Отель «Ambassador»

– А меня Вадимом Александровичем кличут, – скромно доложил Веклемишев. – Я вас попрошу, пока мы беседуем с нашим гостем, свяжитесь еще раз с заставой, уточните состояние Дагаева.

– Разрешите я с вами, – подал голос со своей скамейки старлей Гриша. – Послушаю, что скажет наш гость.

– Конечно, – согласился Вадим. – Кстати, как у вас, Григол, с чеченским языком?

– Без проблем, – пожал плечами Абашидзе. – Разговариваю, только не пишу.

– Да мы все здесь не письменные, – усмехнулся Веклемишев.

– Больше по разговорной части, чего и искренне пожелаем нашему пленнику.

Глава 6. Вопросы есть? И очень много…

Освещенный тремя карманными фонарями, недавний постовой представлял собой картину неприглядную. Активно пытаясь освободиться от пут, катаясь по обочине, он изрядно вымазался в грязи.

– Дай-ка, Дима, слово оратору.

Стоянов наклонился и рывком сорвал со рта пленника кусок скотча. В следующую секунду на них обрушился град проклятий и угроз. Обидчикам – русским свиньям и исчадию ада на чеченской земле – были обещаны все загробные кары, а также вполне земные неприятности. Было торжественно объявлено, что сию секунду или чуточку позже сюда примчится батальон «Восток» в полном штатном составе, а также Рамзан Кадыров собственной персоной, и грязных чушек повесят вверх ногами на ближайших столбах, оплюют, и они будут висеть, пока не сдохнут и вороны им не выклюют глаза.

Терпения Веклемишева хватило примерно минуты на полторы.

– Мы с тобой, Дима, нынче выступаем в роли апостола Петра. Нас распнут, причем вниз головой, что очень даже обидно, – со вздохом сказал Вадим. – И, что самое интересное, этот парень, вероятнее всего, и вправду из батальона «Восток». Хамит с полной уверенностью в своей безнаказанности.

– Что вряд ли облегчит его положение. Потому как работал он на нехорошего дядю, – констатировал Стоянов и деловито вопросил: – Ну что, приступим к допросу с пристрастием? Иголки под ногти или кастрация? Последнее считаю более эффективным воздействием на местных упрямцев.

– А может, сразу – под корешок? – засомневался Веклемишев.

– Чтобы и без иллюзий и без надежд…

Пленник на короткое мгновение затих, переваривая услышанное, а затем вновь разразился руганью.

– Сделаем проще, – неожиданно подал голос старлей Гриша. – Он сам захотел… Дай-ка, Дима, на секундочку телефон этого безмозглого барана. Ты верно определил его сущность. Сейчас он нам совсем по-другому запоет – сладко, как соловей весной. Или сам себя кастрирует.

– Твои слова меня заинтриговали, – с некоторым удивлением сказал Димитр. – Особенно насчет самого себя… Очень концептуальное заявление!

Стоянов вытащил из кармана мобильник и передал его Григолу.

Вместе с Веклемишевым они с интересом наблюдали, что будет дальше. Даже пленник, косясь на Абашидзе, стал ругаться менее интенсивно, хотя глаза его так и метали молнии в своих обидчиков. Григол набрал номер и приложил трубку к уху.

– Так говоришь, Кадыров сюда примчится, – пробормотал он себе под нос, однако все присутствующие его услышали. – Алло, Рамзан! Привет, дорогой! Это тебя Гриша Абашидзе беспокоит. Как семья, как дети? Наследник растет?… Ай, молодец! Богатырем будет – весь в отца и деда!.. Чем занимаешься?… Дела государственные, а потом в бильярд поедешь играть? Завидую!.. Нет, не могу, тоже дела, и тоже государственные. Тем более я сейчас в дороге, уже за Шатоем, спешу на заставу. Ты в курсе вчерашнего нарушения границы? Доложили тебе?… Кстати, я-то думал, ты по мою душу и тело сейчас летишь на полных парах, а не в бильярдную… Откуда такие сведения? Тут мне один боец из батальона «Восток» сообщил, что ты меня собираешься за ноги на столбе повесить и держать в таком положении, пока я не издохну… Не веришь? А зря. Мы этому джигиту хотели совсем несложный вопрос задать насчет того, зачем он Басаеву или кому другому о нашем передвижении сообщил, а парень начал ругаться, тобой грозиться… Кто такой? Сейчас спрошу. Может, ему трубку передать?…

Григол опустил глаза на пленника.

