Цветовое поле города в истории европейской культуры

Поскольку принятие христианства не смогло сразу изменить и перестроить устоявшуюся сакрально-магическую символику, христианские цветовые символы стали сосуществовать с языческими, образовав уникальную цветовую композицию городских пространств. Христианство уживалось с язычеством, «ассимилировало его, включив языческие верования и обряды в свой вероисповедно-культовый комплекс»[143 - Гордиенко Н.С. «Крещение Руси»: факты против легенд и мифов: полемические заметки. Л.: Лениздат, 1984. С. 99]. Это сосуществование воплотилось в том, что сакральное, «христианизированное» ограничивалось внутренним пространством храма. «Все, что вне храма», воспринималось как «пространство мирское, где поведение человека подчинено не «письменному закону», но «отеческому обычаю»[144 - Панченко А.М. О русской истории и культуре. СПб.: Азбука, 2000. С. 334.]. Внешние, общественные, цветовые пространства, стали более масштабными и яркими, но продолжили строиться из языческих знаков.

Снаружи практически все храмы и терема на Руси имели строгую беловатую гамму. Следуя славянской традиции, белый цвет построек символизировал чистоту, невинность, духовную силу. Связь идеи святости с белым цветом в русской культуре раскрывается этимологически. Слово «белый» в древнерусском языке кроме цвета означало еще и «светлый» (одно из значений древнеиндийского корня «sveta» – «белый»), «ясный», «непорочный», «безгрешный». В.Н. Топоров отмечает, что «важность визуально-оптического кода святости объясняется не самим фактом наличия этого кода и возможностью строить с его помощью новые сообщения, но онтологичностью цвета как формы и сути святости»[145 - Топоров В. Н. Святость и святые в русской духовной культуре: В 2 т. Т. 1. Первый век христианства на Руси. М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. С. 544.]. «Импортированные» вместе с православным христианством каноны формы и цвета византийского искусства лишь добавили к основным цветам, существовавшим в восточнославянском культурном пространстве, заимствованные из Византии религиозные значения, и белый стал рассматриваться как синоним божественного.

Фасады многих храмов были украшены двухцветными орнаментальными композициями или многоцветной красочной росписью. Несмотря на разную цветовую структуру, этот цветовой декор был сосредоточен в одних и тех же местах, вокруг окон и входов, и поддерживал иллюзию внутреннего свечения, которое пробивается через эти отверстия, делая саму постройку источником света. При этом цветовая идея архитектурного «люминизма» по-своему адаптировалась в славянской ментальности. Орнаментальная роспись отдельных декоративных элементов часто выполнялась здесь в кирпично-красных тонах и ярко звучала на фоне больших плоскостей стен, окрашенных в белый или бело-розовый цвет. Красный цвет, который у славян был символом праздника, жизни, радости, красоты, подчеркивал наиболее важные детали зданий, усиливал их роль в архитектурном ансамбле, создавая особое красно-белое двуцветие – «любимое цветовое сочетание восточных славян и древнерусских князей»[146 - Сурина О.М. Цвет и символ в искусстве, дизайне и архитектуре. 2-е изд. с измен. и доп. М.; Ростов н/Д: МарТ, 2005. С. 37.]. Эти два цвета были распространены не только в украшении интерьеров, красного и белого было много в одежде знати и простонародья, в вышивке, в орнаментах. Бело-розовые храмы с оставленными открытыми красно-кирпичными деталями декора напоминали по расцветке народную вышивку – «красной нитью по белому холсту»[147 - Воронин Н.Н., Раппопорт П.А. Зодчество Смоленска XII–XIII вв. Л.: Наука, 1979. С. 74.].

По цвету городские пространства Руси отличались отсутствием простого механического копирования. С одной стороны, это объяснялось значительными различиями в природной ситуации, активно участвовавшей в сложении ансамбля каждого древнерусского города[148 - Саваренская Т.Ф. Указ. соч.]. Однако другим важным фактором была самобытная культура регионов.

