Шаги по стеклу, или Я знаю о мужчинах всё!

– Как скажешь.

– Слышишь, в квартире тишина. Скорее всего, Степаныч хорошенько принял на грудь, накувыркался со своей новой дамой сердца и завалился спать. Сейчас мы зайдём, телка проснётся, нас увидит, перепугается, заорёт и постарается улизнуть. А это не входит в наши планы. Мы на неё большие надежды возлагаем.

– Ты прав. Девка сто пудов кинется к выходу.

Итак, дверь заперта… Я вновь вжалась в стену и ощутила, как от полнейшего бессилия и отчаяния по моим щекам потекли слёзы. Шанс на побег испарился за считанные секунды. Единственное, что мне оставалось, – прятаться за дверью до тех пор, пока они меня не найдут. А дальше… Я и подумать боялась, что будет после того, как меня обнаружат – Господи, помоги!

Я прижалась глазом к дверной щели, чтобы рассмотреть вошедших, и вздрогнула, увидев, что внешность одного мне хорошо знакома. Это был тот самый молодой человек, племянница которого якобы не поступила в институт.

– Одуреть!

– Что случилось?

– Да ты только посмотри, что тут творится!!!

– Степаныч, ты жив?! Степаныч!

– Замочили Степаныча…

– Смотри, плётка валяется.

– Видимо, он стал деваху бить, а она жахнула его статуэткой по башке. Степаныч мгновенно коньки откинул.

– Вот тебе и провинциальная дурочка. Степаныча-то прикончила. Кстати, по-видимому, это случилось совсем недавно. Матвей, а ты её хорошо запомнил?

– Ты имеешь в виду девку, которую сегодня Степаныч в институте клеил?

– Ту самую. А кого же ещё?

– Как сейчас перед глазами стоит.

– Это хорошо, что ты её отчетливо помнишь.

– Худая такая, высокая. Она Степанычу до последнего не верила. Уж слишком осторожна. Степаныч её долго обрабатывал. Я устал за этой картинкой наблюдать. Там столько девок стояло, одна краше другой, а Степаныч именно к этой привязался и с ней время терял. А она упёрлась, и всё тут. Я тогда не выдержал и применил отработанную схему: изобразил дядю, озабоченного судьбой своей не поступившей в институт племянницы. Девица ресницами захлопала и ожила. Заглотила приманку за считанные секунды. Я отошёл, а она за Степанычем как привязанная побежала. В глаза ему преданно смотрела, сразу стало понятно – девка готова. Она за ним и в огонь, и в воду, и хоть на край света. Блин, кто бы мог подумать, что такое тут может произойти. Если бы я знал, что эта девица на убийство способна…

– Матвей, а ведь это твоё упущение.

– С каких это щей?

– Конечно, твоё. Ты же ответственный. Распустил Степаныча. Его дело – девок клеить и сюда приводить. Они должны тут сидеть и дожидаться нашего прихода. А ты ему разрешил их трахать.

– Хотел как лучше. Всё-таки он человек уважаемый, с зоны откинулся. Соскучился, бедолага, по бабам, по ласке…

– Ага, по ласке… Он всегда был с отклонениями, девок начал, как в цирке, плёткой гонять! Девки битые были.

– Да я ему пытался мозги вправить. Клялся, что это было в последний раз.

– Да что стоят его клятвы?! Они гроша ломаного не стоят.

– Он жаловался, что по-хорошему ему не дают.

– Оно и понятно. Кто такому козлу просто так даст? Ему надо было девок клеить и в квартиру затаскивать, а он, видишь ли, решил ещё и на дармовщинку развлечься. Сидел бы тихо, был бы живой…

– Теперь-то что говорить? Девка его шлёпнула и сбежала. А мне вот всегда не нравилось, что он девок в институте клеит. Всё-таки рискованное предприятие – посторонний человек сразу привлекает к себе внимание.

– Да не вали ты с больной головы на здоровую. Я свою работу всегда нормально выполнял. Я всё продумал. Степаныч вообще не вызывал никаких подозрений, да и одет он был вполне прилично. В институте толпы студентов, абитуриенты, их родители, и ещё масса всякого разного люда толчётся. Степаныч вид имел основательный, вызывал доверие. Он лапшу на уши вешал, девки и велись на его сказки. Каждая хочет быть кинозвездой или примой театральной. Да где ещё таких дур набитых отыскать, если не в театральном институте?

– На вокзале работать безопаснее.

– Ты думаешь? Там постоянно нас менты пасут. На вокзале суета, а театральный институт – место, располагающее к доверию. Да и что об этом сейчас говорить? Уже поздно. Спорить бессмысленно. Степаныча нет, схема нарушена. И всё из-за того, что ты дал этому идиоту слишком много воли. Надо сейчас эту девку искать, теперь она от нас не отвертится. Где её найти?

– Я её по фотографии узнаю.

– А где ты фотографию возьмёшь?

– Она документы перед поступлением в приёмную комиссию сдала. В анкете есть фотография, адрес домашний, и, возможно, тот, по которому она на данный момент остановилась.

– Да после того как нашего орла грохнула, она вряд ли в Москве останется. Уже, наверное, от страха в свою деревню свалила.

– Вот там мы её и найдём. Только вот что с ней делать?

– Посмотрим, но за Степаныча она должна ответить. Думаю, что не стоит её пока сдавать ментам. Это мы всегда успеем. Она ещё пригодится. Выжмем её по полной. Думали, пустить красотку на поток, но после того как она такое учудила, её будет ожидать другая участь. Матвей, а как ты получишь её анкету?

– Невозможного нет.

– Ты хочешь сказать, что нынче деньги решают всё?

– Ты сам всё знаешь.

– Это точно. Задал вопрос, заранее зная ответ.

– Сегодня же займусь этим. Послушай, а чего здесь вонь такая, словно в этой хате не один жмурик, а целый гарнизон?!

– Действительно, воняет так, что сознание потерять можно.

– По-моему, из соседней комнаты несёт.

– А ну, пошли, посмотрим.

Я по-прежнему стояла за дверью и боялась издать малейший звук. Я с трудом соображала, не понимая, что будет дальше. Либо меня найдут и разорвут на части, либо мне придётся торчать в этой квартире вместе с разлагающимися трупами непонятно до каких пор. Скорее всего до тех пор, пока я не умру здесь сама.

– Я тебе говорю, что это не та девка! – вновь донёсся до моих ушей чересчур возбуждённый мужской голос. – Та совсем другая была.

– Ты уверен?

– Да что ж я, дурак, что ли? Тем более смотри, какой запах. Эта девка тут чёрт знает сколько лежит.

– А кто она такая?