Шут из Бергхейма. Выводок

Я кивал, пока не до конца понимая, к чему он клонит.

Олаф некрасиво улыбнулся, перевел взгляд на соседа и пнул его ногой под столом. Тот загудел, смазал в ответ беззубому по лицу. Прямолинейный удар ушел в сторону, отбитый Олафом.

– Жалко смотреть на тебя, Леннарт.

Верзила одним движением сграбастал Олафа за грудки, как тряпичную куклу сдернул с места.

– Я сказал – отправлю к Бьорну! – не глянул в их сторону Харальд.

Леннарт оттолкнул Олафа.

Развлечения такого рода были мне знакомы. По юности крутился среди реконструкторов. Не тех, что угорали по железу и шили гульфики определенным швом и из аутентичного материала, а тех, что в бугуртах друг другу кости ломали. Баба, водка да драка – три столпа «пихоты». Люди средневековья, оказавшиеся в большом городе современности. Они прикольные были и всегда хорошо шутили.

Но у этих вот, походу, чувства юмора не было совсем. Понятно, почему у их командира прозвище – Скучный.

– Ты живешь у кузни, чужеземец Лолушко? – спросил Харальд.

– Егор.

– Что егор?

– Меня зовут Егор.

– Почему тебя зовут Егор, когда ты Лолушко? – искренне удивился хевдинг. Так. Видимо, с ним договориться не получится. Это работает только с игроками.

– Мне больше нравится Егор, – буркнул я – то ли жалко, то ли жалобно.

– Мне больше нравятся бабы, – прокомментировал это Олаф. Воин с изуродованным ртом хрюкнул. Он повернулся спиной к столу, облокотился на темные от пролитой выпивки доски и с вызовом смотрел в мою сторону.

Значит, юмор у них какой-то все-таки наблюдается. Ну, держи:

– Спасибо, что сказал, а то я чего-то переживал, не мужеложец ли ты. Так к мужикам лезешь, будто напрашиваешься. Будто в твоем мире одиночества не хватает стабильности, крепких рук. И эта напускная грубость – крик о помощи. Сокрытая жажда ласки.

Олаф онемел. Громила Леннарт задумчиво поднялся, но сел по приказу Харальда. Послушные ребята. Это отлично. Хотя как-то грубовато вышло.

Прогресс текущего уровня репутации с кланом Бергхейм – 31 %

– Он… Это… – очнулся Олаф.

– Тихо! Давно пора было тебя осадить! – хевдинг запрокинул голову и осушил рог. Из темноты объявился паренек с клеймом на лбу. Торопливо долил из кувшина, испуганно глянул на меня и поспешил прочь.

– Мне нужен твой язык и твоя дерзость, чужеземец Лолушко, – Харальд внимательно смотрел мне в глаза. – Я наслышан про твое выступление на День Волка, и сейчас убедился, что люди не врут.

Он повернулся к братьям-головорезам:

– В компании вот этих вот великих мужей мне страшно не хватает чего-то подобного. Я безмерно люблю каждого из моих побратимов, но…

Харальд понизил голос, склонившись ко мне:

– Их развлечения меня убивают. Ты ведь понимаешь, о чем я?

– Ну… – протянул я, оглядев викингов. – Да…

– Конунг Миккель Ясный собирает войска для нового похода, – громко продолжил хевдинг. – Это долгий путь. Долгий и ужасно скучный. Я хочу, чтобы ты пошел со мною, чужеземец Лолушко.

– Влепи ему клеймо на лоб, – посоветовал Олаф. – Будет быстрее и надежнее.

– Боги противятся тому, чтобы мы делали задохликов рабами, – тут же ответил Леннарт.

– Серого Человека придумали дротты, чтобы держать тупое стадо в повиновении, – подал голос викинг с изуродованным ртом.

– Я клянусь, что… – здоровяк Леннарт вцепился в стол. Олаф глянул на уродоливоротого с недовольным прищуром.

Харальд с улыбкой повернулся к братьям, голос налился сиропом:

– Я теряю терпение.

Бойцы умолкли. Даже Олаф отвернулся, перед этим обменявшись взглядом с криворотым.

– Что от меня требуется? – спросил я.

– Шути. Прыгай. Стой на голове. Весели меня и моих гостей. Клянусь Всеотцом – я смогу защитить тебя от любого воина, и награда будет достойной. Никто пальцем тебя не тронет.