На дело со своим ментом

– Нечего рассказывать, – нахмурилась Женька. – Ребенок играл во дворе. Как обычно. Где-то часа в четыре Вера пошла в магазин и Лельку в песочнице не обнаружила, забеспокоилась. Ребятня ничего сообщить не смогла, и соседки на скамейке тоже. Вера обежала весь двор, а затем всю улицу, Лельку не нашла и вызвала милицию. Они, само собой, малость по дворику прогулялись и тоже поспрашивали. Никто ничего не видел. Одно точно: в 15.40 Вера выходила на лоджию и видела Лельку во дворе, время запомнила, потому что как раз собиралась в магазин, завела часы и надела их на руку. Ребенок исчез в течение этих двадцати минут, и мне даже думать не хочется о том, что с ней могло случиться. Полно развелось всяких придурков и…

– Подожди, – нахмурилась я, не желая вслед за подружкой представлять, что может сделать с ребенком какой-нибудь сукин сын. – Лелька – на редкость рассудительное создание, и Вера ее воспитывала правильно. Ни за что не поверю, что она пошла с незнакомым человеком.

– Она ребенок, пообещали шоколадку…

– Нет, – перебила я. – Когда Роман Андреевич впервые появился в этом доме и протянул Лельке плюшевого мишку, она сказала «спасибо», но игрушку не взяла, а сначала спросила разрешения у матери. Говорю, Лелька на редкость рассудительна. К тому же шоколадки ей не в диковинку, и вряд ли она ими прельстится.

– Допустим, – кивнула Женька. – Но Лельке всего шесть лет. Подошел дядя, подхватил на руки и рванул со двора…

Отвечать я не стала, но глубоко задумалась, а затем подошла к окну, выходящему во двор. Близился рассвет, на востоке небо было мутно-серым, а небольшой двор освещал фонарь возле ЖКО, что напротив. Дома здесь старые, построенные в начале пятидесятых. Тот, в котором расположен ЖКО, двухэтажный, слева точно такой же дом, а тот, в котором я сейчас находилась, имел четыре этажа и фасадом выходил на центральную улицу. Справа кирпичные сараи. Сообразительные граждане превратили их в гаражи. Дворик небольшой, зеленый, почти в центре огромный развесистый клен, под ним доминошный стол. Я не припомню случая, чтобы он был пуст, разумеется, если не считать тех дней, когда шли проливные дожди. Но если Лелька гуляла во дворе, ни о каком дожде не могло быть и речи. Ближе к сараям детская площадка, домушка на курьих ножках, качели и песочница, возле низкого заборчика скамейка. Как я уже сказала, дома здесь старые, и живут в них в основном пенсионеры. Самодельные лавки возле каждого подъезда, а на них старушки, старички и молодые мамаши с колясками. Псих с ребенком на руках, стремительно покидающий двор, непременно привлек бы чье-то внимание, а милиция, опросив граждан, с прискорбием констатировала, что никто ничего не видел.

Женька стояла рядом и тоже пялилась в окно, потом покосилась на меня и заявила с тяжелым вздохом:

– Да, чепуха получается.

– Вот именно, – кивнула я. – О том, что ребенка просто схватили и куда-то увезли, не может быть и речи. Она пошла сама. Причем двор, скорее всего, покинула без сопровождения. Чужой человек, ведущий Лельку за руку, непременно привлек бы к себе внимание.

– Чужой? – вытаращила глаза Женька. – Ты имеешь в виду, что Лельку увел кто-то из знакомых?

– Чудовищно, но факт. Чужак привлек бы внимание, и добровольно Лелька ни с кем бы не пошла.

– Господи! – ахнула Женька и даже перекрестилась. – Это что же делается? – В этом месте она сурово нахмурилась и на меня посмотрела так, точно я на сегодняшний день была ее самым главным врагом. – Чепуха, кому такое придет в голову? Это не детективный роман, Анфиса Львовна, а реальная жизнь. Здесь все проще и страшнее.

– Хорошо, – согласилась я. – Допустим, у меня едет крыша, а что скажут умники?

– Ничего, – подумав, вздохнула Женька. – Конечно, кое в чем ты права: Лелька послушная девчонка, двор не покинет и чужому человеку руки не даст. Свистнуть ребенка из такого дворика – в самом деле занятие не из легких. Выходит, ее как-то выманили со двора, а схватили уже на улице.

– И она не закричала?

– Не пережимай, ей шесть лет, и похититель мог не дать ей возможности даже пискнуть.

– Тогда он был на машине, – кивнула я, – иначе не склеивается.

– Разумеется, на машине. И машина стояла где-то неподалеку. – Мы переглянулись, и Женька заметила неуверенно: – Думаешь, менты такие дураки и этого не сообразили?

– Не в том дело, – поморщилась я. – Не каждый человек может спокойно разговаривать с блюстителем порядка. Я вот всегда пугаюсь, к примеру.

– Ты? – скривилась Женька, явно не поверив. – Да у тебя муж – тот же мент.

– При чем здесь муж? – разозлилась я.

