Уникумы Вселенной – 4

– Я не шучу!

– М-да… И юмора ты не понимаешь… Это я пошутил! Попал я сюда из-за страшной трагедии на нашем заводе. Представляете, закрыли у нас конвейер, всех разогнали по домам, и доблестные представители «Блистательной Охранки» вдруг нагрянули на завод с тотальным обыском. И спрашивается, зачем лезть в устройства, в которых ничего не понимаешь? Тем более в реактор последней, опытной модели? Как итог такой безалаберности, жуткий взрыв… завода нет… все мы остались без работы… А уж про добрых ребят бэошников и вспомнить нельзя без слез: сорок шесть штук и с ними целый Сияющий к праотцам своим отправились. Беда-то какая!

Несколько радостный тон, который тоже удавался переводным устройствам, не слишком соответствовал сути рассказа. И тут заговорил губернатор города Граци:

– Я узнал об этом происшествии перед самым своим арестом. Обвинили в этом главного инженера завода и арестовали.

– Я и есть главный инженер! – воскликнул Мато. – Поэтому до сих пор поражен, что еще целая пара почтивших завод своим присутствием Сияющих меня не убила на месте. Уж на что я невоспитанный и грубый дворянин, но они такими словами меня хаяли, что я никогда и не слыхивал… А после считки таким экзекуциям подвергнуть обещали! И за что?! Всего-то по своей рассеянности повернул не тот краник да забыл заменить перегоревшую сигнальную лампочку…

Понятное дело, файял мог быть кем угодно, хоть инженером, хоть провокатором все с того же самого завода. Такого тоже могли запереть в камере, проводя служебное расследование. Если уж самого Сияющего практически ни за что запроторили сюда…

Хотя, вспоминая о казненном недавно Сияющем, Броди склонялся к тому, что «столп власти» совершил не столько рабочий просчет, сколько некий жесточайший промах политического плана. Уж слишком кентавр расстроился из-за того, что представители иных цивилизаций сумели пробраться в Пантеон и увидеть каменное изваяние божества. Вполне возможно, что сведения о чудовище старательно стирались из всех миров, возможных для доступа посторонних.

Теперь на вредного и бесцеремонного файяла уже посматривали с уважением. Этот специалист совершил несомненный подвиг, его знания были воистину бесценны, а таким созданиям, как правильно говорил дон Ритару из Граци, можно прощать многое. Даже не совсем лестные словечки в свой адрес.

Мадам Шеги, конечно, уважать файяла не собиралась. «Пугнула таракана, так ему и надо!» – показывал ее вид. Но вслух она деловито поинтересовалась:

– Как бы эти кристаллы уничтожить? Давайте их забросим в одну камеру и попробуем деструктором.

– Она у вас кто? – тут же спросил маркиз у командира и, узнав, что академик, пару раз хихикнул. Но помня об угрозе, обратился к желлатуке вежливо: – Коллега! С этими кристаллами обращаться надо, как с любимым супругом… (хотя откуда я знаю, как вы там друг друга нежите…), иначе не успеете и глазом моргнуть, как от вас останется мокрое пятнышко… М-да! Взрыв! Бум! И не надо на меня так смотреть, уж поверьте на слово… Кстати, господа любезные, хоть вы все и голышом, и мечтаете попасть на глаза дежурного, который сюда приходит, но не советую. Давайте-ка все сюда, у стеночки разместимся… Обход уже скоро, дежурный обязан просматривать состояние каждой структуры с кристаллом… Эй, ребятки, – обратился он к красавкасам. – Сгоняйте к тем камерам и закройте двери. Да и другие проверьте!

Пока устраивались у ворот, змея прошипела файялу:

– Откуда время знаешь и расписание?

– У меня не только переводчик в тело вмонтирован, дорогая! – похвастался Мато фон Дивер. – И часики есть, и приборчики некоторые полезные… А хочешь, красавица, и тебе полезную вещичку одну пристрою?

Чи’Нга Шислис поняла, что неожиданный союзник собирается сказать некую гадость, и с презрением прошипела:

– Себе пристрой!

Тот с досадой дернулся, но не смог остановить инерцию задумки:

– Зря… Прищепка на твоем язычке смотрелась бы как раз! Словно там и выросла!

И смешно зашевелил своими жвалами, издавая наиболее противный скрежет, который переводчик проигнорировал. Хохот, не иначе.

– Насколько мне известно, дежурный приходит для просмотра в одиночку, – вернулся к делу файял. – Это после сборки кристаллов считки и вынесения приговоров заявляется целая группа. Да и то лишь в случае, если есть приговоренные к каторге. Хотя тут я могу ошибаться. Достоверных сведений даже у нас не имеется…

Тут неожиданно заговорил сидящий на спине кобры кровник:

– Дежурный входит один, но у дверей остаются два охранника. Мой отец тоже сидел. Его признали невиновным и потом отпустили. Он рассказывал, что у них из всего ангара казнили только троих. А остальных загнали на площадку телепортера и отправили скопом, без всякого оружия и запасов пищи – так ему потом один охранник сказал. Охранников было десять, все со жгутовыми электрошокерами в одной руке и парализаторами в другой.

– Мм! Спасибо, малыш! Ценная подсказка! – обрадовался маркиз-кузнечик. – Обнадеживает!

– Чем же? – спросил Броди.

