Умеющая слушать

– Я ведь говорил, что не знаю, – ответил мальчик. – Они позвонили. Я рассказывал тебе… По телефону.

– Он умирает? – спросила она. – Ты мог перебудить весь дом. И что нам в таком случае делать сейчас?

– Позвонить врачу. Куда звонить? Ты не знаешь, куда звонить ночью?

– Нет!

Она так замерзла, что вся дрожала.

Он вышел в прихожую, повернулся в дверях и сказал:

– Тебе совершенно нечего беспокоиться. Я все улажу. – Вскоре он воскликнул: – Ноль-ноль-восемь! Я отыскал в справочнике. Написано прямо на переплете.

Девочка не ответила. Она неотрывно смотрела на огромного спящего человека, его рот был открыт, и выглядел он ужасно. Она отошла как можно дальше от него. Никаких стульев не было, но ясно, сидеть было бы неуместно.

Ральф говорил в прихожей по телефону, он взял все на себя, он нашел врача. Она позволила себе впасть в состояние абсолютной усталости, в мягкое и приятное чувство зависимости. Когда он вернулся, она подошла к нему и взяла его руки в свои.

– Что это с тобой? – раздраженно спросил мальчик. – Дело сделано. Они приедут. Я открою им дверь через десять минут.

– Тогда я пойду с тобой, одна я тут не останусь.

– Не будь смешной. Вдвоем – это будет попросту выглядеть глупо. Назойливо!

– Ты всегда беспокоишься о том, как это будет выглядеть, – сказала она. – Ну и что же, если речь идет о жизни и смерти!

Он поднял брови и, стиснув зубы, открыл было рот… Гримаса омерзения и презрения. Лицо Лейлы побагровело.

– Ты сам сказал, что это важно. Зачем ты взял меня с собой сюда? Что у меня общего с этим толстым стариканом? Что мне с ним делать?

Подняв руки, он потряс ими у нее перед глазами.

– Ты что, не понимаешь?! – воскликнул он. – Чтобы хоть один-единственный раз сделать что-то серьезное вместе с тобой!

– Не ори! – сказала она. – Ты разбудишь его!

Он начал хохотать и, прислонившись к стене, все хохотал и хохотал. Девочка холодно разглядывала его, а потом спросила:

– Ты смотрел на часы, когда звонил?

Он перестал хохотать и вышел, входная дверь внезапно хлопнула. Теперь слышалось лишь тяжелое дыхание совсем рядом, иногда оно становилось ближе, а иногда, казалось, совсем далеко.

«Подумать только: что, если он умрет, когда я одна? Почему они становятся такими ужасными, когда старятся, почему не могут устраивать свои собственные дела?» Она смотрела на него все время, пока выходила, пятясь, из комнаты. Тихонько открыла дверь и стала ждать. Вот они! Лифт остановился. Врач вошел, не здороваясь. Он был невысокого роста и казался рассерженным. Словно его потревожили совершенно напрасно. В прихожей запахло мастикой. Внимательно разглядывая узор на линолеуме, она пока тихо стояла в ожидании, когда все кончится. «Если на то пошло, я не хочу при этом присутствовать. Скверно, и непонятно, и ужасно, если так всегда и бывает, я не желаю… Все это меня не касается, это случается с другими по ночам…»

Они разговаривали в комнате. Внезапно раздался еще один голос, невнятный и зловещий, голос человека на полу. Голос, звучавший откуда-то издалека, из какого-то деревянного равнодушия. Потом вдруг он вскрикнул яростно и сердито. Девочка Лейла задрожала. «Пойду домой, – думала она. – Вот только открою дверь и уйду».

Она ждала. Они вернулись, и врач прошел мимо нее не поднимая глаз, по-прежнему с гневным видом.

– Он вызовет санитарную машину? – спросила Лейла.

Мальчик, усевшись на пол, сказал:

– Нам придется остаться здесь. Ему никак нельзя в больницу, но его будет утром тошнить.

– Ты хочешь сказать, мы останемся здесь?! – воскликнула девочка. – Я этого не сделаю.

Он сдвинул колени и обхватил их руками.

– Убирайся куда хочешь! – злобно выговорил он. – Я сделаю то, что мне велели сделать. А на все остальное мне наплевать.

Они сидели, молча прислушиваясь к дыханию человека в комнате.

– А что, если его сейчас стошнит? – сказала девочка. – Надо найти таз. Или ведро.

Мальчик, передернув плечами, положил голову на колени.

– Пойдешь со мной в кухню и посмотришь? – покорно спросила она.

– Нет! – ответил Ральф.

Она прошла в кухню и зажгла свет. Все шкафы и полки были пусты. Перед столиком для мытья посуды стояла коробка с надписью «Хозяйство», наклеенной поперек. Она вернулась обратно и проговорила:

– Там стоит запакованная коробка, но я боюсь открыть ее посреди ночи.

– Вот как! – воскликнул Ральф. – Какого черта ты думаешь, что я посмею взять инструмент среди ночи!

Она посмотрела на него снисходительно и терпеливо и сказала:

– Если они написали на коробке «Хозяйство», то наверняка написали «Инструмент» на другой. Может, она не заклеена.

Они нашли молоток. Поставили умывальный таз рядом со спящим. Выдали ему полотенце и одеяла.

– Как ты думаешь, может, надо погасить свет? – спросила Лейла. – Как будет лучше – светло или темно, когда он проснется?

– Не знаю! Я с ним не знаком. Этот неоновый свет – просто чудовищный, быть может, будет лучше, если темно.

– Это не так уж и обязательно, – сказала Лейла. – Если будет темно, он может подумать, что умер, или испугается, и вообще лучше все видеть.

– Послушай-ка! – произнес Ральф. – Время – четыре часа. Давай немного поспим.

Он расстелил одеяло на полу.

– Я буду спать в углу, здесь, – сказала Лейла.

– А почему ты не можешь лечь рядом со мной?

– Это неудобно.

– Это пришло тебе в голову только сейчас?