Сумасбродка, или Пикник для лишнего мужа

– Паршиво, – пожала я плечами и постучала пальцами по столу. – Скажите, а вы москвич?

– Я не имею определенного места жительства. Я – как вольный ветер. Две недели там, две недели сям. Завтра в Москве, послезавтра могу быть во Владивостоке, а через пару дней в Магадане.

– Это у вас профессия такая, связанная с командировками?

– Профессия, – усмехнулся «боксер» и просверлил меня таким нахальным взглядом, что мне показалось, будто я сижу перед ним голая.

Сделав безразличный вид, я как ни в чем не бывало спросила:

– А в нашем городке по работе были?

– По работе, – коротко ответил он.

Ужин закончился, и мы отправились в свой вагон. Остановившись в тамбуре, «боксер» протянул мне сигарету и спросил:

– Куришь?

Я не ответила, взяла сигарету и в который раз подумала о Максе. Прошлой ночью мы лежали с ним в одной постели, но под разными одеялами. Мы давно спали под разными одеялами. Так захотел Макс. Просто однажды вечером он сказал, чтобы я достала ему второе одеяло. Я попыталась возмутиться, мол, зачем мне стирать лишний пододеяльник, но он настоял на своем. «Ну и пусть», – подумала я тогда, а потом привыкла и даже получала от этого удовольствие. Под одним одеялом я спала с Глебом. Глеб прижимал меня к себе и всю ночь говорил на ушко ласковые слова. С Максом все по-другому. Я надевала длинную ночную рубашку, закутывалась до бровей и поворачивалась к нему задницей. Макс проделывал то же самое, и я начинала жалеть о том, что в нашей квартире всего одна спальня, потому что мне бы хотелось спать со своим собственным муженьком не только под разными одеялами, но и на разных кроватях. Наверное, именно с разных одеял у нас началась разная жизнь.

Я опомнилась, подняла глаза и посмотрела на попутчика. В тамбуре горел тусклый свет, и рубцов не было заметно, но я-то знала, что они есть! Сердце мое учащенно билось. Если этот человек поменял свою внешность – значит, у него были причины, а если у него были причины, то он не так прост, каким старается казаться.

– Вы постоянно о чем-то думаете...

– Что? – вздрогнула я.

– Я говорю, что вас, кажется, очень сильно беспокоят какие-то обстоятельства.

– Да так, пустяки.

– Вы уверены, что вам не нужна помощь?

– Уверена.

– Ты где танцуешь? – спросил он, перейдя снять на «ты».

– Что? – переспросила я, ощутив, как по моей спине пробежал холодок. Может быть, мне вообще не стоило говорить ему, чем я занимаюсь. Но теперь уже поздно раскаиваться, тем более что я не привыкла скрывать свою профессию.

– Так где ты танцуешь?

«Боксер» взял меня за локоть и пристально посмотрел мне в глаза.

– Во «Фламинго».

Я отдернула руку и попятилась к двери.

– Я что, тебя напугал? – засмеялся он. – Неужели я такой страшный?

Ничего не ответив, я быстро открыла дверь и со всех ног бросилась в свое купе. Плюхнувшись на полку, постаралась отдышаться. Угораздил же меня черт пойти с этим придурком ужинать в ресторан! У меня своих проблем хватает, так нет, решила себе еще новые нажить. Идиотка!

Пожилая женщина ласково посмотрела на меня и извиняющимся голосом произнесла:

– Дочурка, ты молодая, ляг, пожалуйста, на верхнюю полку. Там рядом дед безобидный спит. А я наверху не могу. Сильно ворочаюсь, могу упасть.

Я кивнула и полезла на верхнюю полку. Дед не спал, вшестеро сложив газету, он разгадывал кроссворд. Я перевернулась на живот и уставилась в окно. Женщина легла на мое место и накрылась одеялом. Через минуту в купе вошел «боксер» и сел на свое место.

– Я девушку попросила верхнюю полку занять, а то я там спать не смогу, – объяснила женщина и закрыла глаза.

– Да по мне, пусть она хоть на крыше этого поезда спит, – буркнул «боксер» и, не снимая ботинок, растянулся поверх одеяла.

Дедуля выключил свет, я разделась, натянула на себя слегка влажную простыню и сжалась в комочек, прислушиваясь к каждому шороху. Затем, не выдержав, включила ночник. «Боксер» поднял голову и посмотрел наверх. Я бросила на него равнодушный взгляд и каменным голосом произнесла:

– Не могу без света спать. Кошмары мучают.

– И часто тебя кошмары мучают? – спросил «боксер».

– А с чего бы это вы решили перейти на «ты»? – резко осадила его я.

