Убеждение судьи

Обратим внимание на то, что социалистическое правосознание поставлено на первое место в определении сущности внутреннего убеждения судей, которое реально должно основываться на доказательствах, исследованных в судебном заседании, на что указывают нормы как УПК 1923 г., так и УПК 1964 г.

Гражданский процессуальный кодекс РСФСР, введенный в действие с 1 сентября 1923 г., в ст. 119 установил, что «допущение тех или иных доказательств, представленных сторонами, зависит от того, найдет ли их суд существенными для дела». Но в Кодексе не использовано понятие социалистического правосознания, хотя суд и получил широкое поле для своего усмотрения, а в соответствии с требованиями ст. 118 ГПК РСФСР 1923 г. доказательства могли быть собираемы по инициативе суда.

Статья 56 ГПК РСФСР 1964 г., регулируя оценку доказательств, закрепляла следующее: «Суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном и объективном рассмотрении в судебном заседании всех обстоятельств дела в их совокупности, руководствуясь законом и социалистическим правосознанием».

Только ст. 17 УПК РФ 2001 г. о свободе оценки доказательств указывает: «Судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью. Никакие доказательства не имеют заранее установленной силы».

Исследуя вопросы оценки доказательств, Г. М. Резник отметил, что оценка доказательств по внутреннему убеждению является антиподом существовавшей ранее системы формальных доказательств. «Смысл выражения “оценка по внутреннему убеждению” состоит в производстве оценки при отсутствии предустановленных правовых критериев. Не случайно закон употребляет термин “внутреннее убеждение” применительно к оценке доказательств, но не содержит выражения “квалификация преступления по внутреннему убеждению”… Внутреннее убеждение как понятие, характеризующее подход к определению свойств доказательств, как способ их оценки. Внутреннее убеждение является также результатом оценки доказательств. Этот аспект внутреннего убеждения, по нашему мнению, следует рассматривать в двух направлениях. Во-первых, применительно к доказательствам, во-вторых, применительно к выводам о доказанности (недоказанности) искомых фактов».[42 - Резник Г. М. Внутреннее убеждение при оценке доказательств. М., 1976. С. 19.]

Исследуя проблему формирования убеждения суда, В. Ф. Бохан утверждает, что «убеждение – многогранное понятие, которое можно исследовать с нескольких сторон. Оно имеет гносеологическую, логическую, нравственную, психологическую и юридическую природу… Юридическая природа формирования убеждения суда определяется условиями судебной деятельности».[43 - Бохан В. Ф. Формирование убеждения суда. Минск, 1973. С. 4.]

Автор выделяет личное и коллективное убеждение и отмечает, что «устраняя всякое внешнее воздействие на сознание судей, предоставляя им свободу в принятии законных решений, институт независимости тем самым создает все возможности для деятельности судей, основанной на их личном убеждении».[44 - Там же. С. 54.]

Представляется необходимым отметить работу Ю. М. Грошевого, который рассматривает внутреннее убеждение как «категорию правосознания, выражающего уверенность судьи в правильности правовых предписаний».[45 - Грошевой Ю. М. Проблемы формирования судейского убеждения в уголовном судопроизводстве. Харьков, 1975. С. 5.]

Ю. М. Грошевой отмечает, что «каждый из компонентов судейского убеждения, образуя вместе с другими определенное единство и цельность убеждения, вместе с тем играет свою специфическую роль в его формировании (имеет свою специфическую функцию), по-своему, по-особенному входит в судейское убеждение, то есть отвечает преимущественно не за все, а за определенные черты, свойства целого, взаимодействуя при этом в непосредственной или опосредованной связи с другими элементами».[46 - Там же. С. 7.]

А. Р. Ратинов полагает, что проблема внутреннего убеждения при оценке доказательств является предметом дискуссий. «Внутреннее убеждение рассматривается то как метод, способ или принцип оценки доказательств, то как критерий этой оценки, то как ее результат, некоторые авторы рассматривают внутреннее убеждение как единство всех или некоторых аспектов. По-разному определяется и сама природа внутреннего убеждения: то в гносеологическом или в логическом, то в психологическом смысле». Ученый понимает внутреннее убеждение как «формирование собственного взгляда на фактические обстоятельства дела, как необходимость личной оценки доказательств. Указанное требование обеспечивается, в частности, путем реализации принципа непосредственности уголовного процесса. Выше отмечалось, что предоставление оценки доказательств лицу, осуществляющему производство по делу, означает его свободу, самостоятельность, независимость при оценке доказательств. Это подчеркивается рядом положений действующего законодательства. Внутреннее убеждение исключает всякое внешнее принуждение, и это свойство убеждения оттеняется словом “внутреннее”.

