Паутина противостояния

– Куча мусора, – пискнул Иголка.

И тут же пожалел о содеянном.

– Ты умный? – Единственный глаз Кувалды принялся так буравить подавшего голос бойца, словно великий фюрер пытался выдавить из позвоночника Иголки нефть. Или газ. – Типа, ты эта… образованный?

– Никак нет, – поспешил развеять подозрения Кувалды Иголка.

– А какой ты?

– Дурной, – брякнул перепуганный боец, хорошо знающий, что этот ответ фюреру наверняка понравится.

– Оно и вифно. – Кувалда подумал и, проверяя заточку, нацарапал на столешнице короткое, но весьма неприличное слово. Кинжал оказался острым. – На фворе, тупые вы козлы и прочие животные, могутный кризис, устроенный жафными человскими банкирами. – Великий фюрер замолчал, изучая реакцию подданных на краткую лекцию по мировой экономике, увидел то, что ожидал: Иголка с Контейнером не прониклись трагизмом момента, и осведомился: – Перевести?

– Всем нужны деньги, – вздохнул прагматичный Контейнер. – А тебе, великофюрерское превосходительство, больше всех.

– Молофец, – расплылся в ухмылке Кувалда. – Вижу, вешаться не хочешь?

– Нет.

– Я тоже вешаться не хочу, – тут же обозначил свою позицию шустрый Иголка. – Лучше я тебе служить буду, великофюрерское высочество, чем вешаться.

– Правильно, – одобрил великий фюрер. – Но служить мне нафо… эта… как ево…

– Честно, – уныло подсказал Контейнер.

– Можно и так, – согласился Кувалда. – Смекаете, о чем я?

– Смекаем, – не менее уныло, чем приятель, отозвался Иголка. – Давно смекаем, великофюрерское величество.

Причина, по которой Иголка и Контейнер оказались на ковре гостеприимного Кувалды, была проста, как плохой коньяк: бойцы неприлично разбогатели. Причем настолько неприлично, что в настоящий момент их совокупное состояние раза в два превосходило богатство всей семьи, включая долговые расписки шасам и деривативы «Средства от перхоти». Разумеется, отнестись к такой ситуации спокойно великий фюрер не имел никакого права – подданные бы не поняли.

– Липкие пальцы человских банкиров сомкнулись на горле нашей свобофолюбивой семьи и уфушают ея ими кризисом, – высокопарно, но несколько путано продолжил одноглазый. – Концы грозят профавать виски только по префоплате…

– И шасы тоже суки, – добавил Иголка, который понял, что политически верно винить во всех свалившихся на семью бедах липкопальцых чужаков.

– Шасы тоже суки, но не такие, – благосклонно кивнул Кувалда. – Наф шасами Темный Фвор стоит, типа, как я наф вами. Навы знают, что им в Тайном Горофе еще жить фа жить, а потому если шасы начнут свопами наглеть, или, там, сабпраймами какими, навы их прифавят, как асуров, и буфут потом фруг у фруга спрашивать: вы шасов не вифели? А кто это? Вот так… – Великий фюрер отыскал на столе кусок газеты и принялся проверять остроту клинка с его помощью. – А человские банкиры политиками вертят, как эти… в цирке которые…

– Жонглеры? – подсказал Контейнер.

– Фурак ты, боец, а потому буфешь вешаться, – строго ответил Кувалда. – Фрессировщики, мля, это же всем ясно. Вертят, как фрессировщики.

Иголка верноподданно выкатил глаза, всем своим видом демонстрируя, что полностью разделяет недоумение великого фюрера: ну, где, скажите на милость, видано, чтобы жонглеры чем-нибудь вертели? Ясень пень, речь идет о дрессировщиках. Дурак Контейнер, редкостный дурак!

Однако на душе бойца скребли кошки.