– Кадыров спрашивает, как тебя зовут. Сам с Рамзаном будешь говорить? Не хочешь? А с нами? Думаешь, обманываю тебя и не с Кадыровым беседую? Алло, Рамзан, прошу как друга, скажи этому тупому ишаку несколько слов ласковых и нежных. Ну-ка послушай, любезный!

Абашидзе наклонился и поднес мобильник к уху «восточника».

Мембрана телефона разносила громкий знакомый голос так, что его было слышно не только пленнику, но и стоящим над ним Веклемишеву и Стоянову. Даже при свете карманных фонарей было заметно, как у парня побелело лицо и задрожали губы.

– Обмочится со страху или выдержит? – тихо и задумчиво поинтересовался Димитр и, не получив ответа, подвел промежуточный итог: – Даже если сейчас вытерпит, потом все равно мочевой пузырь ему отобьют. Свои…

– Так ты все нам расскажешь? – вкрадчиво вопросил Григол и, дождавшись активного мотания головой, убрал от его виска трубку телефона. – Алло, Рамзан! Этот парень будет с нами говорить. Он умный… Еще какая помощь? Думаю, дальше сами справимся… Спасибо, дорогой! Обязательно, как освобожусь, так сразу… И тебе счастливо!

Григол со стуком захлопнул крышку мобильника и взглянул на Веклемишева. Тот кивнул в ответ старшему лейтенанту, благодаря за столь нужную и эффективную помощь.

– Как тебя зовут? – спросил у пленника Вадим. – Отвечай быстро и не думай врать.

– Зелимхан Таркаев, – угрюмо ответил лежащий. – Можете проверить мои документы. Они во внутреннем кармане. И врать мне уже смысла нет. Но и вины своей я не вижу. Просто хотел немного заработать денег.

– Кто тебя отправил на блокпост и с какой целью?

– Мы с Алхазуром…

– Это кто такой?

– Мой напарник, который остался на посту. Нам с Алхазуром дали краткосрочный отпуск на трое суток. Я приехал в гости к дяде. Он живет в селе неподалеку отсюда. Сегодня около двенадцати дня пришел сосед…

– Имя, фамилия?

– Исробил Галанхоев. Он предложил нам подработать. Сказал, что нужно на сутки заступить на дежурство на блокпост. Обещал заплатить по сто долларов каждому. Нашей задачей было вместе с омоновцами проверять проходящие через пост машины и докладывать по телефону о проезжающих. Исробила интересовал какой-то важный человек из Москвы и еще раненый с заставы. Он сказал, что первый поедет в горы под охраной, а второго могут оттуда вывозить. Дал номер телефона, по которому надо звонить.

– Этот номер – связь с самим Галанхоевым?

– Нет, отвечал другой человек. Я его не знаю. По крайней мере, по голосу не определил.

– А вот и второй нарисовался, – негромко прокомментировал показания пленника Стоянов. – Будет контрразведчикам чем заняться…

– О ком, кроме нас, ты сообщал этому незнакомцу?

– Часа три назад проехал через пост какой-то чиновник из урус-мартановской администрации и с ним пара солидных людей…

– И все?

– Потом была только ваша колонна. Я имею в виду тех, о ком следовало сообщать.

– Так вы с этим… Алхазуром просто так пришли на блокпост и омоновцы вам разрешили вместе с ними нести службу? В честь каких ежиков они вас допустили к службе?

– Насчет ежиков не знаю, но им звонили насчет нас. А уж потом Исробил привез меня и Алхазура…

– Ты знаешь, кто дал команду на блокпост принять вас?

– Нет, не знаю. Когда мы приехали, капитан сказал, что ему позвонили…

– Да, совсем хреновые дела у тебя, джигит, – подвел итоги разговора Веклемишев. – Развяжи его, Дима.

– А стоит? – с сомнением посмотрел на Вадима Стоянов. – Дергаться начнет, суетиться, побежит жаловаться своим или чужим… Может, его ножичком по горлу – и все проблемы устранены. И для парнишки, и для нас.

– Пускай уходит, – твердо сказал Веклемишев. – У него сейчас одна задача: добежать до своих «восточных» командиров и доложить им о произошедшем. И сделать это быстрее, чем за ним придут из службы безопасности. При данном раскладе у бедолаги остается маленький шанс для дальнейшей неспокойной, но относительно здоровой жизни.