Самоход. «Прощай, Родина!»

Ситуация на фронте для Советского Союза складывалась плохо. Немцы, осуществляя план «Барбаросса», вторглись на его территорию четырьмя группировками. Финляндская группировка имела целью захватить Мурманск, Ладогу и Беломорье. Группа армии «Север» – Ленинград, армии группы «Центр» – взять Москву, армии группы «Юг» – оккупировать Украину. Пограничники задержали вторжение на несколько часов, а потом немецкая армия двинулась вперед, пройдя за три недели боев 300–600 километров на разных участках фронта. Первоочередной задачей гитлеровцев было выйти на рубеж Волга – Архангельск, а затем идти до Урала. На захваченных землях планировалось создать четыре рейхскомиссариата. Крупные города – Москва, Ленинград, Киев и ряд других городов должны были быть полностью уничтожены вместе с жителями.

И поначалу у немцев задуманное получалось. К началу июля 1941 года под Ленинградом в окружение попали 11 дивизий, а 320 тысяч советских бойцов и командиров попали в плен. 9 сентября был блокирован Ленинград, 19 сентября окружен Киев, где в плен попали 650 тысяч бойцов РККА. Под Вязьмой были окружены и уничтожены несколько дивизий народного ополчения и 8 армий – в плен попали 670 тысяч бойцов.

Успехи кружили немцам голову, и потери их не останавливали.

В этот котел и попал со своей батареей Виктор. Он ехал на тягаче и не знал, что немецкие танковые клинья уже далеко обошли их батарею, взломав советскую оборону.

Командир батареи вел их по грунтовке, идущей через лес. Старлей боялся авианалетов – немецкие самолеты пролетали часто, но их не обнаружили.

Одна самоходка шла первой, за ней – орудие Виктора. Машины с боеприпасами и взводом управления замыкали колонну.

Вдруг первая самоходка резко остановилась, за ней встали другие. Лес кончился, они были на опушке. Дорога шла через луг к железнодорожному переезду, а по железной дороге медленно двигался бронепоезд. Батарейцев поразили кресты на его бортах – все были уверены, что едут в собственном тылу. Наши отступающие части не всегда успевали взорвать мосты и дороги, и немцы этим пользовались.

Паровоз пыхал паром, колеса стучали на стыках рельсов.

Бронепоезд остановился на переезде. Ни шлагбаума, ни будки обходчика здесь не было, но подъезд удобный. Сюда вел, ориентируясь по карте, комбат.

Выглядел бронепоезд внушительно: бронированные вагоны с орудийными башнями, в бортах – амбразуры с пулеметами. В голове и хвосте поезда – зенитные орудия.

Однако комбат службой был приучен: видишь врага – бей! Созвав командиров орудий, он попытался принять единственно правильное решение. Если вступить в бой, самоходки сожгут – у бронепоезда подавляющее преимущество в пушках. Поэтому выход комбат нашел единственно приемлемый:

– Все четыре орудия выезжают разом. В стволах уже должен быть бронебойный патрон – заряжающий держит в руках второй. Делаем в быстром темпе три выстрела – и сразу назад, в лес. Чтобы не распыляться – первое орудие бьет по первому броневагону, второе – по второму – и так далее…

– А паровоз? – спросил командир второго орудия сержант Сапунов.

– М-да, про паровоз я как-то… Ну хорошо, ваше орудие бьет по паровозу. Обездвижим паровоз – тогда расстреляем весь поезд. Бить прицельно по орудийным башням, они – самая главная опасность. А сейчас к орудиям, проведете краткий инструктаж – кому какие цели брать. Выезд на основанную позицию – по взмаху флажка.

На опушке леса росли молодые деревца – тягач такие легко ломал корпусом.

Когда Тихон сказал Виктору о паровозе, наводчик уточнил:

– А куда стрелять? По колесам, по будке машиниста или по котлу?

Тихон задумался:

– Черт его знает! А ты один снаряд в котел, другой по будке, а третий – в колеса. Остановка коротка, три выстрела – и пятимся задом в лес, – напомнил он механику-водителю.

Заряжающий втолкнул снаряд в казенник. Он стоял на коленях, держа на руках, как младенца, еще один снаряд, чтобы быстро перезарядить.

И вот комбат взмахнул красным флажком. Взревели моторы, самоходки выползли из леса и замерли. Практически сразу залпом громыхнули четыре пушки.

Виктор прицелился в котел паровоза, прикрытый листовой броней. Раздался хлопок, и из паровозного котла со свистом стала вырываться струя пара. Еще выстрел – на этот раз Виктор целился в будку машиниста. И третий выстрел – по колесам.

Едва прозвучал последний выстрел и из казенника выбросило гильзу, как тягач дернулся и вполз под деревья, причем механик-водитель пятился метров пятьдесят. Трещали, ломались и падали деревья.

Наконец тягач замер, а Виктор побежал к опушке – посмотреть, что сделалось с бронепоездом.

Попадания в орудийные башни были – из двух тянулся дымок.

Немцы, видимо, были в шоке от атаки русских и пару минут не открывали ответного огня. Но когда шевельнулись стволы пушек в бортах, Виктор бросился к тягачу и залег за ним. Какое ни есть, а укрытие.

