007 по-советски

Чей же это голос? Раздается как с неба, как глас Господа нашего. – Работать, работать! – это голос Валентина Петровича – тренера.

Черные перчатки бьются в лицо, как штормовые волны о берег. – Работать, работать! – гремит голос. Вслед за штормом приходит туман и застилает глаза. Что это соленое на губах? Морская вода?.. Кровь…

…Один очень большой, черный, сутулится при ходьбе… Внешне, боксер-тяжеловес…

– Работать, работать! – удар сбивает с ног. – Встать! Раз, два, три… Встать! – падает ваза. Скатерть сползает со стола, летят на пол посуда, еда, бутылки. Что это на белой скатерти? Кровь или вино? – Встать! Четыре, пять, шесть… – опять в комнатах полный разгром: мусор, осколки, перевернутая мебель…

– Господи! – думает Казанцев. – Опять беспорядок. Когда это кончится?

– Встать! – голос гудит, как колокол. Опять удар. Вспышка. Медленно возвращается сознание. Чья-то огромная сутулая спина, не спеша, смещается в сторону. На ее месте возникает размытое лицо с тонюсенькой ниточкой усов. Рот с яркими губами ощерился в улыбке, гнусной, гнилозубой усмешке. – Работать, работать! – требует голос.

– Ничего… – шепчет Казанцев. – Сейчас… я уйду… только соберусь…

– Семь, восемь… – продолжается счет.

– Ну вот, я уже ушел… – радуется Казанцев. – Спрятался… Тут не найдут… Расслабиться… Все неприятности, горести, заботы – далеко… Там, за толстой линзой телевизора… Это меня не касается… я забываю о них…

Где-то далеко, в разгромленной квартире суетятся в поисках его те двое: ищут добросовестно, заглядывая повсюду, звенят посудой, включают магнитофон, передвигают мебель…

Но вот один из них наконец догадывается где он. Рывком отворив дверь в ванну, преследователь вытягивает вперед руку с жутким, суживающимся на конце пистолетом.

– Вот он где! – радостно орет бандит и стреляет…

Казанцев вздрогнул и открыл глаза.

На пороге ванной, держа перед собой только что открытую бутылку шампанского, стоял высокий заросший бородой мужчина в кожаной куртке.

– Славочка, генацвале, а мы тебя везде ищем! – хохоча, начал он. – Весь город перерыли. Куда пропал, татарский князь? – А, это ты… – вздохнул Казанцев, окончательно приходя в себя. – Я сейчас…

– Давай, давай, дорогой, мы тебя все ждем… – Мужчина приоткрыл дверь. Оттуда донеслись звуки музыки, гул голосов, звон расставляемой посуды. – Мы прямо со съемки к тебе! Все голодные, как звери… Давай, давай быстрее, а то с голоду умрем! – он подмигнул и вышел, захлопнув за собой дверь. – Он здесь, – донесся его голос из коридора, – я его застукала ванне. Мариша, не беги, спину я ему уже вымыл…

Казанцев вновь тяжело вздохнул и, резким движением выскользнув из воды, встал на ноги. Открыв холодную воду на полную мощность, он переключил смеситель на душ и подставил лицо под ледяные струи.

Когда он появился на пороге гостиной, никто на него особого внимания не обратил. Все были увлечены своими делами и только бородатый, оторвался от книжки, которую он лениво пролистывал, и молча указал ему на полный бокал.

Казанцев так же молча сел напротив, но пить не стал. Всего в комнате было человек шесть. Судя по звукам, доносившимся из кухни, там тоже было полно народу.

– Пей! – сказал бородатый. – Сейчас принесут поесть…

Парень с девушкой, топтавшиеся под музыку посреди комнаты, поцеловались. Бородатый посмотрел на них и неодобрительно покачал головой. – Почему, когда мы влюбляемся, мы глупеем? – спросил он.

– Ну, тебе это не грозит, Алик… – неопределенно отозвался Казанцев.

– Ты думаешь, что я уже не влюблюсь? – заволновался Алик.

