Ностальгия

Проект, к работе над которым привлек Сергея старый знакомец Угалаев, носил название – условное, рабочее – «Русский Куршевель». Условное, но вполне объясняющее суть дела.

Куршевель… Какой же русский не любит заграничных курортов? Любят все, но каждый предпочитает что-то свое. Скажите, где вы отдыхаете, – и вам скажут, кто вы. По крайней мере, достаточно точно определят, сколько вы зарабатываете в год… Турция? Болгария? Кипр? – да вы, милостивый государь, дешевка, наивно считающая: то, что отстегивает вам хозяин, – и есть деньги. Юго-Восточная Азия? – фу-у-у, какой моветон, приличные люди туда давно уже не ездят… Лазурный берег? – ну, может и стоит присмотреться к вам чуть повнимательней… Но если прозвучит волшебное название: Куршевель, – то попытки оценить вас в рублях, долларах, евро мгновенно прекратятся. Куршевель – это не признак богатства. Это статус. Это – вхожесть. Это близость к элите, к сливкам, к самым-самым.

Всё это Угалаев, понятное дело, Сергею не рассказывал. Тот и сам понимал, не вчера на свет появился. Но что обозначало определение «Русский»?

То и обозначало. Курорт, по статусу сравнимый с Куршевелем, – но у нас. Для сливок. Для элиты. Для самых-самых. Новой кремлевской элите – новый курорт. Сергей тогда хмыкнул недоверчиво: такой статус просто так не получишь… Можно взвинтить цены, чтобы отсечь шушеру, считающую, что миллион рублей – большие деньги. Можно вложить бешеные бабки в здания, в инфраструктуру, в рекламу, в прочее… И – все равно пролететь. В лучшем случае набегут парвеню, выскочки с дурно пахнущими капиталами, этим всё и закончится.

Угалаев покивал: молодец, зришь в корень. Деньги важны, кто бы спорил. Но еще более важно, кто стоит за проектом. Кому не надо ни копейки в рекламу вкладывать, достаточно просто-напросто поехать отдыхать в определенное место… И оно вмиг станет модным, как по мановению волшебной палочки. Между своими, между самым узким кругом. Узким, но высшим, – а остальные сами налетят, и зазывать не надо. Как мухи на мёд. Или как на другую субстанцию.

И кто же этот волшебник с палочкой? Сергей, помнится, тогда был настроен весьма скептично. Навидался, знаете ли. Всяких разных проектов, за которыми какие только киты якобы не стояли… Или китам стоять не на чем, да и нечем? Неважно, так или иначе кончалось всё пшиком.

Угалаев сказал, кто. Шепотом, на ухо. Позерство, конечно, – подслушать их никто не мог. То есть мог, с применением всяких шпионских штучек-дрючек, но такую вероятность оставим для малобюджетных сериалов.

Сергей ахнул: неужто Сам? Названное имя впечатляло. Более чем. Угалаев улыбнулся – этак победительно, словно именно он, и никто иной, подписал Самого на участие в проекте.

И где же планируется Куршевель а-ля русс? А вот этого, старик, я тебе сказать не могу, покачал головой Угалаев. Большой секрет. Представляешь, как там вздорожает землица в округе? Цены рванут вверх не то что как на дрожжах, – взлетят, как земля, выброшенная взрывом из воронки. Скупка идет, сам понимаешь, – но исподволь, осторожно. Ни к чему светить проект раньше времени.

Сказать не могу – сейчас. Но если согласишься на то, что тебе предлагают, – скажу, есть такие полномочия. И можешь неплохо приподняться. Вложишь заначку в тамошнюю землю – дело беспроигрышное. В непосредственной близости к телу ничего тебе купить не дадут, и не мечтай, все уже схвачено. Но в более обширной VIP-зоне есть еще возможность…

А что именно предлагают? – поинтересовался Сергей.

То, что ты хорошо умеешь, естественно. Имеется у проекта один аспект, о котором сразу как-то не подумали. Упустили из виду. Теперь спохватились – и есть шанс впрыгнуть в трамвай, уходящий к светлому будущему. Светлому не для всех, но для нас с тобой точно. Потому что если мы там зацепимся… – Угалаев даже мечтательно зажмурился, видно, такие уж ослепительные перспективы вставали перед его внутренним взором.

