Последний император России. Тайна гибели

Странность для меня совершенно необъяснимая. Из истории нашей цивилизации мы знаем, что царей, императоров и королей иногда казнили. Такое случалось, но не было обыденным делом и происходило все-таки далеко не каждый день.

Уничтожение Романовых назвать казнью невозможно. Казнь совершается по приговору суда. Всегда ли и насколько эти суды были легитимными – другой вопрос. Но в случае с Романовыми никакого суда не было вовсе. Не было ни обвинительного заключения, ни грозной речи прокурора, требовавшего смертной казни. Наконец, не было приговора. Основанием для расстрела стало якобы постановление Уралсовета. Я говорю «якобы», потому что самого постановления тоже нет. Есть его предполагаемый текст, но только предполагаемый. Но и в нем речь идет о казни одного только Николая Александровича.

Нам говорили и говорят: время было такое. Советская власть боролась за свое существование, времени на соблюдение буржуазных формальностей не было. Да и сами буржуазные формальности были для революционеров анахронизмом – они руководствовались исключительно революционной целесообразностью. А она, революционная целесообразность, требовала уничтожения династии Романовых. Было необходимо лишить контрреволюцию «живого знамени», вокруг которого могли сплотиться все силы реакции.

Но новая власть нуждалась не только в решительности действий. Ей были необходимы свои герои. Те, кто во имя торжества революции готовы принести на алтарь революции любые жертвы.

А раз так, то исполнители воли революционного пролетариата, те, кто разрядил свои револьверы или пистолеты в представителей царствующего дома, должны быть известны. Все поименно!

Должны. Но не известны. Точнее, список неполный. А те имена, которые мы хорошо знаем, озвучили не представители советской власти, не сами «герои», а М. Дитерихс и Н. Соколов. У меня нет сомнений: если бы большевикам в июле 1918 года не пришлось оставить Екатеринбург, если бы Н. Соколов не провел следствие, если бы не появились книги-разоблачения (в первую очередь, М. Дитерихса и Н. Соколова), мы не знали бы сегодня об июльских событиях в Екатеринбурге НИЧЕГО! Советская власть никогда не открыла бы правду об уничтожении царской семьи, никогда не назвала бы ни одного имени участников расстрела, а сами исполнители всю жизнь молчали бы о своей роли в тех кровавых событиях и ушли из жизни, так и не сказав никому ни слова.

Никогда не вышла бы в свет и книга М. Касвинова. У советской власти не было бы никаких оснований для разоблачения «буржуазных фальсификаторов» по причине полного отсутствия «фальсификаций».

Но случилось то, что случилось. Из книг Н. Соколова и М. Дитерихса (его книга основана на материалах все того же Н. Соколова) мы узнали результаты работы следствия. И узнали часть имен. После этого стало бессмысленным и невозможным скрывать как факт уничтожения Семьи, так и названных Н. Соколовым исполнителей. Но не более того.

Твердо установлено, что в расстреле участвовали Я. Юровский, М. Медведев (Кудрин), Г. Никулин, П. Ермаков. Этим «героям» разрешили рассказывать о своем подвиге во имя революции. Много и охотно рассказывал о своей роли в расстреле Петр Ермаков. Никулин вел себя более сдержанно. Но задавали тон в прославлении собственных подвигов Я. Юровский и М. Медведев (Кудрин). Юровский часто выступал перед большевистскими активами с рассказами о том, «как это было». Появилась ставшая позднее знаменитой его «Записка», написанная то ли им самим, то ли штатным партийным историком. Не дремал и Кудрин. С фатальной неизбежностью между официальными участниками уничтожения Семьи разгорелась борьба за право именоваться цареубийцей.

Итак, четверо известны. Но мы знаем, что по плану Юровского каждую жертву предполагалось обеспечить персональным убийцей. (Хотел написать «палачом», но понял, что это неправильно. Палач – не убийца. Он исполнитель приговора. А в нашем случае приговора не было.) Жертв было одиннадцать, к расстрелу готовили одиннадцать револьверов, Юровский ни словом не обмолвился о том, что его план пришлось отменять. Значит, убийц было одиннадцать? Кто же они?

Нам говорят: остальными были латыши. Так ли это?

