Скорпион в янтаре. Том 2. Криптократы

– Священные дружины свои мобилизуйте, грамотную схему межконфессионального взаимодействия разработайте, на башни символику нанесите, отгоняющую нечистую силу любой ориентации, радиаторы святой водой залейте… У Ростокина, кстати, в этом деле тоже опыт богатый…

– Расскажете?

– Не мой вопрос. Сам расскажет, если захочет. Тема глубоко личная. Давайте о нашем. Если доведется здесь задержаться, нам следует на приличном, вами определенном уровне, в «узком круге ограниченных людей» собраться и какой-нибудь подходящий пакт заключить. Насчет «антанте кордиаль».[3 - Сердечное согласие (франц.).] Думаю, есть основания.

– Основания наверняка есть. Однако разговаривать с вами удивительно трудно. Большого напряжения требует.

– Да что вы?! – искренне удивился Шульгин. – Мне кажется, должно обстоять полностью наоборот. Вы, худо-бедно, книжки из нашей общей истории читали, от Пушкина, Салтыкова-Щедрина до как минимум Горького и Алексея Толстого. Значит, лексику, а также и стиль мышления представлять должны. А я, к сожалению, ни одной у вас за сто двадцать лет написанной книги не читал! Кому труднее?

После часа с лишним рассуждений на общие темы, специально обходя конкретности, Суздалев согласился, чтобы Шульгин с Ростокиным избавили его от своего присутствия и переночевали на квартире у Игоря. Александр и здесь сумел быть деликатно-убедительным.

О том, что Суздалев вольно или невольно «засвечен», он впрямую говорить не стал, но намекнул именно на это. А вот жилище Ростокина уже почти год полностью выведено из обращения, и в ближайшие сутки внимание «посторонних сил» на него обратится в самом крайнем случае. Особенно если принять должные меры предосторожности.

Глава вторая

– Зайчик на резиночке, – сказал Шульгин, глядя с балкона квартиры Ростокина на панораму Сретенского бульвара вправо и влево. Вид был приятный для глаз, рождественская иллюминация до конца перспективы, непременный снегопад, придававший окружающему дополнительную прелесть. Прямо внизу, в парке, окружающем гостиницу «Славянская беседа», веселились постояльцы, швырялись снежками, лепили снежных баб, пили у костров глинтвейн и сбитень, пели песни, толпились в очереди к запряженным в сани тройкам, катающим почтеннейшую публику по Бульварному кольцу или куда господа прикажут.

Вновь его наполнило то самое чувство всеблагости и покоя, как и во время встречи прошлого Нового года в этом же мире. Здесь бы только и жить…

– Не понял, Александр Иванович, – ответил Ростокин, тоже благодушный, потягивающий толстую сигару, вышедший на десятиградусный морозец в одной крахмальной сорочке.

– Игрушка у меня была любимая в скудные послевоенные годы, – пояснил Сашка с внезапно нахлынувшей грустью. – Обтянутый фольгой зайчик из смятой оберточной бумаги, ушки красные, глазки из бусинок, на длинной резинке от самолетного амортизатора. Ты его бросаешь на весь размах, а он возвращается в руку… Вот и мы с тобой так же. Когда я здесь с Андреем, Аллой и Ириной справлял Новый год, а ты болтался черт-те где, под шампанское проскочила фраза, не помню уж, кем сказанная, что ничего мы не можем и не должны хотеть, мы просто исполняем миссию…

– Вы, Александр Иванович, на самом деле так думаете?

– Другого выбора и другого выхода у меня просто нет, – сказал Шульгин с непривычным даже для него пессимизмом. – Как у генерала Корнилова. Мы тут мечемся, воображаем, соображаем, а миссия существует, выше нас и помимо нас. Я долго терзался, много лет подряд, и прямо сегодня утром еще, а тут просветление снизошло. Погода, наверное, повлияла. У нас, как ты помнишь, гниль всякая, глобальное потепление и дожди всю зиму, а здесь – как в сказке. Или в начале тех пятидесятых. Миссия же наша – пусть и навязанная извне – спасать миры и человечества, сколько бы их ни было, хотят они этого или не хотят. Я, кстати, долго это пытался понять, а только сейчас показалось, что понял.