Государство Киевская Русь, как и предшествовавшее ему государство «Русская земля»[149 - Насонов А.Н. «Русская земля» и образование территории древнерусского государства. Историко-географическое исследование. М.: АН СССР, 1951. – 261 с.], представляли собой союз «самостоятельных полугосударств» или «городов-государств» – территориальных образований, волостей с центром в главном городе. Дробление Руси, начавшееся после смерти Ярослава Мудрого сделало социальную иерархию русских городов сложной и разветвленной. Русское государство в XII–XIII веках приобрело форму федерации отдельных относительно самостоятельных политических образований – княжеств, внутри которых и росли города, как правило, небольшие по размерам. В этот период, помимо Новгорода и Пскова, ставших обособленными вечевыми республиками, значительное развитие получили такие крупные княжеские удельные центры, как Чернигов, Новгород-Северский, Старая Рязань, Суздаль, Смоленск, Владимир Волынский, Галич, претендовавшие на роль общерусской столицы. В большинстве стольных городов этих княжеств началось монументальное строительство, и в конце XII – начале XIII веков в русских землях стали складываться архитектурные школы, наиболее яркими из которых стали киевская, новгородская, владимиро-суздальская, смоленская.

Объекты монументального строительства создавались в тот период исключительно по заказу светских или духовных властей определенного княжества. Рост политического значения крупных русских городов, ставших центрами самостоятельных княжеств и укрепление их экономики создали необходимые условия для появления в них собственных строителей (до этого, в течение почти всего XI века Киев был единственным городом Руси, где имелась строительная организация, способная возводить монументальные здания). Формировавшиеся местные школы, сохраняя связь с Киевской, развивали хорошо узнаваемые черты цветового своеобразия. Под влиянием складывающихся местных, самобытных школ зодчества на фоне феодального дробления отчетливо обозначилась дифференциация цветовых образов городского пространства Руси. Оригинальные отличия быстро перестраивали как внутренний, так и внешний цветовые каноны храмовых построек – основных доминант городской панорамы. В результате картина расположения архитектурных школ на территории Руси совпадало с ее политическим делением, а цветовые образы городов служили важным средством укрепления духовной и светской власти и становились одним из средств поддержания территориальной идентичности.

Яркой иллюстрацией здесь может служить развитие смоленской школы. Стремительно начавшееся с 80-90-х годов XII века, оно быстро вывело Смоленск этого времени на первое место среди архитектурно-строительных центров России и продолжалось до 1230 года, когда страшная эпидемия, а затем военные действия прервали строительство.

Проведенный анализ каменных построек смоленской архитектурной школы[150 - Грибер Ю.А. Эпистема цвета в смоленской архитектуре и живописи. Смоленск: Маджента, 2008. – 297 с.], существование которой выявило археологическое изучение памятников зодчества Древнего Смоленска М.П. Полесским-Щепилло, С.П. Писаревым, А.С. Уваровым, И.М. Хозеровым, Н.Н. Ворониным, Д.А. Авдусиным и др. показал, что к середине XII века, с ростом значения Смоленска как центра крупного политически влиятельного княжества, цветовые пространства каменных построек, которых в Смоленске XII–XIII веков было сооружено не менее тридцати, впитали в себя наиболее заметные особенности сформировавшихся на Руси традиций городской колористики.

Цветовое пространство города этого времени имело замкнутую структуру. Силуэт Смоленска напоминал пирамиду, и важность цветовых образов подчеркивалась их расположением. На вершине размещался детинец на Соборной горе. Северную, самую высокую, площадку детинца занимал каменный Собор Успения Святой Богородицы – главный собор города, заложенный в 1101 году Владимиром

Мономахом, который унаследовал в 1093 году после смерти своего отца Всеволода Смоленск и Ростово-Суздальскую землю. К северо-востоку от собора, на склоне холма, стоял высокий кирпичный терем (стремясь укрепить значение Смоленской земли, князь Ростислав Мстиславич учредил здесь в 1136 году епископию, и терем епископа построили в детинце, рядом с Успенским собором), к югу – небольшая княжеская церковь. Кроме этих зданий на детинце были и другие постройки, но деревянные. Детинец был обнесен стеной с башнями и валом. Ниже в пирамиде размещались монастыри, церкви, колокольни, терема. Композиционно значимые строения располагались вдоль Днепра, так что наиболее живописные панорамы города должны были открываться при движении по реке. «Главную часть города, – пишет Н.Н. Редков, – составлял кремль или детинец, обнесенный земляным валом с палисадами и со рвом; по сторонам его, вдоль реки, тянулись предместья, а по оврагам и вдоль Днепра раскинулись богатые монастыри, терема и церкви, окруженные тенистыми садами…»[151 - Редков Н.Н. Смоленск в его прошлом и настоящем. 2-е изд. (репринт). Смоленск: Годы, 2000. С. 8.].