Немцы начали гвоздить по лесу осколочно-фугасными снарядами. Цели они не видели и били вслепую. Снаряды их ударялись в деревья, рвались, и то, что механик-водитель отогнал их тягач подальше, спасло и расчет, и самоходку.

Грохот от обстрела стоял недолгий. Потом начали бить пулеметы, и пули щелкали по стволам деревьев. Пушкари лежали, прижавшись к земле.

Стрельба как по команде стихла, и бойцы услышали медленный перестук колес. Не должно быть! Ведь паровоз имеет повреждения!

Виктор снова бросился к опушке – бронепоезд медленно уходил влево. Виктор глазам своим не поверил. Но откуда ему было знать, что в состав немецкого бронепоезда входила бронедрезина? Она была прицеплена в хвосте поезда и под обстрел не попала. Дрезина имела автомобильный мотор и служила для разведки, для патрулирования. И сейчас именно она изо всех сил старалась увести поезд.

Ситуация для артиллеристов выгодная. Пушки бронепоезда, которые были расположены в его бортах, имеют небольшой сектор обстрела, а те, что в башнях, повреждены. Такой удобный случай упускать нельзя.

Виктор кинулся к комбату и сбивчиво объяснил ситуацию. Старлей сразу понял, что вытащил из рукава козырную карту.

– Заводи! Всем выезжать на огневую позицию – самостоятельно вести огонь!

Самоходки выбрались из леса, развернулись влево и встали в цепь.

На батарее уже имелись раненые и убитые от обстрела, и обозленные бойцы выпустили в бронепоезд весь боезапас, бывший на тот момент на тягачах. У кого оставалось пятнадцать, у кого – десять снарядов, но все они попали в цель.

Бронепоезд значительно больше танка по размерам, медлительнее и идет по рельсам, не имея возможности маневрировать.

Один из снарядов батареи угодил в боезапас. Ахнул мощный взрыв, и бронелисты вывернуло изнутри, как лепестки цветка. Повалил дым, возник пожар, но бронепоезд медленно скрылся за поворотом.

За стрельбой пушкари не услышали гула приближающегося самолета. И откуда он только взялся, одинокий «мессер»? Обычно они летали парами.

Он с ходу ударил по самоходкам из пушек и пулеметов, а подлетая, сбросил бомбу – никто не успел отбежать или спрятаться.

Обстрел бронепоезда дался дорогой ценой – одна самоходка была разбита вдребезги, другая сильно повреждена. Оба расчета погибли.

Радость победы померкла, а самолет исчез так же внезапно, как и появился.

По приказу комбата две уцелевшие самоходки загнали в лес и принялись рыть братскую могилу – негоже бросать своих убитых. Рыли по очереди, и могилу выкопали быстро. А едва схоронив погибших, продолжили марш.

Батарея сильно поредела – две самоходки и два грузовика. Один со снарядами, другой вез взвод управления. Переползли переезд, двинулись на восток. Впереди, за лесом – поле. Но только выбрались на него, как вдалеке прозвучал выстрел пушки и рядом взорвался снаряд.

Самоходки дали задний ход и укрылись за деревьями. Гадали – немцы впереди или наши по ошибке выстрелили. В наших войсках самоходок не было, силуэт ее не примелькался, и запросто можно было принять за немецкую.

Комбат решил послать вперед артиллерийского разведчика-корректировщика. Отдал ему единственный имевшийся на батарее автомат ППД довоенного выпуска. За разведчиком следили в бинокль, но вскоре он исчез из поля зрения. Однако через полчаса он встал во весь рост. Было далеко, но разведчик понимал – за ним следят в оптику. Он размахивал руками, показывая – опасности нет.

Самоходки снова выбрались на поле. Когда-то здесь сажали картошку и даже успели убрать ее, но земля была рыхлая, и тягачи ползли с трудом. Грузовики шли по колее, утрамбованной их гусеницами.

Оказалось, на другом конце поля стояла рота пехоты и единственная 76-миллиметровая «трехдюймовка» – с началом войны со складов в войска выдали морально и технически устаревшее вооружение. Эти артиллеристы и приняли самоходки за немецкие, ведь красных звезд на них не было. Не на щите же их рисовать? А других мест не было.

Пушкари извинились, осмотрели самоходки и поинтересовались, не видели ли батарейцы немцев. А услышав о бронепоезде, сильно удивились. Никто и предположить не мог, что он появится так близко. Ни пехоты, ни танков немецких поблизости не было, а бронепоезд объявился. Хотя… И вооружение на этой подвижной крепости мощное, и пехотный десант имеется… Наша батарея наткнулась на них случайно и увидела первой, в противном случае немцы могли нанести нашим частям значительный урон.

Виктор с интересом обошел «трехдюймовку». Перед ним была пушка Первой мировой войны, принятая на вооружение еще в 1902 году – на ней даже щит не был установлен. Выглядело орудие архаично. Много их участвовало на первом периоде войны, пока не погибли при бомбежках или под гусеницами танков.

Долго не задерживались – комбат старался выполнить приказ и занять отведенные позиции, тем более что и ехать было уже недалеко.