Оно предполагает:

а) необязательность оценки доказательства, данной одним должностным лицом для другого;

б) необязательность оценки доказательств предыдущей процессуальной инстанции для последующей и необходимость проверки предыдущих оценок на последующей стадии процесса;

в) необязательность оценки доказательств вышестоящим органом для нижестоящего, в производстве которого находится дело, и недопустимость дачи указаний об определенной оценке отдельных доказательств или их совокупности;

г) необязательность для лица, ведущего производство по делу, оценок, даваемых доказательствам различными участниками процесса в объяснениях, показаниях и т. п.;

д) необязательность оценок, даваемых доказательствам, лицами и органами вне уголовного процесса»[47 - Ратинов А. Р. Теория доказательств в советском уголовном процессе. М., 1973. С. 474–475.].

Можно констатировать, что внутреннее убеждение как свободное от внешнего принуждения и не связанное формальными предписаниями искание истины является необходимым условием оценки доказательств, характеризует сам подход к оценке доказательств. «Внутреннее убеждение в качестве завершающего итога оценки доказательств имеет гносеологический, логический и психологический аспекты. С точки зрения гносеологической содержанием внутреннего убеждения является отражение сознанием предмета исследования – конкретных фактов действительности, из которых и на основе которых слагается картина исследуемого события. Иначе говоря, это конкретные знания о фактических обстоятельствах данного дела»[48 - Там же. С. 478.].

В. Д Арсеньев отмечает связь между внутренним убеждением как процессом познания и внутренним убеждением как результатом оценки доказательств по делу, что само внутреннее убеждение делает истинным.[49 - Арсеньев В. Д. Вопросы общей теории судебных доказательств. М.,1964.]

«Внутреннее судейское убеждение должно быть закономерным выводом из совокупности исследованных в судебном заседании доказательств, должно выражать объективную истину. Внутреннее убеждение – не какое-то безотчетное мнение или впечатление судей, а основанный на доказательствах вывод суда об обстоятельствах дела, правильность которого может быть проверена вышестоящими инстанциями»[50 - Гуреев П. П. Комментарий к ГПК РСФСР М., 1976. С. 107.].

Рассматривая изменения ст. 56 ГПК РСФСР об оценке доказательств, внесенные Федеральным законом Российской Федерации от 27 октября 1995 г., М. К. Треушников обоснованно пишет: «Принцип непредустановленности доказательств (или свободной оценки доказательств) противоположен принципу формальной оценки доказательств, когда доказательственная сила отдельных средств доказывания определяется не судьями, а самим законом, и судьи не вправе дать доказательствам иную оценку или отвергнуть их. Например, в эпоху действия системы формальных (легальных) доказательств признание рассматривалось как лучшее доказательство, и суд не вправе был его переоценить или отвергнуть. Норма об оценке доказательств (ст. 56 ГПК РСФСР) и ее принципах существенно изменена Федеральным законом от 27 октября 1995 года. В ней сохранены только два принципа оценки доказательств: принцип оценки доказательств по внутреннему убеждению и принцип непредустановленности доказательств… Статья 56 ГПК РСФСР в новой редакции не содержит норм, указывающих, что суд оценивает доказательства, руководствуясь законом и социалистическим правосознанием. Эти два положения оценки доказательств исключены законодателем по концептуальным и идеологическим соображениям. Изъятие из ст. 56 ГПК РСФСР указанных понятий объясняется победой точки зрения, что оценка доказательств – это протекающая в логических формах мыслительная деятельность судей, не регулируемая нормами права. Правосознание же судей может быть различным, зависящим от уровня подготовки судей, отношения к делу и т. д…».[51 - Треушников М. К. Судебные доказательства. М., 1997. С. 171.] Вместе с тем автор указанного труда полагает, что согласиться с принятой точкой зрения трудно, поскольку суд оценивает доказательства с учетом требований нормы права. Однако представляется необходимым отметить, что вопросы распространения на внутреннее убеждение нормы права ограничивают его свободу и, следовательно, искажают достоверность обстоятельств дела, устанавливаемых судом. Уместно заметить, что мы имеем дело со смещением внутреннего убеждения в сторону усмотрения, что вполне возможно в динамике движения процессуальных правоотношений, субъектом которых является судья.