Социально-топографическая структура Смоленска была типичной для древнерусского города, представлявшего собой центр культуры, торговли и ремесла. В детинце – политическом центре города – расселялась военно-феодальная знать и были сосредоточены административные здания, в посадах концентрировалась экономическая жизнь города и жила основная масса ремесленников и торговцев, в городских предместьях располагались загородные феодальные замки и монастыри. Большое количество монументальных сооружений располагались так, что путник мог видеть их не только поодиночке, но и вместе. Храмы связывались в единый ансамбль. Они должны были создавать «обманчивое впечатление огромной величины города, внушая мысль о его многолюдности и богатстве»[152 - Воронин Н.Н., Раппопорт П.А. Указ. соч. С. 407.]. Монументальная архитектура Смоленска образовывала «внушительную экспозицию значительности города, подчёркивала и украшала художественно выгодные точки его сложного живописного рельефа, отмечала важные узлы его социальной жизни: торг, княжеские и епископские резиденции, монастыри и пр.»[153 - Там же.].

Цветовые образы хорошо отражали противостояние князя со смоленскими «людьми» (вече). Городская культура Смоленска представляла собой своего рода «двойное» пространство, в котором было репрезентировано и христианское, и языческое. Цветовые символы этих двух систем существовали обособленно друг от друга: христианские – внутри храмов, а языческие – снаружи.

Территория ниже детинца на берегу Днепра постепенно стала главной торговой площадью города и одновременно местом, где собиралось вече и висел вечевой колокол. Наиболее важным был основной, главный цвет, доминирующий в городском пространстве. Следуя славянской традиции, большинство каменных построек древнего Смоленска, формировавшее своими фасадами цветовой строй общественного пространства города, было покрыто тонкой штукатуркой, затиркой или обмазкой, которые позволяли почувствовать фактуру стены и придавали зданию белый, кремовый или нежно-розовый оттенок. По данным Н.Н. Воронина и П.А. Раппопорта[154 - Там же. С. 25–300.], из-за отсутствия в Смоленске строительного камня в храмовой архитектуре применялись глиняный кирпич-сырец и керамический кирпич типа византийской плинфы, чередовавшиеся с толстыми слоями в 3–4 сантиметра розоватой цемянки. Красный цвет выстроенных из кирпича зданий затем изменяли, используя в отделке внешних и внутренних стен технику известковой штукатурки. Так, собор Троицкого монастыря на Кловке снаружи был обработан штукатурной обмазкой кремового цвета (около 90 % извести). Остатки розовато-серой штукатурки с примесью тонкой цемянки (толченой керамики) сохранились на наружной поверхности стен разрушенного Спасского монастыря у деревни Чернушки. Здание церкви на Воскресенской горе было белым (его штукатурка на 93,5 % состояла из извести). Оштукатурены или обмазаны были также собор Борисоглебского монастыря на Смядыни, Княжеский терем, церковь Петра и Павла, церковь Иоанна Богослова, церковь Архангела Михаила. Только некоторые храмы этого времени были построены в технике порядовой кладки из кирпича без последующего оштукатуривания и декорированы лишь комбинациями кладки (так, не были оштукатурены церковь на Малой Рачевке и Пятницкая церковь).

Поскольку в основе миросозерцания восточных славян лежало обожествление сил природы, восприятие природного и человеческого мира как единого целого, цветовые образы города гармонично связывали постройки с окружающей природой: «здания украшали ландшафт, а природа украшала здания – они звучали как согласный хорал»[155 - Воронин Н.Н., Раппопорт П.А. Указ. соч. С. 407.].

В формировании цветовых образов горда широко использовался и другой языческий прием – нанесение красного декора по белому фону по принципу «народной вышивки». Именно так изначально выглядели сохранившиеся церкви Петра и Павла и Иоанна Богослова. Сложенные из плинфы стены загородной княжеской церкви Петра и Павла были покрыты тонким слоем штукатурки; незатертыми оставались выпуклые кресты на угловой лопатке, элементы декора, углубленные в кладку (аркатура и поребрик стен, бегунец лопатки), оконные арки и арки слепых ниш на абсидах, а также их тонкие вертикальные тяги, связанные с карнизной аркатурой и поребриком; эти детали читались как красный узор на белом фоне. Церковь Иоанна Богослова, построенная в 60-х годах ХП века, на несколько десятилетий позже Петропавловской церкви почти напротив нее, по архитектуре и оформлению во многом являлась ее отражением: изначально внешняя поверхность стен храма, галереи и приделов также была покрыта тонким слоем известковой обмазки, остатки которой местами сохранились; откосы оконных амбразур церкви внутри и снаружи украшала древняя орнаментальная роспись.