Что именно он умеет хорошо делать, Сергей в общем-то понимал вполне отчетливо. Ясное дело, не о его «девичьей» специальности идет речь – забыл все давно и прочно, и с трудом даже представлял, чем сейчас занимаются инженеры-системотехники. Учили его работать на таких гробах… каменный век по сравнению с нынешней компьютерной машинерией.

СМИ? – спросил он. Этакая «Газета нашего городка» – издание для узкого круга читателей, интересующихся весьма специфичными новостями?

Газета, но не только, кивнул Угалаев. Небольшой медийный холдинг: кабельный телеканал, местная радиостанция, в перспективе – ежемесячный журнал. Работа над концепцией идет полным ходом, и я, скажу не хвастаясь, не последний человек в этой работе. И ты, надеюсь, удачно впишешься. А потом начнется воплощение, и дел будет по горло. Так что совмещать с нынешней твоей службой не удастся, уж извини. И жить придется там, по крайней мере на первых порах. Квартирой обеспечат, с возможностью выкупить на самых льготных условиях, – тоже, кстати, вариант, которым не стоит пренебрегать. От Питера недалеко, на уик-энд уехать домой не проблема, но мотаться каждый день туда и обратно все-таки напряжно.

Сергей попросил время, чтобы все хорошенько обдумать. Думай, но побыстрее, согласился Угалаев. Хотя о чем тут думать? Такой шанс раз в жизни выпадает…

В результате раздумий Сергей Белецкий в первый день нового тысячелетия позвонил Угалаеву, и сказал: я согласен.

3.

Неделю спустя Сергей понял: еще большой вопрос, кто кого выбрал – он новую жизнь, или она его. Одно вопросов не вызывало: тот факт, что старая жизнь рассыпается на глазах. А может, остается прежней – но выталкивает его, Сергея. Отторгает, как инородное тело.

Первый рабочий день выпал на восьмое января. И, не успели по местам разойтись, впечатлениями о затянувшихся праздниках обменяться, – сюрприз: все на общее собрание трудового коллектива! Актового зала в редакции не было, натащили отовсюду стулья, расселись в обширном холле, куда выходили двери нескольких кабинетов.

Шеф-редактор резину тянуть не стал, огорошил сразу: как вы знаете, наш еженедельник – закрытое акционерное общество. Так вот, в самом конце минувшего года состоялось собрание акционеров. Среди прочих принято решение о слиянии с «Утром Санкт-Петербурга». Ничего не изменится, обещал шеф, останемся в прежнем составе, прежней спаянной командой, будем выходить как еженедельное приложение… Но переезжать придется, готовьтесь. Уверенно говорил, однако в глаза никому не взглянул – как уставился на кадку с пластиковой пальмой, так и пялился на нее, словно ботаник, обнаруживший неизвестное науке растение.

Опс… Подарочек… Ведь узнал всё, старый прохвост, еще в том веке, – но не стал настроение портить на праздники. Потому что любому, кроме редакционных блондинок, ясно: когда бо?льшая структура сливается с меньшей, это называется чуть иначе. Не слиянием, а поглощением. Ненужных, продублированных должностей станет при таком слиянии предостаточно. И сотрудникам какой из «слившихся» спаянных команд придется уходить, гадать не приходится.

Есть и другой аспект. Политический. «УСП» на минувших выборах поддерживало «медведей» – активно, напористо. Еженедельник, где работал Сергей, – проигравших, и тоже в выражениях не стеснялся. С сегодняшнего дня придется хаять тех, кого вчера хвалил, и наоборот. Проституция в чистом виде. Профессионалам клавиатуры, в общем-то, не привыкать, и понятно, отчего кормильцы-поильцы решили примкнуть к победителям, но все равно неприятно…

Обсуждали в курилке. Редакционные блондинки, гламурно потягивая тонюсенькие сигаретки-соломинки, шушукались о главном: повысят или нет им зарплату. Те, кто помоложе, интересовались и другим: а как в «УСП» обстоит дело с поголовьем неженатых мужчин?