– Тем, что каторжников не убивают! А значит, оружия боевого у охранников при себе нет. Интересно, а есть ли оно у дежурного? Думаю, надо сделать так…

Глава пятая

Древние хардийцы

Вернувшись на Землю, пятерка телепортеров оказалась в Малом банкетном зале императорского дворца династии Садиван. Реставрационные и отделочные работы во всем огромном комплексе почти закончились, и копошившаяся ранее повсюду техника уже не портила своим видом красоту, воссозданную такой, какой она была шесть тысяч лет назад. Но теперь бросалась в глаза пустынность роскошного зала.

Что неприятно кольнуло в сердце декерла Вителлу.

– Словно вымерли все…

– Ничего, скоро здесь появятся сотни, тысячи обитателей, – подбодрил его магистр Райгд, которому тоже неприятно было отсутствие людей. – Вот уйдет Сатази…

Квинтет божественных сущностей уже направился к малому южному алькову, откуда доносились голоса их коллег, когда Алессан запоздало хмыкнул на слова магистра и спросил:

– А если Сатази не уйдет? Вдруг этот странный годовалый ребенок захочет здесь остаться надолго? А потом, когда войдет в полную силу, возьмет и…

– Ладно тебе, ладно! – остановила его Сакрина. – Не станет маленький с виду Тасон кричать как несознательный младенец. Вроде мы все его мысли поняли правильно. Это давно взрослое, сознательное и разумно мыслящее существо.

– Вот именно, что «вроде», – продолжал выказывать свое недовольство повелитель растений. – По мне, следовало бы его принудительно удалить с планеты, да и из Галактики как можно быстрей. Еще лучше сделать так, чтобы он возвратиться не смог.

Пеотия остановилась у алькова и гневно повернулась к Алессану:

– Ты о чем говоришь?

– А что? Ты с Сатази не справишься? Лучше убрать, уничтожить зло, пока оно еще не выросло.

– Поражаюсь я тебе! Как бы там ни было, остальные Сатази уже знают о пополнении своего племени и наверняка поддерживают с Тасоном контакт.

В алькове сидели император Бутен, Донтер и Судья Ковели. Расвалунг выглядел несколько осунувшимся.

– Вы о чем? – спросил он. – Никак об уничтожении Сатази?

– Да вот, Алессан чисто умозрительно решил порассуждать на это тему, – попыталась Пеотия сгладить суть разговора, но повелитель растений и не думал отступать:

– Нисколько не умозрительно! Сатази – это вселенское зло, его надо уничтожать всеми силами, и желательно делать это в зародыше. Если уж Ковели у нас и расвалунг, и Судья Высшего Правосудия, именно он и должен провести обряд уничтожения. Ха! И что вы все так на меня уставились? – Он первым уселся у торца стола на стул с подлокотниками. – Или я не прав в определении зла?

Вопрос был сложный. Взрослые Сатази своим криком уничтожали целые галактики, совершая тем самым преступление против разумных существ. Если придерживаться буквы закона, проповедуемого расвалунгами, то такое существо следует уничтожать всегда и везде. Однако после краткого визита на Якорь хардийцы признали, что даже суммарной силы их умений и знаний не хватит для ликвидации этих разрушителей или хотя бы ограничения их преступной деятельности. Лучший вариант – это вообще никогда не наведываться на Якорь и забыть о существовании Сатази.

Но для Священных Судей не должно быть преступников, которых они не могут наказать. Либо тот же Ковели наказывает, либо не имеет права заикаться о своем служении справедливости.

Так что при всем сочувствии и поддержке большинства ответить на последний вопрос Ковели обязательно придется. Вот потому все на нем и сосредоточили взгляды.

– Во-первых, дорогой Алессан, с чего ты взял, что данный ребенок совершил преступление? Сама принадлежность к Сатази – еще не повод для преследования, а уж тем более для уничтожения. Во-вторых, политика расвалунгов в подобных делах вполне проста и естественна: Вселенную мы переделать не может, таких сил нам не дано, а значит, и прав тоже. Постоянно совершаются преступления вне пределов досягаемости нашей юрисдикции, но это не значит, что Судьи должны заниматься самоедством и в конце концов покончить жизнь самоубийством из-за укоров совести. В-третьих, суть процесса, который проводят Сатази у Якоря, не поддается пониманию самых крупных ученых и правоведов. Действиями разрушителей, их волей в тот момент руководит некая высшая сила всеобщей вселенской энтропии. То есть имеется гипотеза, что распыление галактик – действо, угодное всему мирозданию. Ну и, в-четвертых, Сатази не просто трудно уничтожить, если не невозможно, а трудно локализовать, захватить… Поэтому…

– Понятно, – без всякого почтения прервал Алессан объяснения Судьи. – Даже у вашей справедливости есть льготники и исключительные случаи. А уж оправдания для себя всегда отыщутся.

– Не слишком ли жесткая позиция? – удивился Райгд. – Тем более в делах, которые не входят в твою компетенцию.

– О-о! Даже так? – бывший телохранитель раскраснелся от гнева и завелся не на шутку. – Магистр намекает, чтобы я только и оставался повелителем растений и никуда не совал свой нос? С чего это? Вопросы справедливости касаются всех без исключения. И у меня, в отличие от некоторых, в биографии нет кровавых страничек. Я не приказывал уничтожать ученых пачками только для того, чтобы скрыть следы собственных преступлений!