Ростокин правильно оценил неопределенный жест правой руки Шульгина, шагнул в комнату и вернулся с двумя бокалами шампанского-брют. На морозце – очень неплохо. Именно шампанское, предрасполагающее к дальнейшим откровениям – совсем не тем, которые способна пробудить водка. И даже коньяк, с кофе или без. Это вообще отдельная тема для исследования.

– Только сейчас понял, – повторил Шульгин. – Все мучился, мучился, зачем, думаю, нам все время подкидывают дурацкие задачки, заставляют абсолютной ерундой, если вдуматься, заниматься. Вот у меня сейчас в Испании ситуация зависла – победим или же как было все останется? Тут вы подвязались – какого, казалось бы, хрена? Счастливы и довольны сверх всякой меры. А и вас тоже спасать надо…

Ростокин, зная Шульгина более года и во всяких, как думалось, случаях, все равно не улавливал извилистого хода его мыслей.

– Идея совершенно проста, – Сашка сквозь зубы выцедил ледяной, пузырящийся напиток. – Стержень. Стержень-замедлитель графитовый. Это я, то есть. Засовывают меня в какую вздумается дыру и смотрят, стабилизировал я процесс или нет. Если не разнесло к чертям, в другую толкают… Противно, знаешь ли, себя в таком качестве ощущать.

– Вы не преувеличиваете, Александр Иванович? – осторожно спросил Игорь.

– Об этом, если нечего делать, у Троцкого спроси. А можешь прямо сейчас своего Маркина на связь вывести?

У Ростокина в квартире был установлен компьютер, какого почти ни у кого не было в этой стране. Особым способом включенный во всемирную информационную сеть благодаря другу, лауреату Нобелевской премии за открытия в вопросах нечеловеческих логик. Любого человека в любой точке земшара можно было разыскать в секунды, если он, конечно, оставлял хоть какие-то электронные следы – от пользования банкоматом до телефонного звонка. И много чего другого сделать, далеко не всегда в рамках законности.

– Попробовать можно, только о чем говорить станем?

– Не твоя забота. Соединись, а дальше я…

– Неприятностей не боитесь?

– Волков бояться… Разве что тебе навредить могу?

– Да и мне сильно не навредите. Сбежать сумеем, если совсем плохо станет?

– Должны. До ближайшей станции СПВ далековато, сам знаешь, а на «заклинаниях» выскочим, если пуля в затылок из снайперки не догонит. А ты от своего друга подобной подлянки ждешь?

– Нет, на него не похоже. Адмирал строг, но не злокознен.

– Вот и поглядим…

Здешними компьютерами, не похожими ни на земные восьмидесятых годов, ни на те, что были установлены в Замке и на «Валгалле», Шульгин научился пользоваться давно, но у Ростокина была несколько иная модель, обычным гражданам недоступная. В большинстве своем аппараты индивидуального пользования представляли собой лишь терминалы с сенсорными панелями, заменяющими привычную клавиатуру, процессоры же использовались централизованные, сетевого типа. Только очень немногие имели право и возможность на настоящие, в нашем понимании, ПК, оснащенные крюгеритовыми псевдомозгами с быстродействием за триллион операций в секунду, причем на базе всех известных логик одновременно.

Вот и Ростокин таким разжился.

Включив устройство и начав вводить в него задачу, подчиняясь указаниям Игоря, Шульгин всерьез опасался, не случится ли прямо сейчас чего-то непредвиденного. Его ведь уже три раза «без объяснения причин» отстраняли от компьютерной техники. Вот и сейчас могло произойти нечто подобное – от спонтанного переброса в очередной эпизод до элементарного зависания машины на неопределенный срок.