Колористики цветового пространства региона была консервативна в силу традиционности народной культуры. В представлении славян вариативность цвета была недопустима, так как могла обернуться несчастьем. Внешнее цветовое пространство города в целом представляло собой своеобразную семиотическую систему, информационное поле которой было наполнено мифологией традиционной народной культуры. а все отдельные элементы имели выраженную символическую нагрузку, делая каждый цветовой образ «метазнаком» в художественной культуре региона.

Снаружи многоцветные росписи использовались довольно редко. Стены православных храмов, монастырей и княжеских теремов, как и на остальной территории Европы, на Руси символизировали замкнутость райской, существующей в пределах ограды, жизни в самой себе[156 - Лихачев Д.С. Указ. соч. С. 49–50.], представляя собой своего рода цветные острова внутри городских пейзажей.

Под влиянием византийской архитектуры основные цветовые доминанты располагались во внутреннем декоре храмов. Здесь, внутри, все вокруг должно было создавать атмосферу того, что место это является естественным, природным. Важную роль в формировании такого впечатления отводилось колористике пола. Известно, что во многих смоленских храмах плиточный пол своими оттенками имитировал землю, траву, цветы. Обычная расцветка поливы майоликовых плиток – зеленая, темно-коричневая и желтая. Плитки этих цветов образовывали простой геометрический узор – диагональные или продольные чередующиеся ряды. Фрагменты чередующихся диагональных полос зелeного, жeлтого и черно-коричневого цветов найдены в церкви на Окопном кладбище. Керамическими плитками с поливой были покрыты пол центральной апсиды, проход из центральной в северную апсиду и часть пола в северной апсиде. Несмотря на то, что покрытие пола сильно повреждено, рисунок можно восстановить по оставшимся частям. Такой же простой геометрический узор использован и в основной части Бесстолпного храма в детинце: здесь квадратные поливные плитки покрывали пол храма чередующимися рядами трех обычных цветов – желтого, зеленого и черно-коричневого. Однако в отличие от церкви на Окопном кладбище плитки лежали под углом 45° к стенам здания, так что ряды одного цвета шли вдоль продольной оси храма.

При раскопках других храмов XII–XIII веков были найдены только отдельные майоликовые плитки или их обломки, которые не позволяют восстановить орнамент пола, но дают представление о его цветовом строе. В соборе Борисоглебского монастыря на Смядыни: «полива плиток всего четырех цветов: желто-хромовая, темно-зеленая, голубовато-серая (по-видимому в результате разложения поливы), почти черная, т. е., вероятно, темно-коричневая. Мастера, изготовлявшие плитку, пытались разнообразить их расцветку: встречены образцы, где по темному желто-зеленому фону сделаны свободно расположенные желтые крапины или кружочки»[157 - Воронин Н.Н., Раппопорт П.А. Указ. соч. С. 52.]. Плитки, найденные при раскопках древнего Троицкого храма, покрыты одноцветной поливой одного из трёх цветов – зелёного, жёлтого или оливково-чёрного[158 - Там же. С. 208.]. Обломки плиток пола, найденные в ходе архитектурных работ в церкви Архангела Михаила, имеют поливу желтого и белого цвета; в Успенском соборе – желтого, зеленого и коричневого цветов; в Спасском монастыре у деревни Чернушки – зеленого, темно-коричневого и желтого цветов, а также два фрагмента полихромных плиток с червеобразными желто-белыми разводами по коричневому и зеленому фону.

Внутри построек цветовые пространства были намного более зрелищными, чем снаружи. Из 19 детально изученных экспедицией Н.Н. Воронина памятников древнего смоленского зодчества XII–XIII веков (Успенский собор, Борисоглебский собор Смядынского монастыря, церковь Петра и Павла, Бесстолпный храм в детинце, Княжеский терем, церковь в Перекопном переулке, церковь Иоанна Богослова, «Немецкая божница», храм Василия на Смядыни, церковь архангела Михаила, собор Троицкого монастыря на Кловке, церковь на Малой Рачевке, церковь у устья Чуриловки, церковь на Воскресенской горе, собор Спасского монастыря у д. Чернушки, Пятницкая церковь, церковь на Большой Краснофлотской улице, церковь на Окопном кладбище, собор на Протоке) 14 были полностью или частично расписаны[159 - О фресках Смоленска см.: Суслов В.В. Раскопки древнего храма Смоленска // Архив ЛОИА АН СССР. Ф. Археологической комиссии. 1867. № 7; Клетнова Е.Н. О раскопках на Смядыни. Доклад в Обществе изучения Смоленской губернии // ИАК. 1910. Прибавление к вып. 34. С. 162–168; Сычев Н.П. Смоленск. Церковь Петра и Павла / / Архив ГТГ Ф. 67. № 361. Л. 57–62; Воронин Н.Н. Смоленская живопись XII века / / Творчество. 1963. № 9. С. 16–17; Каргер М.К. Зодчество древнего Смоленска. Л.: Изд-во Ленинградского университета, 1964. – 140 с.] (следы и фрагменты фресковых росписей не обнаружены только в Княжеском тереме, «Немецкой божнице», в церкви на Малой Рачевке, в Пятницкой церкви, и относительно росписи Успенского собора данные отсутствуют).