– Ладно, не заводись, – вздохнула подружка. – Основную мысль я просекла. Ты хочешь сказать, что кто-то непременно видел, как Лелька покинула двор. Но менты обошли все квартиры, все…

– Кто-то в волнении просто не вспомнил что-то важное или решил, что увиденное им к исчезновению девочки не имеет отношения, и промолчал.

– А нам расскажут? – закончила мою мысль Женька.

– Надеюсь, – кивнула я.

Остаток ночи и утро прошли в напрасном ожидании. О ребенке по-прежнему не было никаких известий. Часам к девяти все начали расходиться на работу. Остались только родители девочки, не смыкавшие глаз вторую ночь и к этому моменту совершенно измученные, Веркина сестра Наталья да мы с Женькой. Во дворе появились жильцы, и мы, переглянувшись с подружкой, шепнули Наталье:

– Мы во двор, вдруг узнаем что путное. – Та кивнула в ответ, хотя вряд ли нас слышала.

Через пять минут мы сидели на скамье возле той самой песочницы на детской площадке. Вскоре к нам присоединились две старушки, внуки которых с энтузиазмом раскатывали на велосипедах.

– Как себя чувствует Верочка? – тут же спросила меня соседка справа, я с ней знакома не была, но она, как видно, признала во мне Веркину подругу, что послужило косвенным подтверждением моей правоты: человек в этом дворе не останется незамеченным.

– Плохо, – с готовностью ответила Женька, радуясь легко завязавшемуся разговору.

– Есть новости?

– Никаких. Всю ночь глаз не сомкнули. Вот вышли во двор проветриться, с Верой пока осталась ее сестра.

– Да, – дружно вздохнули старушки. – Что делается, ребенка одного во двор не выпустишь. Я сама всю ночь не спала, и сердце разболелось, просто беда… может, найдут Оленьку, ведь такая девочка хорошая…

Обе женщины опять вздохнули, а я вдруг разозлилась, потому что почувствовала, что нашу Лельку увидеть они не чаяли. Конечно, винить их было глупо, и я попробовала успокоиться, на это потребовалось время, в продолжение которого Женька активно поддерживала разговор. Выяснить удалось немного. В тот день, когда исчезла Лелька, примерно с трех часов старушки были во дворе, но отдыхали не на этой скамейке, а на той, что возле второго подъезда. Марья Петровна вышла погулять со своей собакой, дворняжкой по кличке Пушок, тот развлекался самостоятельно, а хозяйка обсуждала последние новости. Второй подъезд как раз на выезде со двора.

– А чужих машин во дворе в тот день не было? – спросила Женька.

– Так у нас во дворе никто машины не ставит. Еще года три назад Новиковы возле своего окна столб врыли, теперь и не проедешь. «Скорую» Иванычу из двенадцатой вызывали, так ей пришлось с того двора мимо гаражей подъезжать, тогда еще Петровна, жена его, с Новиковыми разругалась, мол, с их столбом мы тут погорим все и пожарка подъехать не сможет. Конечно, права Петровна, но и Ларису понять можно, ведь, пока столб-то не врыли, под их окнами машины ставили все кому не лень. Мало того, что ни свет ни заря подъезжают, так еще прямо тут же их и моют, вся грязь по асфальту.

– А где же тогда оставляют машины? – влезла я.

– У нас машин почти ни у кого нет, а ставят под окнами с той стороны. – Старушка имела в виду улицу, на которую выходил фасад дома. От проезжей части дом отделяли широкий тротуар, затем газон с высаженными вдоль всей дороги кустами боярышника, к тому же, если я ничего не путаю, в трех шагах от магазина находится знак «Стоянка запрещена». Если предполагаемый похититель оставил машину там, то рисковал нарваться на вездесущих сотрудников ГАИ. Если он не дурак, то должен избегать риска.

В этот момент из-за угла избушки на курьих ножках прямо к моим ногам бросился персиковый пудель. Занятая своими мыслями, я не сразу его заметила и вздрогнула от неожиданности. Пудель был в ошейнике и волок за собой тонкий поводок.

– Смотри-ка, сбежал, – заволновалась одна из старушек и попыталась схватить поводок, однако пудель успел отскочить и припустился к ЖКО. – Чья собака-то? – удивилась женщина и даже приподнялась со скамьи, оглядывая двор. – Ведь выскочит на улицу и потеряется…

– А это не та, что позавчера здесь бегала?

– Когда?

– Ну… перед тем как Оленька пропала, помнишь, по двору-то носилась?

– Да нет.

– Чего нет, точно эта, рыжая.

– Ну и что, что рыжая, этот пудель.

– Да, точно, он и был…

– Чего ты выдумываешь? Не было у той собаки поводка, и порода другая. Уши длинные, кудрявые, забыла, как такая порода называется… – В этот момент из подъезда по соседству вышла молодая женщина, и старушка громко позвала: – Галя, позавчера по двору собачонка бегала, рыженькая, помнишь? Как она называется?

– Коккер-спаниель, что ли? – ответила Галя.

– Ага. Слышала? – повернулась она к своей соседке. – Коккер-спаниель, а это пудель.