Отель «Ambassador»

– Тебе просто не поверят, – пожал плечами Рашид. – Мой путь сюда был слишком длинным и открытым, чтобы кто-то вдруг заподозрил меня в измене. Зато ты…

– А что я? – Дагаев повернул голову и уперся глазами в спокойное лицо лежащего рядом парня. – Если я откажусь сотрудничать с вами, ты меня выдашь?

– Нет, выдавать я не буду, но и прикрывать тебя для меня нет смысла, – сказал Рашид, выдерживая тяжелый взгляд Мусы. – По твоим следам уже идет Халиф. Он заподозрил, что арабы гибнут не своей смертью. Я имел с ним беседу по поводу гибели египтянина и постарался увести подозрение от тебя.

Информация была очень серьезной. Малик Мадаев по прозвищу Халиф не входил в окружение ни Басаева, ни Хаттаба. Он являлся полномочным эмиссаром Масхадова в вооруженных формированиях, участвовал в разработке операций против федеральных сил, а также выполнял контрразведывательные функции. Даже в среде боевиков Халиф отличался особой жестокостью в обращении с пленными и «отступниками», как он звал всех, кто нарушал законы шариата и не выполнял приказы командиров.

– Тебе надо хотя бы на время прекратить свои нападения на арабов, – посоветовал Дагаеву Рашид. – Если Халиф взялся за это дело…

Мусе и без советов этого паренька было ясно, что ему следует затаиться. Дагаев не оставлял следов, однако понимал, что вычислить его возможно. Если проанализировать все нападения на арабов по месту и времени, можно выйти на ограниченный круг людей, в число которых, без сомнения, попадет и он сам.

– Уходи, – после недолгого, но тяжелого раздумья хмуро бросил Рашиду Муса. – Я подумаю над тем, что ты мне сказал.

– Жду твоего решения, – улыбнулся Рашид. – Поверь, так и для тебя, и для всех нас будет лучше.

Кто такие «все», догадаться было нетрудно. А вот удивиться, как смогли федералы внедрить татарского паренька в ряды ваххабитов, стоило. Уже позже Дагаев узнал, что Рашид являлся одним из участников сложной многоходовой операции ФСБ, проводившейся силами антитеррористического подразделения, которое служащие в нем офицеры называли коротким словом «Отдел». Целью операции было внедрение в ряды боевиков своих людей с целью выявления и уничтожения руководителей чеченского сопротивления и полевых командиров.

Человеком, с которым Рашид предлагал встретиться Дагаеву, был Вадим Веклемишев, в ту пору подполковник, командир группы, работавшей в Чечне. Примерно через месяц эта встреча состоялась. Их сотрудничество продолжалось более двух лет, до тех пор, пока с Веклемишевым не произошел тот нелепый трагический случай, в результате которого он потерял память.

Полугодом раньше в бою погиб старший лейтенант Рашид Галиев.

Контакт с Мусой Дагаевым был потерян. И вот теперь прошлое напомнило о себе.

Глава 2. Двадцать второй – Двадцать третьему…

На подъезде к Раменскому полил сильный дождь. Немолодой водитель «Волги» глянул сквозь ползающие по лобовому стеклу щетки стеклоочистителя на небо и первый раз за поездку нарушил молчание:

– Погода – гадость! Как бы рейс не отложили. По сводке на ближайшие три дня дожди, сильный ветер и понижение температуры ночью до минуса.

– Да уж, ноябрь, он и есть ноябрь, – поддержал разговор Веклемишев. – Последнее дело киснуть на аэродроме в ожидании от неба погоды.

Однако их опасения оказались напрасными. Камуфлированный транспортный «Ан-12» уже стоял с прогретыми двигателями на рулежной полосе в ожидании команды на старт. «Волгу» на летное поле не пустили. На КПП Веклемишева встретил человек в синей летной форменной куртке без знаков различия. Он проверил у Вадима документы, и они вдвоем побежали под дождем к самолету. При их приближении открылся боковой люк, и техник опустил на бетон металлическую лесенку. Вадим вскарабкался по скользким ступеням и нырнул в фюзеляж самолета. Дверь за ним захлопнулась, и практически сразу «Ан-12» качнулся и двинулся к взлетной полосе.