И. В. Верещагина, выделяя проблему формирования внутреннего убеждения профессионального судьи, указывает: «…. норма Уголовно-процессуального кодекса говорит о внутреннем убеждении, но с научной точки зрения убеждение судьи-профессионала должно быть не только внутренним, оно должно быть рациональным (разумным) и мотивированным (обоснованным). Определение внутреннее следует рассматривать как фактор, исключающий внешнее воздействие, свободную оценку доказательств».[52 - Верещагина И. В. Современные проблемы правоприменения. Хабаровск, 1998. С. 164.]

Необходимо заметить, что убеждение судьи, независимо от того, является ли он профессиональным судьей или присяжным заседателем, должно быть не только внутренним, но и рациональным, отвечать здравому смыслу, и мотивированным (обоснованным), прежде всего выражая беспристрастность судьи.

Приведенные точки зрения разных периодов развития науки о судопроизводстве позволяют отметить именно указанное изменение в подходе к беспристрастности судьи, произошедшее после отказа от понятия истины в процессуальном законе. Внутреннее убеждение при рассмотрении в качестве фактора, исключающего внешнее воздействие на свободную оценку доказательств, выступает в качестве гарантии объективности познания и понимания. В этом смысле мы можем говорить о юридической значимости понятия «внутреннее убеждение», которое создает условия для познания обстоятельств дела. Поэтому в теории делается вывод о том, что внутреннее убеждение при его формировании на основании доказательств обеспечивает достижение реального знания о предмете доказывания по делу и независимости результата познания от желания и воли судьи. Личностные характеристики судьи остаются за пределами внутреннего убеждения, объективируемого в решении по делу.

При исследовании вопросов о доказательствах в советском уголовном процессе Л. М. Карнеева, определяя процесс доказывания как предусмотренную законом деятельность уполномоченных на то лиц, по установлению обстоятельств, имеющих значение для дела, делает следующий вывод: «…убеждение – не только знание и уверенность в правильности этого знания, но и мотив, побуждающий к действию. Именно внутреннее убеждение, опирающееся на собранные доказательства, является необходимой предпосылкой для продолжения процесса, перехода его к последующей стадии. Будучи стимулом к волевому действию, внутреннее убеждение обусловливает готовность действовать сообразно с принятым решением, в правильности которого субъект доказывания не сомневается. Внутреннее убеждение является моральным основанием принимаемого решения, важной нравственно-психологической гарантией его правильности и справедливости».[53 - Карнеева Л. М. Доказательства в советском уголовном процессе. Волгоград, 1988. С. 33.] Представляется, что в предлагаемом определении понятие внутреннего убеждения толкуется слишком широко, выходя за пределы его реального содержания, соответствия доказательствам.

Завершая рассмотрение вопроса, связанного с пониманием термина «внутреннее убеждение судьи», приведем позицию Л. С. Халдеева: «С психологической стороны внутреннее убеждение – это абсолютная уверенность в правильности собственных выводов и отсутствие любых сомнений. Наконец, внутреннее убеждение означает следование голосу собственной совести».[54 - Халдеев Л. С. Судья в уголовном процессе М., 2000. С. 309.]

Необходимо отметить, что у всех процессуалистов, обращающихся к проблеме внутреннего убеждения судьи, описание его содержания носит сложный характер. Понятие «внутреннее убеждение» рассматривается в динамике, когда выделяются связи внутреннего убеждения с различными сторонами единой и вместе с тем многообразной деятельности в рамках процессуального закона. Между тем в термине само по себе заложено ограничение мысли. Такое ограничение и позволяет в правоприменительной практике использовать понятие внутреннего убеждения в качестве обозначения субъективного в деятельности судьи по исследованию доказательств. Представляется, что при этом указание на внутреннее должно быть истолковано как указание на границы познания явлений объективного мира. Вместе с тем такое понимание исследуемого понятия приводит к включению его в состав принципа независимости судей, что представляется необоснованным, поскольку независимость судьи не может регулировать процессы доказывания и познания.

Однако внутреннее убеждение связано с оценкой доказательств. Процесс оценки, который, как и понятие внутреннего убеждения, чрезвычайно сложно описать без обращения к нормам, регулирующим процесс доказывания, позволяет выявить сущность внутреннего убеждения судьи и процесс реализации этой сущности в деятельности судьи по осуществлению правосудия, постоянно связанной с оценкой доказательств.