Реализуя идею архитектурного «люминизма», цветовое наполнение внутренних пространств храмов оперировало очень большим набором компонентов, отдельных цветов, и в их колорите «было более пестроты, чем единообразия»[160 - Воронин Н.Н. Смоленская живопись XII–XIII веков. М.: Искусство, 1977. С. 145.]. М.П. Полесский-Щепилло, исследовавший обнаруженные в ходе раскопок храма на Протоке в 1867–1868 годах достаточно крупные куски росписи, отмечал, что «чаще других встречались цвета: темно-голубой и охряно-желтый; местами попадались цвета: ярко-карминовый, грязно-красный, травяно-зеленый; реже – телесно-розовый и фиолетовый в виде мелких клеток на желтом фоне»[161 - Воронин Н.Н. Уаз. соч. С. 145.]. В Спасском храме были «собраны обломки с синим фоном и жёлтыми нимбами, оконтуренными циркульной графьей; часто встречались фрагменты зелёного тона» [162 - Там же. С. 265.]. Во фресковой росписи церкви в Перекопном переулке наиболее часто повторялись жёлтый, тёмно-красный, тёмно-синий и зелёный[163 - Там же. С. 111.]. В соборе Борисоглебского монастыря «фрески встречались различных колеров – больше красного, синего, затем кирпичного, зелёного и др.»[164 - Там же. С. 52.].

Повторяя характерные для цветовых пространств Руси принципы, каждый образ представлял своего рода модель вселенной: нижний, земной ярус был покрыт символами земли, натурального камня, семян, завивающихся стеблей, бутонов и цветов орнаментальными мотивами, заимствованными с византийских и арабских тканей; вверху располагались символы неба и лики святых.

Так, «орнаментальные ленты змееобразно извивающихся линий, полуколец и стилизованных цветов, напоминающих колокольчики»[165 - Белогорцев И.Д. Архитектурный очерк Смоленска. Смоленск: Смолгиз, 1949. С. 9.] в Спасском храме, по структуре и цвету идентичные «струйчатому»[166 - Воронин Н.Н., Раппопорт П.А. Указ. соч. С. 265.]орнаменту храма на Протоке, имитировали отделку нижней части стен инкрустированными цветным мрамором панелями и декоративными тканями[167 - Раппопорт П.А. Зодчество Древней Руси. Л.: Наука, 1986. – 158 с.].

Орнамент из трилистников, в колористике которого доминировали зеленый, белый и голубой цвета, был найден среди фрагментов росписи храма на Протоке и Воскресенской церкви. Похожий по цвету растительный орнамент покрывал широкие откосы окон, в том числе и окна барабана, церкви Михаила Архангела (Свирской), возведенной в 90-е годы XII века князем Давидом Ростиславичем в своей загородной резиденции на Смядыни, и по форме представлявшей собой новый тип храма – высокого, столпообразного, с подчеркнутой вертикальной устремленностью композиции (церковь имела прототипом полоцкие храмы, однако полоцкая тема своеобразно трактована смоленскими мастерами, выработавшими свою архитектурную традицию, к числу особенностей которой относятся ступенчатый силуэт храма, галереи, притворы и своеобразный декор фасадов). Красочная роспись состояла здесь из двух вертикальных полос: «Наружная полоса представляла собой чередование ступенчатых выступов «городков» голубого и зеленого цвета с красной сердцевиной на белом фоне. Внутренняя, более широкая полоса состояла из кругов со светло-желтым ободом, в которые вписаны крупные зеленые пятилепестковые цветы с красной сердцевиной. Фон орнамента – белый и голубой. Внешние сегменты между кругами заполнены красными и белыми трехлепестковыми бутонами»[168 - Воронин Н.Н. Смоленская живопись ХП – ХШ веков. С. 134.].