– И часто вас кошмары мучают? – переспросил он, подчеркнуто вежливо выделив «вас».

Выпитое спиртное ударило мне в голову, непонятно откуда появилась сумасшедшая смелость. Мне захотелось сказать этому идиоту все, что я о нем думаю. Будь что будет! Во всяком случае, в купе, при свидетелях он меня не убьет.

– Кошмары мучают меня тогда, когда я вижу перед собой мужчину с прооперированным лицом, – отчеканила я, даже не думая отводить глаза.

В свете тусклого ночника я заметила, как «боксер» стал покрываться красными пятнами. Наверное, рубцы за его ушами посинели и набухли от перенапряжения. Ну и пусть, мне-то какое дело до него! Я отвернулась к стене и закрыла глаза. Монотонный стук колес клонил ко сну. Я не сопротивлялась навалившейся дремоте. Завтра рано вставать, да и в Москву не хочется приезжать с помятым лицом – надо отдохнуть. А «боксер»... Да пропади он пропадом! Завтра выйдет из поезда. И мы больше не увидимся. Тоже мне, проблему нашла!

Мне приснился Макс. Он лежал на диване и читал газету. Я сидела напротив и с грустью смотрела на диван. Этот диван мои родители подарили нам на свадьбу. Наверное, они мечтали о том, чтобы на нем сидели наши дети, а затем и внуки, но ровно три года с него почти не вставал Макс.

Открыв глаза, я обнаружила, что уже утро. Летом рано светает. Скоро мы подъедем к Москве. Надо собираться. Я приподнялась и увидела, что все уже встали. «Боксер» сидел у окна, не обращая на меня никакого внимания. Дедуля стоял у зеркала и расчесывал свою жидкую бороденку. Женщина пила чай, посматривая на часы.

Я подумала о том, что это мое первое утро без Макса, и не смогла сдержать улыбки. Еще вчера, перед пикником, он закатил мне огромный скандал и ударил по лицу, а теперь меня никто и пальцем не тронет, никто! Я молода и хороша собой. В Москве меня ждет Глеб, которому вовсе не обязательно знать, что произошло в березовой роще за тридевять земель от столицы. Я свободна, и все! Макс лежит в болоте, а я еду в поезде. Его жизнь закончена, а моя – только начинается!

Высунув руки из-под одеяла, я сладко потянулась.

– С добрым утром, дочка, – приветливо улыбнулась женщина и показала на стакан чая. – Будешь?

«Тоже мне, мамуля нашлась», – ухмыльнулась я и быстро села, чуть не стукнувшись головой о багажную полку.

– Вы бы не могли выйти на пару минут, я хочу одеться, – сказала я, обращаясь ко всем сразу.

– Да что ты, доча, конечно, одевайся. Нам полезно немного постоять.

Женщина открыла дверь и вышла в коридор. Следом за ней – дедуля и мой новый знакомый, которому я вчера так некстати ляпнула ненужную фразу о его прооперированном лице. Повернув замок, я принялась одеваться. Затем свернула постель и положила ее вниз. Наклонившись за упавшей расческой, я увидела небольшую спортивную сумку, аккуратно задвинутую в небольшое пространство под нижней полкой. Вне всякого сомнения, эта сумка принадлежала «боксеру». Дедулины котомка и тележка стояли под столом, а вещи женщины находились на моей стороне. Мне захотелось открыть ее и посмотреть, что там внутри.

Интересно, что может возить человек, по неизвестным причинам изменивший внешность? Дурацкое любопытство взяло верх. Я быстро открыла замок и на минуту замерла. В сумке лежал самый что ни на есть настоящий автомат Калашникова, АКСМ, я не могла ошибиться. Точно такой же я видела по телевизору в «Дорожном патруле». Его конфисковали у какого-то криминального авторитета. Я провела рукой по стволу и почувствовала, как по телу пробежала мелкая дрожь. Рядом с автоматом лежала вязаная черная шапочка. Я достала ее из сумки и потеряла дар речи. В шапочке были ровно три отверстия: два для глаз и одно для рта, ее можно натянуть до самой шеи. Надев шапочку, я подошла к зеркалу. На меня смотрел какой-то ниндзя. Взяв автомат, я приложила его к груди. В таком обмундировании можно брать любой банк или уж, на худой конец, обменный пункт. Неожиданно в дверь постучали, и я чуть не грохнулась в обморок. Нет, мое любопытство точно подведет меня под монастырь! Сбросив шапку, я положила ее на место, пристроила автомат, закрыла сумку и задвинула ее в угол. Затем трясущимися руками открыла дверь.

– Скоро Москва, – улыбнулся дедуля и сел у окна.

Я взяла полотенце и пошла умываться.