Колоссальную добычу, которую Иголке, Контейнеру и Копыто подфартило извлечь из таинственного подземелья, дикари поделили поровну, на четыре части. Копыто сказал, что оставлять великого фюрера без доли тупо, небезопасно и пахнет виселицей. Сообразительный Контейнер согласился с уйбуем сразу, а вот скандальный Иголка попытался оспорить предложение, за что был бит до принятия согласия и едва не лишен доли. В конце концов, все образовалось. Бойцы спрятались на заброшенном складе и почти сутки увлеченно делили богатство, после чего продали оставшийся от разделки добра крупный изумруд человскому барыге и закатили трехдневную пирушку в «Дворянском гнезде», плавно завершившуюся дебошем в «Средстве от перхоти». Вот тогда-то слух о внезапно разбогатевших Шибзичах докатился наконец и до великого фюрера – каждый из бойцов успел «по секрету» поведать о свалившемся счастье как минимум десятку соплеменников, и Кувалда затребовал везунчиков к себе. Однако посланный Трактор обнаружил в «Средстве от перхоти» лишь Иголку и Контейнера.

– Мы буфем противостоять кризису всеми фоступными срефствами, – твердо заключил великий фюрер. И в подтверждение своих слов воткнул кинжал в столешницу. – Понятно?

Связанные бойцы дружно сглотнули и дружно кивнули.

– Вот и хорошо. – Кувалда извлек кинжал из стола и повторил процедуру. – Тогфа поговорим о срефствах. Гфе они?

– Попрятаны, – вздохнув, признался Контейнер.

– Мы ведь не дураки такое богатство в Форт тащить, – поддакнул Иголка.

– Фа уж, не фураки… – протянул Кувалда. – Гфе попрятаны?

– Трактора пошлешь? – поинтересовался Иголка.

– Сам поефу, – качнул головой одноглазый. – Такие фела контролировать нафо, и контролировать сурово.

– Это правильно, – торопливо согласился Иголка. – Поедем вместе, и мы честно покажем, где сокровища попрятаны. Правда?

И ткнул Контейнера локтем.

Тот не очень хорошо понял замысел Иголки, но на всякий случай кивнул. Кувалда улыбнулся и согласился:

– Поефем…

Иголка расцвел. Он уже представлял, как вцепляется великофюрерскому превосходительству в глотку, желательно сзади, после чего хватает спасенное богатство и бежит с ним подальше от Тайного Города… К примеру, в Крыжополь.

– Только я три фесятка бойцов с собой возьму, – добавил Кувалда.

– Зачем? – растерялся Иголка. – Они ведь тебя…

– Офну фесятку Фуричей, офну фесятку Гниличей и офну фесятку Шибзичей, – невозмутимо перечислил великий фюрер. – Межфу собой они точно не фоговорятся, и мы спокойно привезем наше богатство в Форт. Смекаешь?

Со стратегией у одноглазого вождя все было в порядке.

Иголка тоскливо вздохнул. Контейнер, который понял только то, что ничего не получилось, засопел.

Кувалда же нацарапал на столе еще одно неприличное слово, парное к первому, несколько секунд медитировал над получившимся сочетанием, а затем, словно вспомнив нечто крайне важное, громко поинтересовался:

– Кстати, а гфе Копыто?

– В натуре, Трактор наш дурак такой, что даже Спящему небось тошно, что он его выдумал, – продолжил Копыто, утирая губы после свежепринятого стакана виски. – Трактор, едва услышал, что меня доставить надо, дык сразу решил, что я уже товой – вешанный болтаюсь. Помчался в «Средство» радостный, как депутат, и давай тама топать. Ну, я и проснулся. Не сразу, но потом проснулся. Слышу, они в потемках шарят, и один другого спрашивает: ты Копыто узнаешь? А тот отвечает: конечно, мля, узнаю, он же великий герой, всей семье известный…

– Так прямо и ответил? – недоверчиво прищурился слушатель.

Уйбуй немедленно набычился:

– Я что, врать стану?

– Нет, я так не сказал.

– Тогда молчи ваще в натуре, а то рассказывать перестану. – Копыто плеснул себе еще виски и веско подтвердил: – Так и сказал.