Лешка Базыкин по прозвищу Жеребец мутил воду. (Жеребец – не за великие постельные подвиги. За выступающие вперед зубы и манеру мотать головой, откидывая сползающую на глаза челку; а характер резкий, импульсивный, никак уж не мерин…)

Вот и сейчас рыл копытом землю, мотал башкой своей лошадиной, – возмущался. Служить этим? За деньги? Да денег на всех и не хватит, после выборов финансовые краники всегда прикручивают, – хотя, может, и не всех разом уберут, а постепенно – но к лету лишних людей в объединенной редакции не останется. Увольняться надо всем и самим, – и оформлять как политическую протестную акцию.

Никто не отвечал, и смотрели на него, как на инопланетянина. Всё понял, далеко не глуп был, – не докурил, размазал сигарету о стену, ушел.

Курилка находилась на лестнице, уходившие поднимались, – и когда ноги Лешки оказались на уровне глаз Сергея, тот обратил внимание: покрытые соляными разводами ботинки буквально разваливаются, в паре мест разошлись по швам… Так вот и живет Жеребец, правдоискатель доморощенный: ни квартиры, ни машины, каждый день в одних и тех же джинсах – новые покупает, когда прежние до дыр протрутся… Ему уволиться, как высморкаться, все равно подолгу нигде не задерживается. А ведь вместе когда-то начинали, рядом, в студенческой газете «В полет!», и одни и те же мысли в головах бродили… И вот как разошлись дороги. Дурак он, по большому счету, хоть и умный. Идеалист и безбашенно-талантливый дурак. Но… но почему-то Сергей именно в тот момент понял, что он сюда, к людям этим, еще вернется. Не насовсем – покрасоваться победителем на белом коне, после реализации проекта «Русский Куршевель». Но чтобы при этом присутствовал Лешка Базыкин, не хочется абсолютно.

…В приемной шефа кучковался народ, желающий тет-а-тетно решить кое-какие рабочие вопросы – не так-то просто в один момент изменить курс на сто восемьдесят градусов. Сергея пропустили без очереди, главный сам пожелал его видеть, и можно было догадаться, по какому поводу.

Угадал. Шеф начал издалека: как рождественские каникулы прошли, Сергей Борисович, уезжали куда-нибудь, или здесь праздновали? (Обращался он ко всем без исключения сотрудникам на «вы» и по имени-отчеству; правда, в иных случаях это «выканье» звучало как утонченная издевка.) Как дочь, внуками порадовать не собирается? Сергей отвечал скупо – пустой ритуал, демонстрация отеческой начальственной заботы; ждал главного. Про Наташкины новости ничего не сказал, естественно.

Дошло и до главного. Я понимаю, сочувственно говорил шеф, что материал о Сребровицком и его шахерах-махерах в Приморском районе собран большой, работа проделана немалая… Но поймите и меня… Конечно, затраты времени и трудов будут компенсированы… Частично.

Сергей все понимал. Материал он готовил убойный, информационную бомбу. Но кто ж позволит ее подложить под седалища новых благодетелей?

Дальше главный вовсе уж заюлил: неплохо бы материальчики того… сами понимаете… А то развелось сейчас всяких хакеров… Он понимал и это – шлепнул на стол дискету: забирайте, дескать, здесь всё, единственная копия. Можете стереть, но лучше бы сохранить – а вдруг кто-то другой перекупит еженедельник?

Шеф впервые взглянул прямо в глаза – с беспомощным удивлением: никак не должен был Сергей говорить такое.

Из того же кармана, что и дискета, появился сложенный вчетверо лист бумаги – заявление об увольнении. Вовсе ошарашенный шеф что-то забормотал, ничего выдумывать в объяснение своего решения не хотелось, Сергей вспомнил Лешку-Жеребца, и сказал, как отрезал: не буду я этим служить. Ни за какие деньги.