Правда о латышах

История с латышами от начала до конца выдумана. Убийцы настаивают, что в расстрельной команде латыши были.

Я. М. Юровский (1922 г.): «Тем временем были сделаны все приготовления: отобрано 12 человек (в том числе 6 латышей) с наганами, которые должны были привести приговор в исполнение. 2 из латышей отказались стрелять в девиц».

М. А. Медведев (Кудрин): «…раздали наганы латышам внутренней охраны – мы сочли разумным привлечь их к операции, чтобы не расстреливать одних членов семьи Романовых на глазах у других. Трое латышей отказались участвовать в расстреле. Начальник охраны Павел Спиридонович Медведев вернул их наганы в комендантскую комнату. В отряде осталось семь человек латышей… В комнату вошел и выстроился как раз против нее и дочерей отряд латышей: пять человек в первом ряду и двое – с винтовками – во втором».

А. А. Якимов: «В комнате, вправо от входа в нее, находился Юровский. Слева от него… стоял Никулин. Рядом с ним в комнате же стояла часть латышей. Латыши находились и в самой двери».

Чем еще подтверждается участие латышей в расстреле? Есть еще один.

П. С. Медведев:«Одновременно в ту же комнату вошли 11 человек: Юровский, его помощник, два члена Чрезвычайной комиссии и семь человек латышей».

Всё! Других подтверждений участия латышей в расстреле нет. Хотя все другие свидетели подтверждают, что расстреливало не четыре выше названных товарища. Что стрелявших было больше.

Г. П. Никулин: «…нас было исполнителей 8 человек: Юровский, Никулин, Медведев Михаил, Медведев Павел – четыре, Ермаков Петр – пять, вот я не уверен, что Кабанов Иван – шесть. И еще двоих я не помню фамилий».

Никулин говорит про восемь человек. Он прибавил к «исполнителям» Павла Медведева и Кабанова (перепутав его имя, но мы ему это простим), а еще двоих вспомнить не смог. О латышах – ни слова.

Как же так? Неужели его память настолько прохудилась, что он не вспомнил, как в комнату вошел не один латыш, а целая группа?

Кстати, о группе. Откуда она появилась? Приехала из Совета. И дожидалась своего часа. Вот и свидетельства.

Я. М. Юровский: «… я распорядился, чтобы спустились люди».

Это распоряжение он отдал после того, как расставил Романовых в комнате. В это время на втором этаже дома кто-то был. Кто? Латыши? Но что им делать в покоях царской семьи, да еще без присмотра? Они ни при каких обстоятельствах не могли относиться к заслуживающим столь высокого доверия персонам, чтобы оставить их одних в комнатах второго этажа. Для чего? Чтобы прошмонали царские вещи? Заветную шкатулочку с царскими драгоценностями распатронили? Что это за бойцы, за которыми надо посылать. Юровский же сам пишет, что машина опоздала, что ночь коротка, а работы навалом, и тут такая неумная трата времени – зачем-то оставил исполнителей на втором этаже и теперь посылает за ними и ждет, пока эти господа-товарищи соизволят спуститься. Неумно как-то…

Конечно, на втором этаже оставались не латыши. Там ожидали доклада о том, что к расстрелу все готово, прибывшие на экзекуцию высокопоставленные товарищи. Причем такого ранга, что начать операцию без них было никак невозможно.

В ранних воспоминаниях Юровского есть еще один любопытный момент: «Одевались с ? часа. Внизу была выбрана комната… Команда была наготове в соседней комнате».

Кудрин в своих воспоминаниях ориентируется именно на раннюю версию «Записки» Юровского.

М. А. Кудрин: «Юровский отзывает Павла Медведева и оба выходят в соседнюю комнату… поднялась со стула Александра Федоровна. В комнату вошел и выстроился как раз напротив нее и дочерей отряд латышей».

Но позднее Юровский вспомнил, что ему пришлось кого-то приглашать из комнат второго этажа. И воспоминания двух убийц разошлись в еще одной маленькой, но существенной детали.

Г. И. Сухоруков: «Тут же идут Юровский, Окулов, Медведев, Ермаков… Когда арестованные были введены в комнату, в это время группа людей, что раньше вошла в одну из комнат, направилась к комнате, в которую только что ввели арестованных. Я пошел за ними, оставив свой пост. Они и я остановились в дверях комнаты… Перед царем лицо к лицу стоял Юровский».