«Оценка доказательств представляет собой умственную, мыслительную деятельность следователя и судей, направленную на исследование доказательств, познание фактов события преступления и установления истины по делу. Эта деятельность следователя и суда осуществляется в определенных логических формах, в соответствии с законом и социалистическим правосознанием по их внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном и объективном рассмотрении всех обстоятельств дела в их совокупности, и направлены на установление достоверности и достаточности доказательств для установления фактов, составляющих предмет доказывания и познание истины по делу».[55 - Мухин И. И. Важнейшие проблемы оценки судебных доказательств в уголовном и гражданском судопроизводстве. Л., 1970. С. 3.]

Такое определение вполне соответствовало положениям, изложенным в ст. 71 УПК РСФСР 1964 г.: «Суд, прокурор, и лицо, производящее дознание, оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном и объективном рассмотрении всех обстоятельств дела в их совокупности, руководствуясь законом и социалистическим правосознанием». Уголовно-процессуальный кодекс РФ 2001 г. полностью отказался от такого подхода, заменив понятие социалистического правосознания понятием совести и устранив в понимании истины указание на нее как на задачу уголовного процесса. Соответственно изменились цели уголовного процесса, о которых УПК РФ не говорит, указывая на задачи процессуальной деятельности.

С. А. Голунским была высказана точка зрения, согласно которой оценка доказательств не может быть сведена только к мыслительной деятельности, поскольку она имеет целью с помощью свойств, входящих в содержание оценки доказательств, установить обстоятельства, входящие в предмет доказывания.[56 - Голунский С. А. Проверка и оценка доказательств // Советская юстиция.1936. № 15. С. 7.]

По мнению других исследователей, оценку доказательств следует рассматривать как вывод, результат мыслительной деятельности и как саму мыслительную деятельность.

Вполне обоснованны утверждения И. И. Мухина о том, что оценку доказательств как мыслительную деятельность нельзя сводить к процессуальной деятельности, отождествляя оценку и процесс доказывания. Однако при этом необходимо заметить, что оценка и процессуальная деятельность в процессе доказывания взаимосвязаны и находятся в диалектическом движении.

Так, утверждение М. С. Строговича, что «оценка доказательств есть только умственный процесс, логическая деятельность, акт мысли, а не что-либо еще»[57 - Строгович М. С. Курс уголовного процесса. М., 1968. Т. 1. С. 143.], противоречит содержанию нормы УПК РСФСР, регулирующей оценку доказательств, основывающейся на всесторонне исследованных обстоятельствах дела. УПК РФ 2001 г. требует оценки доказательств с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, достаточности всех собранных доказательств в совокупности для разрешения дела.

Исследование понятия и его сущности невозможно без рассмотрения доводов об объеме этого понятия.

В связи с этим выводы С. В. Курылева о том, что оценка доказательств – самостоятельная процессуальная категория, находящаяся вне границ понятия судебного доказывания и не являющаяся составной частью доказывания, не только не учитывают содержания конкретной нормы УПК, регулирующей оценку доказательств, но и отрывают мыслительную деятельность судьи от процесса исследования доказательств. Представляется обоснованным утверждение С. А. Зайцевой о том, что под оценкой доказательств понимается один из элементов процесса исследования полученных фактических данных с точки зрения их целостных свойств для обоснования выводов по делу в целом или по отдельным его эпизодам либо обстоятельствам.[58 - Зайцева С. А. Проблемы реализации судебной реформы в России. Саратов, 1998. С. 70.]

Приведенные позиции исследователей понятия внутреннего убеждения судьи в уголовном процессе позволяют сделать вывод о том, что в науке уголовного процесса эта тема является дискуссионной. Среди различных позиций ученых по данной проблеме можно выделить несколько основных. Убеждение судьи – это:

1) истина по делу;

2) метод исследования;

3) результат исследования доказательств;

4) метод и результат исследования доказательств;

5) критерий оценки доказательств, который в ходе исследования доказательств приобретает объективный характер, и

6) убеждение судьи не зависит от его личного взгляда на исследуемые обстоятельства дела.

Положение о том, что убеждение судьи основывается на всесторонне и полно исследованных доказательствах по делу, собирание и исследование которых производятся в установленном Уголовно-процессуальным кодексом порядке, и позволило выдвинуть точку зрения об отказе от понятия «внутреннее убеждение судьи» в уголовно-процессуальном законе.[59 - Гродзинский М. М. Учение о доказательствах и его эволюция. Харьков, 1925. С. 2.]

Вместе с тем отсутствие понимания правовой стороны такого понятия приводит к смешению его с усмотрением судьи при применении норм права, как процессуальных, так и материальных, особенно в период изменения целей в праве и понимания деятельности суда по осуществлению правосудия, которое может оказаться основанным не на законе и праве, а на «понятиях».