Техник, запустивший пассажира на борт, закрыв люк, пошагал вдоль стенки в хвост самолета. Похоже, с пассажирами здесь особенно не церемонились. Веклемишев осмотрелся, выглядывая местечко, куда можно было присесть. Особо выбирать не приходилось, удобствами сей аэроплан не располагал, имея в наличии лишь откидные металлические сиденья вдоль борта. По центру фюзеляжа располагался груз – в рост человека четыре пакета ящиков, принайтовленные, накрытые брезентом и сеткой врастяжку. Сидеть, уткнувшись носом и взглядом в брезент несколько часов полета было скучновато. Впереди у пилотской кабины виднелось свободное пространство, и Веклемишев направился туда. Не только он присмотрел это место, там уже находились трое пассажиров: два армейских старших лейтенанта и немолодой обрюзгший майор в серой милицейской куртке.

Вадим поздоровался. Армейцы дружно ответили и продолжили заниматься приготовлением походного стола. Нарезанные горкой колбаса и хлеб лежали на газете, расстеленной на сиденье между ними. Один старлей вскрывал банку маринованных огурчиков, а второй трудился над консервами. Два раздвижных пластмассовых стаканчика наводили на мысль, что в качестве запивки колбасы, бычков в томате и огурцов молодые люди не станут использовать кока-колу или кофейный напиток «Утро», а остановят свой выбор на чем-то более крепком, что, наоборот, закусывается.

Майор милиции внимательно, если не подозрительно, оглядел нового пассажира и, вместо того чтобы поздороваться, ворчливо выдал:

– Это мы вас два с половиной часа ждали? – И, не дожидаясь ответа, задал ряд вопросов: – Тоже до Моздока летите? В командировку? Сильно промокли?

Возразить что-то на больше утвердительные, чем вопросительные тезисы милиционера было трудно, и Вадим, устраиваясь на сиденье, не менее лаконично выдал:

– Меня. До Моздока. В командировку. Не сильно.

Его ответы, похоже, удовлетворили майора. Он резко кинул вниз подбородок, видимо, принимая объяснения, прикрыл глаза и откинул голову, прислушиваясь к усилившемуся гулу двигателей самолета. «Ан-12», на короткое время затормозив, тронулся с места и, набирая скорость, побежал по взлетной полосе. Тряска становилась все сильнее. Но вот несильный удар колесами по бетону, еще один – и, натужно ревя моторами, транспортник взмыл в воздух.

– Ну что, Серега, с окончанием отпуска! – предложили слева от Вадима.

Он скосил глаза на соседей. Старлеи разом сдвинули уже наполненные стаканчики и дружно опрокинули их содержимое. Майор приоткрыл глаза и с осуждением посмотрел на молодежь.

– Присоединитесь? – обратился к ним чернявый, похожий на цыгана, старший лейтенант.

Вадим отрицательно покачал головой. Ему сегодня, как никогда, требовалось иметь трезвую голову. Милицейский майор сдвинул брови, по-отцовски сурово оглядел старлеев, как неразумных детей, сделал многозначительную паузу и неожиданно громко и коротко скомандовал:

– Наливай! – и, поднявшись со своего места, переместился поближе к армейцам.

Теперь уже Вадим прикрыл глаза, чтобы не отвлекаться на соседей. Ему было о чем поразмыслить. Всего лишь три месяца назад полковник Веклемишев возвратился в Россию из Парагвая, где около года работал в региональном координационном центре по борьбе с терроризмом под эгидой ООН. У него было желание продолжить службу в Отделе, однако начальство решило иначе, посчитав, что Вадим уже вырос из сотрудников, занимающихся оперативной деятельностью.

Опыт работы Веклемишева в Латинской Америке неожиданно оказался востребованным в новой, недавно созданной структуре – Национальном антитеррористическом комитете. Практически ему пришлось окунуться в то, чем он занимался в Асунсьоне, то есть налаживать взаимодействие между силовыми структурами. Разница была в том, что в парагвайском центре этот процесс отлаживался на межгосударственном уровне, а у родных осин шла работа по организации координационной деятельности на ведомственной горизонтали. Через короткое время Веклемишев понял, что войти в деловой контакт с органами безопасности сопредельного государства куда проще, чем запрячь в одну телегу отечественных «лебедя, рака и щуку» – ФСБ, МВД и МО. Волны разумного начала бессильно бились о бюрократические утесы ведомств и великие амбиции средней руки чиновников в погонах, выплескивая вкладываемую энергию в буйную пену.

