Как бы не так

– Брось. Понедельник, как известно, день тяжелый, а завтра уже вторник. Бензин у Сашки выпросим, он нам должен, как земля колхозу…

Горючее нашли и до города добирались вместе: на «Запорожце» медбрата спустило колесо, на работу он прибыл троллейбусом.

– Пальцы стучат, – заметил Брат через пару минут после того, как мы наконец тронулись с места.

– Там все стучит. Нужен ремонт, деньги и муж, лучше золотой. Мужа нет, денег нет, значит, и ремонта не будет.

– Я бы на тебе хоть завтра женился, – заверил Брат.

– Все так говорят, – усмехнулась я.

– Мужик нынче мельчает, характер давно редкость, а у тебя его на пятерых. Оттого и боязно с тобой рядом.

– Утешитель, – фыркнула я.

– Не злись, – он рукой махнул. – Опять же любишь ты хлопоты себе наживать. Вот хоть с этим мужиком…

– Чего он вам дался? – удивилась я.

– Так ведь теперь менты привяжутся: где нашла, да что видела…

– Лужу я видела, Вова, так и скажу. Как привяжутся, так и отвяжутся.

– Не сомневаюсь, – хохотнул он.

Впрочем, как бы я ни хорохорилась, но с той самой ночи, когда на лесной дороге я обнаружила мужчину с наколкой «Юра» на руке, в душе моей поселилось смутное беспокойство.

…Прогноз Брата не оправдался: милиция к нашему пациенту отнеслась с прохладцей. Жив ли, нет ли – пока не ясно, показаний дать не может, а то, что в городе стреляют и нет-нет да и убьют кого, давно уже не редкость. Задали обычные вопросы и уехали.

Тот, кого звали Юра, пришел в себя в мою смену. Я как раз была рядом. Он открыл глаза, мутные и поначалу бессмысленные, прищурился, пытаясь сфокусировать зрение, и очень отчетливо спросил:

– Где я?

Голос низкий, хриплый, что неудивительно. Я склонилась к нему, чтобы он мог меня видеть, и заговорила спокойно и ласково, с той особой интонацией, которая появляется сама собой в разговоре с больным или ребенком.

– Вы в областной больнице, вам сделали операцию, ваша жизнь вне опасности.

– Вы кто? – спросил он с явным беспокойством.

– Я врач. Самое страшное для вас позади…

– Кто… – прохрипел он, тяжело вздохнул и с трудом закончил: – Кто привез меня сюда?

– Я и привезла.

В этот момент я и сама забеспокоилась – с ним начало твориться неладное, он дернулся и вроде бы хотел встать. Я удержала его, сообщив скороговоркой:

– Вас нашла я, на лесной дороге, тут неподалеку, и привезла сюда. Вам не о чем тревожиться, все просто отлично, мы вас быстро поставим на ноги…

Он меня не слушал, вновь попытался вскочить, пришлось звать на помощь Брата. Не для того я тащила этого Юру и ночь напролет его штопала, чтобы он вот так, ни с того ни с сего, взял да и умер у меня на руках.

Проваливаясь в беспамятство, он успел схватить мою руку и прохрипел:

– Мне нельзя здесь… нельзя.

«И как мне это понимать? – думала я, возвращаясь в ординаторскую. – Что значит «нельзя здесь»? А где тогда можно? В какой-то другой больнице, где у него есть знакомый специалист и где, как он верит, все для него сделают?»

Эта мысль мне и самой не понравилась, я решила все с кем-то обсудить. Брат вошел за мной следом. Наташка раскладывала на столе пироги с ливером и сыр, кофеварка призывно фыркала, а я терзалась.

– Слышал, что он мне сказал? – обратилась я к Брату.

– Ну… – вяло ответил он.

– Что ну, слышал или нет?

– Слышал.

– И что думаешь?

– Ничего.

– Как это ничего?

– Ты, Маринка, иногда такая зануда, просто беда. Человек имеет право думать или не думать. Я не думаю.

– А что за спор? – заинтересовалась Наташка.

– Тот, из первой палаты, сказал: «Мне нельзя здесь» – и повторил: «Нельзя». Что думаешь?

– Я? – вытаращила глаза Наташка. – Что тут думать? Бредит человек. Может, дома газ не выключил и душой туда стремится, у нас задерживаться не желает…

– Глупость какая, – начала свирепеть я.

– Отчего сразу «глупость»? – обиделась Наташка. – Бог знает, что ему в бреду привиделось…

– Вот-вот, – влез Брат. – Давайте не будем голову ломать. Наше дело мужичка на ноги поставить, а не загадки разгадывать.

– Он боится, – твердо заявила я. – Ты же видел, что с ним стало твориться, как только он понял, где находится. Человек приходит в себя и первое, что говорит: «Мне здесь нельзя». Заметь, не просит жене сообщить или…

– Для мужичка кто-то не пожалел автоматной очереди… Лично я ничего знать не желаю. И другим не советую. Бредит себе человек, и пусть бредит.

– А может, у него с милицией нелады? Может, в розыске?

– Так ведь был милиционер.

– И что он увидел?

Мы переглянулись, и Брат заявил: