь на Рея, стоящего от меня в двух шагах: на его лице под маской абсолютное смятение.

– Что скажешь? – тихо, чтобы не слышала Ё-на, интересуюсь у него.

Новые вводные поразили его настолько, что он приподнимает маску и кидает взгляд на кровать. Лицо моментально искажает отвращение.

– Гниль.

Невероятно.

Но теперь это можно даже попробовать объяснить: если девушку вернула к жизни сила Андрэ, то понятно, почему Рей ощущает её мёртвой – энергетически она мертва с тех самых пор.

Впрочем, это не исключает и второго предположения: если в тело подселилась душа Крушины, она тоже не будет опознаваться живой.

Все равно не верится. В подселение души – захват Крушиной нового тела – пожалуй, я поверил бы с большей вероятностью. Судя по рассказам, это было вполне в её духе: отзывались о ней как о крайне эгоистичной и сволочной натуре, которая всегда и всем шла наперекор.

Крушина погибла в тот же день со случаем с Андрэ, кстати. Её потенциалом был обратный поток энергии, который разбалансировал обычный, свойственный другим людям: эдакая отравляющая аура. Человек, находящийся с ней долго в контакте, ослабевал, потом заболевал и умирал. Но она так долго ждать не любила: и вместо потенциала полагалась на физическую силу. Во время охоты она сошлась врукопашную с потенциалом, который был физически её сильнее – и от его руки погибла. «Но, – понизив голос говорили аналитики, – она так быстро умерла, что не поняла этого. Понятно, что ей хотелось дальше жить – вот она и решила захватить чужое тело!».

Конечно, маловероятно, что душа может забрать с собой потенциал: ведь обычно потенциал – это отклонение в физическом теле. Но человек, которого однажды воскресили – это уже совсем неправдоподобно…

Мне стало не по себе от всего происходящего. Обычно во время охоты я всегда понимал, что и для чего делать, но сейчас у меня не было вообще никакого понимания, одни догадки. Неопределенность раздражает, и досадно, что глава не доверяет мне. Ладно он не сказал Рею и Ё-не, но мне мог бы…

– Невероятно!.. – вернул меня в реальность восхищенный возглас.

Словно солнце из-за туч выглянуло: в дверях, сияя улыбкой, стоял глава, в халате, наброшенном на плечи. Напряжение в палате и в моей душе рассеялось.

Батя в здании. Пришел тот, кто всё разрулит.

– Приветствую! – Глава с улыбкой кивает Ё-не, пожимает руки мне и Рею. – Ну и ночка у вас была, а, ребята? Отлично поработали! – похлопывает он нас с Реем по плечу.

Беспокойство улетучивается: глава доволен, значит, с задачей мы справились.

– Посмотрим, – протянул глава, с улыбкой склоняясь над пациенткой, – что же тут у нас такое…

Дальше всё произошло слишком быстро.

Глава наклонился над девушкой.

И, доселе покоящаяся без сознания, она резко распахнула глаза.

Коброй взметнулась рука: девчонка захватила главу поперёк шеи и завалила на себя.

Провода датчиков натянулись, как нити паутины, писк ЭКГ участился; глава забарахтался, пытаясь вырваться.

А мой мозг всё ещё отказывался верить, что девушка, стоявшая одной ногой в могиле, сейчас угрожает жизни главы.

А дальше секунду назад бывшая в крайне тяжелом состоянии пациентка рывком вверх взметнула левую, сломанную, в гипсе, руку, и со всего маху обрушила её на багровеющее лицо нашего руководителя.

В этот момент я уже вскакивал на кровать: не успев осознать всё до конца, на автомате ринулся на помощь главе.

Шаги по кровати давались с трудом: то ли воздух загустел, то ли тело у меня оцепенело, – но за два моих жалких шага девушка дважды успевает ударить главу загипсованной рукой. Два глухих стука, и я, наконец, перехватываю руку в гипсе. Для того, чтобы прижать руку к стене над её головой, пришлось навалиться всем телом.

Девушке на меня наплевать. Лицо перекошено яростью, волосы ссыпались на лицо, а взгляд не отрывается от главы.