Такие «понятия» могут иметь разный смысл. В связи с этим Б. Н. Топорнин отмечает, что в России появился новый правовой нигилизм. Он унаследовал черты прежнего правового нигилизма и вместе с тем отразил разрушение старой правовой системы, хаотичное и противоречивое. К тому же в условиях явно затянувшегося формирования новой правовой системы стала складываться система действий участников общественных отношений на основе «понятий», разноречивых политических, юридических, нравственных и экономических взглядов.[60 - Вопросы философии. 2001. № 7.] Следует отметить, что указанная позиция чрезвычайно четко отражает особенности правопонимания и правоприменения в условиях изменения правовой системы, когда законодатель не успевает за изменениями и право отстает от развития общества.

Кроме того, уместно заметить, что дискуссии о внутреннем убеждении судьи имели место при отказе от формальной теории доказательств и переходе к свободной оценке доказательств по внутреннему убеждению. Для того чтобы напомнить, в чем заключалась сущность дискуссии, обратимся к книге Л. Е. Владимирова «Учение об уголовных доказательствах». Анализируя соотношение формальной теории доказательств, он писал: «Правила о том, как должны быть собираемы доказательства и как ими следует пользоваться судье, для того чтобы он мог вернейшим путем достичь истины в деле исследования прошедшего факта, составляют содержание логики уголовного процесса. Эта логика, в свою очередь, определяет содержание Уголовно-процессуального кодекса. Из сказанного само собою вытекает, что законодательство устанавливает метод исследования достоверности прошедшего факта, составляющего предмет процессуальных исследований. Ясно, следовательно, что в каждом процессуальном кодексе существует известная теория доказательства. Предположение, что в современном процессе, отвергнувшем “формальную теорию доказательств” нет вовсе никакой теории последних, указывало бы на непонимание сущности дела. Эта теория доказательств, присущая каждому процессуальному кодексу, может или а) установлять только способы собирания и эксплуатации доказательств, предоставляя определение силы последних внутреннему убеждению судьи, или б) может определять и саму силу доказательства, сделав подобные определения обязательными для судьи. В последнем случае мы имеем формальную теорию доказательств. Она в настоящее время подверглась всеобщему осуждению и устранена из европейских законодательств».[61 - Владимиров Л. Е. Учение об уголовных доказательствах. Тула, 2000. С. 84.]

Поскольку приведенное исследование проводилось в начале XX в., и книга Владимирова увидела свет в 1911 г., представляется необходимым сделать замечание по проблеме формулирования законодателем условий допустимости доказательств в уголовном процессе, когда убеждение судьи ограничивается нормой процессуального права, устанавливающей условия, при которых доказательства не могут приниматься во внимание.

Приведем позицию, предложенную Е. Б. Мизулиной: «Своеобразное положение суда в том и состоит, что он обязан произвести критику, будучи не наделен правом формирования собственной позиции, отличной от позиций сторон. Однако этот запрет, имеющий целью исключить предвзятость и односторонность окончательного вывода суда о виновности или невиновности обвиняемого, не может распространяться на те мыслительные формы, в которых протекает судебная деятельность. Во всяком случае, отнесение этого запрета к тому, как мыслят судьи, прежде чем прийти к окончательному выводу по делу, было бы просто-напросто бессмысленным в силу отсутствия реальной возможности проверить его соблюдение… В отношении суда законодатель поступил хитрее. Соблюдая

процессуальные правила, предусмотренные законом, судьи уже незаметно для себя как бы втягиваются в идейную позицию обвинителя, попадая при этом в своеобразную “ловушку”. Идейная обвинительная установка формируется в них еще до начала судебного следствия (в стадии предания суда, подготовительной части судебного разбирательства) без каких-либо видимых влияний извне и поэтому воспринимается ими как результат их собственного внутреннего убеждения. Будучи убежденными в самостоятельности своей обвинительной установки, судьи, конечно, сами по себе не будут стремиться выйти из нее или даже подвергать ее какому-либо сомнению».[62 - Мизулина Е. Б. Уголовный процесс. Концепция самоограничения государства. Тарту, 1991. С. 30, 59.]

Поэтому, анализируя процессуальный закон, автор делает вывод, что «формально уголовный процесс тот же, что был и тысячу лет назад, но по существу он нечто совсем иное. Так, лопатой можно колоть орехи. И человека, не знающего, для чего в действительности предназначена лопата, видимо, можно убедить в том, что это орехокол» и далее: «… государство должно поменять обвинительный способ уголовно-процессуальной деятельности на правосудный…»[63 - Там же. С. 62, 63.]