Утешало лишь то, что Веклемишев только в малой степени касался именно координационной межведомственной работы. Должность Вадима в штатном расписании значилась, как «офицер по особым поручениям», и подчинялся он непосредственно директору Службы, по совместительству – руководителю Национального антитеррористического комитета. Вот только штатное расписание предполагает, а жизнь – располагает, поэтому в реальности бытия непосредственным руководителем Веклемишева являлся один из заместителей Большого Шефа в НАКе генерал-майор Ветлугин. Выходец из Службы внешней разведки, он был в курсе работы Отдела и в части, касающейся деятельности самого полковника Веклемишева. Ветлугин не стал привлекать Вадима к бумажной и аналитической работе, а определил направленцем на боевые подразделения ФСБ: Отдел, «Альфу» и прочие подразделения. Веклемишев прекрасно знал основы функционирования данных структур, прошел по служебным ступенькам от младшего офицера до руководителя верхнего звена и особых проблем в координации их взаимодействия не испытывал.

Правда, пребывать в неге и спокойствии статус «особого порученца» не давал. Ветлугин привлекал Веклемишева как специалиста узкого профиля к разработке операций, требующих силового вмешательства. Три месяца службы в НАКе пролетели быстро и, в общем, рутинно, даже кабинетно, хотя скучать и не приходилось.

Сегодняшний день выдался тревожным. Вадима в начале шестого утра разбудил звонок. Дежурный сообщил, что ему необходимо срочно прибыть на службу, и машина за ним уже вышла.

Через сорок минут Веклемишев находился в кабинете у Ветлугина. Генерал-майор прибыл на несколько минут раньше Вадима и входил в курс дела. Когда Веклемишев зашел к нему, Ветлугин внимательно вчитывался в распечатку из нескольких листов, которую доставили из Службы. Генерал прервал доклад Вадима о прибытии, указав рукой на стул у приставного столика. Минуты через три он оторвал глаза от бумаг и внимательно глянул на сидевшего перед ним полковника.

– Тебе знаком позывной Двадцать второй? Это относится к твоей последней командировке в Чечню.

– Двадцать второй – это Муса Дагаев, – не задумываясь, ответил Веклемишев, – мой информатор у боевиков.

– А ты под каким позывным с ним работал?

– Двадцать третий, – так же быстро ответил Вадим.

– Викинг, Двадцать третий – верно по всем пунктам, – задумчиво сказал Ветлугин.

– Дагаев вышел на связь? – кивнул на распечатку на столе Веклемишев.

– Можно сказать и так, – неопределенно произнес генерал, все еще погруженный в раздумье. – Все сходится…

– Что сходится? – удивленно переспросил Вадим.

– Дагаев требует тебя к себе, – доложил ему Ветлугин. – Сообщил, что у него есть сведения государственной важности и их он может раскрыть только тебе.

Оказалось, что днем раньше в три часа пополудни пограничники на высокогорной заставе в Чечне засекли группу нарушителей числом до десяти со стрелковым оружием, двигающуюся со стороны Грузии. Перевалы уже закрыло снегом, однако они сумели через них пробиться. Нарушители шли днем и совершенно открыто, что вызвало удивление у погранцов. Скоро наблюдение показало, что это не простой переход границы, а погоня.

Девять человек явно гнались за одним, оторвавшимся от них на расстояние не более полутора километров. Были слышны звуки выстрелов.

Капитан, начальник заставы, принял решение отсечь погоню.

Он доложил о нарушении границы в погранотряд и вызвал «вертушки». Завязался бой, в результате которого семеро боевиков были уничтожены, а троим, пользуясь наступившими сумерками, удалось скрыться. Беглец остался жив, но укрылся в небольшой пещере и никого к себе не подпускает. Передал пограничникам, что он Двадцать второй и требует к себе офицера ФСБ Викинга, Двадцать третьего. Сказал, что только ему сообщит сведения государственной важности.

Начальник заставы попытался сунуться в пещеру, но обнаружил, что беглец держит в обеих руках по гранате с выдернутыми чеками. А еще капитан разглядел, что Дагаев, если это он, ранен.

Начальник заставы выставил у пещеры усиленный пост и сообщил о произошедшем в погранотряд. Там оперативно среагировали на доклад капитана и передали сведения в управление ФСБ по Чеченской республике. В их банках данных кодовых позывных Двадцать второй и Двадцать третий не значилось, и сообщение ушло по команде в Службу в Москву. Позывные особой роли не сыграли, а вот по псевдониму Викинг смогли определить, что беглец требует к себе не кого иного, как полковника Веклемишева.