Королева отморозков, или Я женщина, и этим я сильна!

– Он что, совсем идиот?! А кто же там тогда лежал?

Гарик посмотрел на меня глазами, полными ужаса. Затем потоптался на месте и тихо произнес:

– Чупа! Мы ему поверили. Это и в самом деле не Фома.

– Вы что, совсем спятили?!

Я развернулась, чтобы уйти, но тут увидела подъезжающий к моей даче «Опель».

– А вот он и сам едет… – пробурчал Гарик.

«Опель» остановился, и из него вышел Лешка, родной брат Фомы, мой одногодка. Мы не виделись пару лет.

Он жил в Риге и работал переводчиком в какой-то туристической фирме. С Фомой у него не было ничего общего. Честно говоря, я даже сомневалась в том, что они произведены на свет одной матерью. Уж больно разными казались братцы.

Лешка подошел ко мне и хотел было меня обнять, но я резко вскинула плечи, тем самым лишая его такой возможности.

– Ты чего себе позволяешь! Я твоего брата, то бишь собственного мужа, в землю положила, а ты, значит, вытащил! Какое право ты имеешь вести себя подобным образом?!

Лешка отпрянул и взволнованно проговорил:

– Это не мой брат, это какой-то посторонний умело загримированный мужик.

– Надо же! И с чего это ты решил?

– У моего брата в правом боку должен быть шрам от ножевого ранения. Его он получил в армии, и не заметить его невозможно. Под правой ягодицей есть еще один небольшой шрам. В семнадцать лет Фома очень сильно простыл. А когда он простывает, то всегда покрывается фурункулами. Так вот, под правой ягодицей у него вскочил громадный фурункул. Фома не придал этому особого значения. Фурункул стал еще больше, началось нагноение. Брат обратился в больницу только тогда, когда разнесло всю ягодицу. Пришлось делать операцию. Фурункул вырезали, и на этом месте образовалась небольшая впадина. И еще: у Фомы нет последнего зуба слева. Ему его удалили. Если ты мне не веришь, то можно поднять карточку у стоматолога. Ну вот, я назвал тебе все три отличительные черты и думаю, что этого достаточно. Не знаю, как там насчет зуба, но про шрамы тебе должно быть хорошо известно. Есть еще кое-что…

– Что же? – растерянно спросила я.

– Я с самого начала не поверил, что Фома умер. У меня с ним есть духовная связь, понимаешь?

– Нет.

– Когда ему плохо, я всегда это чувствую. Помнишь, как он два года назад разбился на машине? Так вот, я в ту ночь вообще не спал, у меня сердце болело так сильно, что жене пришлось «Скорую» вызывать. А тут умер… Не может этого быть, потому что я вообще ничего не почувствовал. Если бы он и в самом деле умер, меня бы инфаркт хватил.

– Это не аргумент, а твои выдумки. – Я перевела взгляд на Гарика и еле слышно произнесла:

– Где труп?

– У меня в багажнике.

– Неси сюда.

Гарик направился к машине, а Лешка, скрестив руки на груди, нахально буравил меня глазами.

Я старалась не смотреть в его сторону и не показывать свое крайне взвинченное состояние.

Гарик принес тело и положил его к моим ногам. Сердце неприятно заныло, захотелось заорать что есть силы.

Опустившись на колени, я принялась всматриваться в лицо покойника, стараясь не дотрагиваться до трупа.

Лешка сел рядом, расстегнул рубашку и откинул тело на бок. Затем провел рукой по тому месту, где должно быть ножевое ранение, и испуганно произнес:

– Видишь, ничего нет.

– Вижу… – прошептала я.

Лешка с силой надавил на труп. На его руках остались кусочки дорогой гримировальной краски. После этого он размазал краску по лицу, и тут окончательно стало ясно, что это не Фома.

– Ты прав. Это не Фома, – выдохнула я. Затем, сама не зная почему, возбужденно вскрикнула:

– Господи, а как же гости?

– Гости гуляют в ресторане. Можешь не переживать. Когда мы вытащили труп, то сказали, что это какое-то недоразумение и его надо свозить на повторную экспертизу в морг.

– Нужно немедленно все уладить. Гарик, слушай меня внимательно. Этого незнакомца срочно закопать в могилу Фомы и похоронить со всеми почестями. А я с Бульдогом поеду в ресторан и объявлю гостям, что произошла ошибка. Вне всякого сомнения, это тело Фомы, а брат ошибся. Досижу с гостями до самого конца. Нам не нужен скандал!

– Нет, Чупа. Так не пойдет. Мой брат жив. Не надо его живьем хоронить. Объясни гостям, что он жив, – вмешался Лешка.

– А это уже не твое дело! – разозлилась я. – Мне шумиха на нужна! Потом во всем разберемся.

Я перевела взгляд на Юльку и заметила едва уловимый ответный кивок. Юлька все поняла. Она вообще понимает все с полуслова, даже вообще без слов. Взяв Лешку за руку, она потащила его в беседку.

– Не переживай, Чупа, все улаживай, а мы с Лешиком шашлыков пока поедим.

– Я не хочу никаких шашлыков! – попытался было протестовать Лешка, но тут вмешался Бульдог. Своими огромными лапищами он приобнял Лешку за плечи и повел его в сторону от калитки. Почувствовав грубую хватку Бульдога, Лешка понял, что сопротивление бесполезно, опустил голову и послушно пошел туда, куда его повели.

Я с облегчением вздохнула и посмотрела на Гарика.

– Ну что, мы с ребятами поедем Фому хоронить… Вернее, не Фому, а этого незнакомого жмурика… – испуганно промямлил он.

– Фому, понял, Фому! – закричала я. – Езжай и закопай Фому обратно, откуда вытащил!

Гарик поднял с земли труп и пошел к машине. Остальные ребята двинулись за ним.

– Гарик! – окликнула я его.

Он остановился и преданно посмотрел мне в глаза.

– Ты кого пошел хоронить?

– Фому.

– Тогда иди. Захвати с собой двоих, а остальные поедут со мной на поминки.

Я села на заднее сиденье в одну из машин, и мы отправились в ресторан. Сидевший рядом со мной мордоворот нервно чесал свои громадные руки, не переставая повторять:

– Прямо мистика какая-то… Ужас… Ужас…