Конец света

– Вы смелый человек! – восхитился Анатолий Дмитриевич. – Ответ – как выстрел на дуэли! А ведь слово и в самом деле – оружие. Вытащил – действуй! Поэтому важно при этом думать, прежде чем что-то сказать, ибо потом надо будет делать. Согласны со мной, Олег Илларионович?

– Я вас… не понимаю.

– В таком случае давайте поговорим откровенно. Я знаю, какие предложения хочет вынести на обсуждение Думы ваш комитет. Советую очень скрупулёзно подсчитать их полезность для страны и для вас лично. Критиковать правительство можно и нужно, однако не всегда правильно и безопасно. Вы понимаете меня?

– Нет, – с усилием проговорил Фенер.

– Неправильная критика может стоить человеку карьеры. Подумайте об этом.

Фенер сделал официальное лицо, встал.

– Я могу идти, Анатолий Дмитриевич?

Барсуков посмотрел на него сожалеюще, сцепил руки на животе.

– Жаль, если вы откажетесь.

– От чего?

– Работать в моей команде. Это весьма и весьма перспективно. Кстати, вы знаете, что произошло два часа назад?

Сердце ёкнуло.

– Нет, – облизнул губы Фенер, мимолётно подумав, что это слово он произносит сегодня слишком часто.

– На вашего друга Маринича было совершено покушение.

Фенер побледнел.

– На Виталия… он жив?!

– Жив, но сам факт не сильно позитивен, Олег Илларионович. Идите, взвесьте моё предложение и звоните.

Фенер вышел из кабинета, не чуя ног.

Событие

Слежку за собой Николай Александрович Зимятов заметил на другой день после взрыва в ресторане «Терпсихора». С его хозяином он был знаком давно, лет пятнадцать, они дружили семьями, ходили друг к другу в гости, встречались часто, а после того, как Виталий Маринич стал бизнесменом и приобрёл ресторан, эти встречи и вовсе приобрели характер потребности, благо в ресторане встречаться было и удобно, и приятно.

В тот вечер Николай Александрович приехать к приятелю на посиделки не смог, был с женой на даче, но утром, узнав о случившемся, примчался в Страстной переулок, где располагался ресторан, и застал Маринича в подавленном состоянии, уныло бродившего по коридорам и залам своего детища, в которое вложил немалые средства.

После разговора с Мариничем Николай Александрович понял, что странный взрыв – не просто дело рук одной из преступных группировок, контролирующих ресторанный бизнес, а нечто другое. Маринич с мафией дела не имел, денег на ресторан ни у кого не одалживал – взял ссуду в банке, должен никому не был и собирался зарабатывать на жизнь честным путём, поэтому и ответил отказом представителям «частной охранной фирмы», предложившим «крышу». За немалые деньги, разумеется. Одной из версий случившегося было именно это обстоятельство: «охранникам» не понравилась самостоятельность новоиспечённого владельца ресторана. Не повлияла на их решение и близость Маринича с генерал-майором милиции, и принадлежность публики ресторана к артистически-богемной среде, в которую входили не только известные артисты, певцы и музыканты, но и чиновники правительства. Несмотря на чуть ли не мистическую подоплёку инцидента, световой взрыв показал, что Маринича хотели не припугнуть, а убрать, и решимость бандитов заставляла искать причины их уверенности и думать о прикрытии группировки: эти люди (если можно было называть их людьми) никого не боялись.

И еще один нюанс смущал Николая Александровича: характер взрыва. Если верить словам начальника охраны ресторана, исполнитель н е имел при себе взрывного устройства и тем не менее взорвался! Точнее – буквально испарился от вспышки света! Но даже если допустить, что его просто неумело обыскали, объяснить полное исчезновение исполнителя никаким взрывчатым веществом было невозможно. От исполнителя не осталось буквально ничего! Только мелкие осколки костей, ботинки, пуговицы и клочья костюма!

Поговорив с удручённым Мариничем, Николай Александрович пообещал разобраться с происшествием по своим каналам, позвонил в Управление и вызвал эксперта, хотя в здании уже работала следственная группа МВД. Но у генерала были свои резоны. От взрыва за версту несло спецификой эксперимента, списать его на мафиозную разборку не позволяла элементарная интуиция. Прямо из кабинета Маринича Николай Александрович соединился с ФСБ, позвал к телефону своего давнего приятеля полковника Щербатова и поделился своими соображениями по поводу происшествия в ресторане. После этого он попытался успокоить Маринича, а когда вышел на Сретенку, почти сразу же заметил слежку.