Эта эмоция – невероятно сильная и искренняя – адресована не мне, и от этого почему-то в груди саднит.

Глава в мёртвом хвате худой руки хрипит и багровеет. Зажимаю её левую руку своей правой, коленом фиксирую плечо. Мое лицо становится вровень с её.

На долю секунды обжигает желание. Я молю: «Посмотри на меня».

Я вцепился в худое, травмированное правое запястье, чтобы освободить главу, и чтобы она, наконец, заметила меня.

Мне доводилось слышать, что в стрессовых ситуациях в людях высвобождается доселе дремлющая энергия, чтобы спасти организм, но не ожидал, что такой организм будет неистово биться со мной. В ней от силы килограмм пятьдесят, но мы вдвоём (Рей навалился девушке на ноги) едва удерживали тело на кровати. Она неактивно, словно бы неохотно билась, пытаясь нас с Реем сбросить, но вся сила её по-прежнему была устремлена лишь на главу.

Её лицо, перекошенное яростью, в нескольких сантиметрах от моего. Она не произносила ни звука – и от этого было ещё более жутко.

Борясь с ней за жизнь главы, я не мог отвести взгляд от лица. В глазах гнев и боль. На бинтах, прикрывающих раны, начали проступать розовые пятна крови. В груди защемило от этого. Остановись!

«Остановись и взгляни на меня?».

Внезапно её правая рука рывком разгибается: глава выворачивается и падает на пол. Пока мы с Реем валялись на объекте, Ё-на сообразила достать несколько игл от шприцов: и ткнула ими в основание локтя. Ё-не удалось попасть в нервный узел: от того рука рефлекторно выпрямилась.

Увидев, что глава вырвался, девушка исторгла гневный рык и рванулась следом. Рей отлетел в сторону от удара ногами, я же ничком бросился на неё и прижал к кровати всем весом. Билась он неистово, а я лишь обхватил её голову руками и прижал к груди.

– Успокоительное! Живее! – рявкнул я на ошарашенную Ё-ну, все еже сжимающую в руках шприцы и иглы.

Не знаю, сколько понадобилось им времени, чтобы найти и набрать лекарство. Девушка била меня отчаянно: под рёбра, в печень, и кулаком, и локтем – у меня звёзды сыпались из глаз. Но в то же время я чувствовал её тепло, запах бинтов и волос, вибрацию от её крика в своей груди. Чем больше она сопротивлялась, тем крепче я её сжимал. И, что удивительно, был доволен происходящим: ведь теперь она сражалась лишь со мной.

Они вводили успокоительное в трубку капельницы – первый, второй, третий шприц падает на пол. Рывки подо мной становились слабее – и я ослаблял хватку. Решился отпустить совсем лишь когда она обмякла.

Приподнявшись на локтях, я смотрел на неё, силясь отдышаться.

Такая хрупкая.

Произошедшее в голове не укладывалось.

Ё-на помогала главе встать: тот выглядел невредимым, не считая ярко-розового лица, следов на шее и гипсовой пыли в волосах. Рей, потирая ушибленное место, неосознанно отошёл подальше от кровати.

В воцарившейся тишине все замерли и ждали: не возобновится ли кошмар. Десять секунд, пятнадцать, двадцать – ничего не происходило. Я слез с кровати. Вроде как опасность миновала.

– Я так и знала! – внезапно воскликнула Ё-на, заставив всех вздрогнуть и обернуться. Её глаза наполнились слезами – и от этого стали прозрачно-зелёными. Она смотрела прямо на меня. – Я так и знала!..

Глава

В той жизни я разрешил тебе быть той, кем ты страстно хотела быть. Ты противилась своей природе: и я тебе потворствовал. Я решил, что ты достаточно страдала и имеешь право пожить как хочется.

Я разрешил – и это стоило тебе жизни.

А после меня вдруг накрыло. Горевал я не столько по тебе – ты хотела умереть – сколько по упущенной возможности. Всё думал, правильным ли было решением для меня, как для главы, позволить тебе не пользоваться потенциалом, позволить тебе притвориться обычным человеком.