Казанцев пожал плечами. Алик допил свой бокал и налил его вновь.

– Самое время, – сказал он, – выпить за прекрасных, тем не менее, присутствующих тут дам… – он поднял бокал и посмотрел в сторону девушки, которая ожесточенно трясла маленький стаканчик.

Прикусив губу и зажмурив глаза, она выбросила на полированную поверхность журнального столика несколько кубиков. Потом посидела какое-то время, не открывая глаз, глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду, и наконец осмелилась поглядеть на выкинутую комбинацию. Судя по ее реакции, та ни к черту не годилась. Девушка, обиженно надув губы, протянула стаканчик своему партнеру.

Тот сгреб в него кости и, нажав кнопку на шахматных часах, стоящих тут же на столике, в свою очередь начал трясти стаканчик. Этот блиц-турнир судил подстриженный бобриком человек средних лет тоже в кожаной куртке и со свистком в зубах. Он взгромоздился на стремянку и изображал из себя волейбольного судью, то и дело посвистывая в свой свисток.

– Мы со Славиком пьем за тебя, Мариша! – сказал Алик и позвенел своим бокалом о полный бокал Казанцева. – Неужели ты и за Маришу, генацвале, не выпьешь? – спросил он.

Казанцев молча взял бокал. Но Мариша даже не посмотрела в их сторону, она, не отрываясь, следила за действиями своего партнера. Тот спокойно и уверенно выбросил кости и, удовлетворенно усмехнувшись, записал в таблицу еще одну комбинацию.

Алик выпил шампанское и спросил:

– У тебя что-то случилось?

– Уезжаю… – Слава медленно отпил из бокала.

– Когда? – Алик вскочил.

– Не шуми, Алик!.. – Казанцев схватил его за руку и насильно усадил на место. Алик тяжело опустился на стул.

– Надолго? – кислым голосом спросил он.

– Кто его знает… – Слава усмехнулся. – Будем надеяться на лучшее…

– Только это и остается… – Алик допил свой бокал и вновь потянулся за бутылкой. – Закон подлости… Только начало что-то получаться… – громко сказал он. – Не везет мне, генацвале!..

– А кому везет? – отозвалась Мариша, разглядывая результат своего последнего броска. – Только нашей славной администрации… – она сердито поглядела на своего партнера. – А художники всегда помирают нищими. Казанцев, – окликнула она Славу, – почему гениальным художникам всегда не везет. И художницам? Скажите, Слава, вы же у нас все знаете!

– Мариша, – откликнулся Казанцев, – я знаю далеко не все… Я, например, не знаю главного – что со мною будет завтра…

– Ну, – Мариша капризно надула губы, играя маленькую избалованную девочку, – этого, Казанцев, не знает никто…

– Так зачем же переживать? – спросил Слава. – Может вот именно завтра и повезет… Я лично только на это каждый день надеюсь… Понимаешь, Мариша, больше мне надеяться не на что…

Девушка удивленно посмотрела не него. В этот момент ее партнер выбросил очередную комбинацию и нажал кнопку на часах.

Мариша нервно собрала кости в стаканчик и, не отводя взгляда от Казанцева, энергично затрясла его.

– Что с тобой? – тихо спросил Славу Алик.

– Я в порядке… – так же тихо отозвался тот. Алик с сомнением покачал головой.

– Тебе обязательно ехать, генацвале? – спросил он. – Давай сделаем тебе больничный. У меня, дорогой, есть врачиха, сладкая женщина, она для меня тебе больничный хоть на месяц даст…

Казанцев усмехнулся, ласково потрепал Алика по плечу и, не сказав больше ни слова, отошел к Марише.

– Понимаешь, – сказал он, подойдя, – но надеяться только на везение тоже нельзя. Больше всего нужно надеяться на самого себя. Только на самого себя… – он взял у нее из рук стаканчик с костями. – Шестерки! – объявил он и метнул кости. Шесть шестерок легли на стол. Не глядя, ловким движением он смел кости назад в стаканчик, тряхнул его и сказал:

– Двойки!

Шесть двоек легли вместе.