Может, показалось, – но во взгляде старого прохиндея вроде бы мелькнуло нечто, напоминающее уважение, – мелькнуло и укололо, словно булавкой…

Даше, пытавшейся объяснить, отчего у них не сложилась совместная встреча Рождества, он сказал просто: я уезжаю, далеко и надолго. С собой пригласить никак не могу, так что давай расстанемся друзьями. Потом был тяжелый разговор минут на сорок – все в той же курилке, уже опустевшей; выяснилось, что женщины, пусть и готовящиеся к расставанию, весьма болезненно переносят, когда инициатива в данном процессе переходит к мужчине… Он говорил намеренно ровным тоном, негромко, и старался задавить в себе мелкое, пакостное какое-то злорадство; злорадство попалось живучее, и все пыталось прорваться наружу – то в виде ироничной фразы, то ехидной улыбочки.

…Ну вот, вроде и всё… Рудименты старой жизни ампутированы. Впереди новая, куда лучшая. И все-таки чуть грустно ступать в последний раз по этим коридорам – пять лет топтал, как-никак. В молодости куда легче расставался с привычной обстановкой… Возрастное, наверное. После сорока? люди куда сильнее склонны к ностальгии.

Глава вторая. Никогда не пускайте на порог незнакомцев

1.

Апрельский день выдался чудесный.

Солнце жарило так, словно запуталось в календаре или географии: вообразило, будто здесь и сейчас не то июль, не то флоридский пляж. Талые лужи ослепляли солнечными зайчиками, и Сергей впервые в этом году – да что там, в этом тысячелетии – надел очки-хамелеоны. Сугробы – почерневшие, скукоженные – кое-где еще лежали, ни дать, ни взять – выбросившиеся на берег кашалоты, ожидающие скорой кончины; а первая травка уже пробивалась над теплотрассами. У воробьев и прочих малых птах, случился, казалось, гормональный взрыв: надрывались, чирикали оглушительно, – не иначе как получили точные и достоверные известия о грядущем конце света, и призывали своих подруг провести последние часы в самом разгульном веселье.

Настроение было вполне под стать дню. Все шло хорошо, настолько хорошо, что если бы имел Сергей обыкновение носить перстень – снял бы с пальца, да и швырнул бы в речку Каменку, на манер одного древнегреческого тирана. Но золото, тем более с бриллиантами, на руках у мужчин он считал безвкусицей, да и тому древнему греку, помнится, не помогла его попытка откупиться от судьбы. Ну и ладно, это ж так, в шутку…

Отработал Сергей до обеда, а потом отправился в магазин «Все для дома» – по здешним меркам его вполне можно было считать супер-пупер-гипермаркетом, по питерским – средней руки универсальным магазинчиком.

Выбор настенных водонагревательных устройств в соответствующем отделе был невелик, но всё же был. Однако Сергей не стал ломать голову, и пользоваться ценными советами менеджера-консультанта тоже не стал, сразу указал на круглящийся белыми боками агрегат: оформляйте, дескать, и упаковывайте. Точно такая же пятидесятилитровая модель той же фирмы висела у него дома, в Питере. Вернее, теперь, – дома у Наташки и зятя.

Пока упаковывали, он прошел в отдел сантехники, где стал владельцем двух гибких водоподводящих трубок, двух шаровых кранов и еще кое-какой мелкой водопроводной фурнитуры. Затем – в инструменты, прикупил дрель с набором алмазных сверл и два мощных анкерных болта.

Вернулся в отдел бытовой техники – водогрей стоял уже в виде здоровенной кубической коробки, заклеенной скотчем и перевязанной. Продавец поинтересовался: кредит оформлять будете? – кивнул на столик, за которым сидела сонного вида женщина. Перед разомлевшей на весеннем солнышке дамой стояла табличка с названием известного банка. Да нет, спасибо, заплачу наличными.

Доставка? Монтаж?

Еще раз спасибо, сам справлюсь.

Гарантия действительна только при нашем монтаже, напомнил продавец. Сергей молча пожал плечами и достал бумажник. Знаем мы ваш монтаж, проходили: платишь деньги, потом сидишь целый день дома, ждешь мастера, потом он звонит и говорит, что заказов куча и придет он только завтра, а когда наконец приходит, выясняется, что дело минутное – просверлить пару отверстий да затянуть несколько резьбовых соединений… Аллах с ними, с деньгами, но время терять совсем не с руки. А гарантия… Ну чему там ломаться, скажите? Устроена бандура проще электрочайника: бак, магниевый анод и термореле.