Но нет, пока все шло гладко. Он решил, что, может быть, его нынешнее намерение не представляет опасности для «игроков» или «ловушки». Хорошо, еще шажок по тонкому льду. Пока не потрескивает.

Связь с компьютерной сетью СБКФ установилась сразу, известный Ростокину пароль не изменился. Несколько ступенек и уровней удалось пройти без помех и затруднений. Только на пороге личного портала Маркина замигал предупреждающий транспарантик.

– Ну-ка дайте, теперь я сам, – отстранил Игорь Шульгина.

Сашка отъехал со своим креслом на полметра в сторону, старательно запоминая все действия Ростокина. Тут опять пригодился дублированный мозг, он просто записывал на свободные клетки всю последовательность движений пальцев журналиста, со стороны посмотреть – неуловимо быстрых, возникающие на экранах символы, иные детали и подробности.

Примерно так же он мог бы зафиксировать и при необходимости успешно воспроизвести действия пилота, поднимающего в воздух реактивный лайнер, не имея никакого собственного опыта.

Все уровни защиты были пройдены, и на центральном экране высветился интерьер кабинета Маркина и он сам, склонившийся над солидной пачкой каких-то распечаток.

– Аппаратура и видеосопровождение включено принудительно, – пояснил Ростокин, очевидным образом нервничающий. Это ведь, как ни крути, несанкционированное проникновение на режимный, особо охраняемый объект.

– Все беру на себя, – Шульгин снова сдвинул кресло на центральную позицию, оттеснив Игоря за пределы видимости с той стороны. – Хорошо хоть что он на месте оказался, а не в космосе болтается…

Маркин, услышав потрескивание электрических разрядов на своем громадном мониторе, вскинул голову. То, что он увидел, его бесспорно поразило. С экрана на него благожелательно, но, как показалось адмиралу, с некоторым вызовом смотрел незнакомый мужчина тридцати с лишним лет, облик которого отмечала некая «потусторонность». В том смысле, что его фенотип заметно (для наметанного глаза) отличался от российского и даже общеевропейского. (Как, примерно, на старых фотографиях легко отличить бывшего царского офицера от красных «выдвиженцев».)

Но не это самое главное. Маркин знал, что незнакомец не принадлежит к кругу людей, которые хотя бы теоретически могли по собственной инициативе выйти с ним на связь.

– Здравствуйте, Валентин Петрович, нижайше прошу извинения за то, что отвлек вас от дел. Но мое, поверьте, не терпит отлагательства. Позвольте представиться – Шульгин Александр Иванович. Генерал-лейтенант…

– Не знаю такого, – не стал размениваться на обмен любезностями Маркин. – В списках, как говорится, не значится…

– Вы что же, пофамильно и в лицо всех генералов знаете?

– Положение обязывает. Итак – кто вы на самом деле, каким образом включились в систему и что вам нужно? Предупреждаю, в ближайшее время ваше местонахождение будет установлено, со всеми вытекающими последствиями.

– Разве желание поговорить с особой вашего ранга является уголовно наказуемым правонарушением?

– Специфика возглавляемой мною организации не всегда совпадает с действующими национальными законодательствами. Более того – не может ими регламентироваться по той же самой причине… У нас есть свой, космический Кодекс, одобренный ООН и применяемый ситуативно…

«Время тянет, – подумал Сашка, – а сейчас его ребята, как опеченые зайцы, прозванивают сети, запускают на полную мощность свою контрольно-поисковую технику».

Вопросительно взглянул на Ростокина. Тот помотал головой – не найдут, мол. Компьютерные хитрости Скуратова и аппаратура, установленная Левашовым на «Валгалле» и в Форте Росс, уведут их в такие дебри, что за неделю не выпутаются. Будут старательно «ловить конский топот».