Сухоруков говорит о группе людей, при этом не называя их латышами.

А. Г. Кабанов: «После оглашения тов. Юровским Постановления Областного совета сразу затрещал мотор грузовой машины и присутствующие при этом товарищи, сначала, не входя в комнату, где находились приговоренные начали стрелять через проем открытой двухстворной двери».

Опять группа. Но опять нет даже намека на то, что это латыши. Более того, Кабанов называет их очень почтительно: товарищи.

Обратим внимание на то, как они стреляли. И посочувствуем Юровскому.

Он в комнате, стоит прямо перед бывшим императором, а в это время сзади, из дверного проема, начинается стрельба. Каково ему было в это время! Если бы расстрел происходил именно так, то Юровскому пришлось проявить завидную прыть, чтобы укрыться от пуль за арками. То-то он был рад, что в комнате есть эти арки. Там он и укрылся от пуль дорогих своих товарищей, костеря их при этом на чем свет стоит…

Неладно что-то у Кабанова с памятью. Еще одно доказательство того, что его не было в это время в комнате. И ничего он своими глазами не видел.

Не участвовали латыши в расстреле. Да и не могли участвовать. Уничтожение бывшего императора и его семьи – слишком серьезное и ответственное дело, чтобы перепоручить его каким-то латышам. А кроме ответственности есть еще и горячее желание доказать свою преданность революции. И войти в историю… Не могли большевики отказаться от такой славы.

Исполнителей вполне могло быть ровно одиннадцать. Только остальные семеро не были латышами. Это были большевистские руководители. Ими могли быть Ш. И. Голощекин, А. Г. Белобородов, Г. И. Сафаров, П. Л. Войков. Пойдем по порядку.

Есть заслуживающие доверия свидетельства, что в ипатьевском доме в ночь убийства находились Белобородов и Голощекин.

Ф. П. Проскуряков:«Значит, вернулись Юровский, Белобородов и этот пузатый».

Он же: «Они требование Медведева исполнили и сошли в нижние комнаты в сопровождении Юровского, Никулина, Белобородова и этого курчавого, пузатого».

И снова он: «Как только это Юровский сказал, он, Белобородов, пузатый, Никулин, Медведев и все латыши (их было, по словам Пашки, 10, а не 11) выстрелили все сначала в Государя, а потом тут же стали стрелять во всех остальных».

Белобородова Проскуряков называет по фамилии. Еще одного участника он не знал по имени и описывает как «пузатого» и «курчавого». Кто такой «курчавый», он же «пузатый»? Это Голощекин. Вот его портрет в описании М. Дитерихса: «Ему около 40 лет, роста – выше среднего, коренастый, полный, с порядочным животом, „брюхатый“, как определяют его свидетели…»

Про Голощекина известно также, что он якобы оставался на улице, чтобы послушать, будут ли слышны выстрелы. Сомнительно. Не мог он пропустить столь ответственное мероприятие.

Агафонова (сестра Якимова): «Кто именно участвовал в расстреле и сколько человек, брат не говорил, помню, что он упоминал о каких-то латышах и говорил, что не красноармейцы, а какие-то главные, приехавшие из совета. Этих главных было пять человек».

Агафонова говорит: «главные». Главными не могли быть безымянные латыши. Она уточняет: главные приехали из Совета. То есть большие начальники.

А латышей брат Агафоновой мог упоминать. Они же там были. Только стояли в дверном проеме. Зайти в комнату, встать в первый ряд, перед жертвами, они не могли. В первом ряду стояли главные исполнители воли революции.

В воспоминаниях Кудрина есть важные подробности, подтверждающие участие в расстреле высоких чинов.

М. А. Медведев (Кудрин): «„Так нас никуда не повезут?“ – спрашивает глухим голосом Боткин. Юровский хочет ему что-то ответить, но я уже спускаю курок моего „браунинга“ и всаживаю первую пулю в царя. Одновременно с моим вторым выстрелом раздается первый залп латышей и моих товарищей справа и слева. Юровский и Ермаков также стреляют в грудь Николая почти в упор. На моем пятом выстреле Николай 2-й валится снопом на спину».