В плену его желаний

Сумерки тянутся битый час.

Долгий такой, мучительный и болезненный час! Каблуки сильно натерли, еще ноги ноют от усталости, и спина болит. Я таскаюсь с мужем уже целую вечность, мы разговариваем с его друзьями, коллегами и обсуждаем нашу идеальную лживую жизнь. Родители Габриэля, в особенности его мать именинница, которая получает все свое внимание от сына, пока я наигранно делаю вид, что мне приятно с ней общаться.

Кевин пропал из виду, и больше я его не видела. Мое сердце сжимается. Я очень скучаю по нему, моя сестринская любовь требует брата прямо сейчас!

– Дети мои. – внезапный голос Томаса Флайшера заставляет нас обернуться, – Извиняюсь за беспокойство. – вежливо он отмахивается от компании в которой мы находились, – Прелестная музыка для танцев. Сомия? – он протягивает мне ладонь.

Отец моего мужа хочет со мной потанцевать?!

Я не совсем доверчиво гляжу на него.

А что подумает Габриэль? Моя тупая улыбка не спасает глупую тишину между нами.

– Любимый. – мой голос скачет вверх, я оборачиваюсь к мужу, – Позволишь мне станцевать с твоим отцом?

Габриэль добро лыбится, что означает положительный ответ.

Я кладу свою ладонь на пальцы пожилого мужчины, и он затягивает меня в центр танцевального пола.

Мужчина в возрасте, но на свои года, кажется ему около семидесяти, выглядит свежим и активным. Внешне он стар: морщинки, грубая кожа, и такой старческий запах перебитый сильным парфюмом от чего слегка тошнит. Играет легкая музыка, джаз. Мы размеренно движемся, одна моя рука на его плече, другая лежит на его ладони. Я беспощадно убиваю свои ноги, стирая мозоли в кровь, но терплю изо всех сил.

Мистер Флайшер уводит нас в танце все дальше и дальше от множества народа, он смотрит точно на мое лицо, а я прячу взгляд где угодно, лишь бы не пересекаться с ним глазами.

Несколько шагов и мы танцуем в небольшом окне, где нет людей.

– Вы Сомия безумно красивы сегодня. – хрипло говорит он.

Не знаю почему, но его комплимент меня смешит и вводит в ступор.

– Спасибо. – шепчу я.

– Как у вас дела с моим сыном?

Я глупо поднимаю взгляд, а затем резко меняюсь в лице, выражая радостное сияние и влюбленность.

Да я неплохая актриса, за почти четыре года брака многому научилась.

– У нас все отлично. Я безумно люблю его, а он меня. – ласково сообщаю я.

– Мой сын выбрал себе такую прелестную девушку.

Моя наигранная любовь в мгновение, кажется мне реальной. Но это ощущение, словно вся моя жизнь мне нравится, быстро проходит. Я все еще в реальности, живу с мужем тираном, которого не люблю, притворяюсь каждый день, чтобы просто оставаться в живых и более-менее с адекватной психикой.

Если его отец после нашего танца захочет что-то сообщить Габриэлю обо мне, то это должны быть только позитивные комментарии! И по другому быть не может, иначе..

Побои, крики, насилие. Он скажет, что я позорю его..

Я мысленно жмурюсь, откидываю мысль на дальнюю полку.

Внезапно старик приближается ко мне одним шагом, теперь наши тела соприкасаются. Этот жест меня сковывает, слегка дергаюсь от неожиданности, мое тело напрягается.

Мне противно от того, что он касается своей грудной клеткой моей груди, от запаха алкоголя исходящего от мужчины.

– Мой сын, задолжал одному человеку крупную сумму. – внезапно шепчет старик в мое ухо, – Эта персона ждет возврата уже долгое время. Весьма долгое время. – слово “весьма” он грубо выделяет, – Вскоре он явится, будь готова.

Я? При чем тут я?

– Ч-что? – пищу я.

Нет, нет! Не могу поверить! Какой долг? Кому?! У мужа есть долги? Черт! Что я только что узнала!

– Улыбайтесь Сомия, нас снимают камеры. – шепчет старик, давя лыбу.

Я начинаю хихикать, ужасно неестественно. Мое сердце громко колотится.

– Сколько? – шиплю я.

– Непосильная сумма. Для него.

А для кого посильная? Так и хочется просить!

Мой муж богат, и.. Что и? Видимо не достаточно, видимо что-то случилось, а мне никто не рассказал. В целом, как и обычно.

– А зачем он..? Зачем ему эти деньги?

– Он банкрот Сомия.

Банкрот..

Несколько секунд я смакую эту фразу в голове. Мой муж банкрот.

– Он закрыл бизнес на прошлой неделе, компания продана. СМИ заговорят об этом недели через четыре.

Ничего не понимаю! Радоваться или нет?

– А кто придет? Когда?

– Вскоре. Придут люди, много людей.

– Но зачем?

Мой вопрос веселит его, он смеется.

– Выбивать долг.

– Но если у Габриэля ничего нет, то как?

Мужчина крутит меня вокруг своей оси, затем вновь прижимает к себе, на этот раз чуть подальше.