Дочь убийцы

– Кромвель, – Генрих поднял тяжелый взгляд на герцога Норфолка. – В чем мы его обвиняем? Он находится в Тауэре и ждет суда. Надо что-то решать.

– Если ваше величество так распорядится, то Кромвеля казнят без суда и обвинительного приговора, – вкрадчиво произнес герцог. – Зачем устраивать суд, если граф Эссекс все равно будет твердить, что невиновен?

Нога заболела сильнее, чем обычно. Королю хотелось закончить надоевшую беседу, как можно быстрее.

– Он подобрал для вас неподходящую жену, – продолжал Норфолк.

– Он же исправил собственную ошибку. Кромвель нас развел, – Генрих, с трудом поднявшись из огромного кресла, пересел к столу.

– Сначала подобрал жену, а потом с ней развел. Не кажется ли вам такой поступок странным? Стоило ли изначально настаивать на этом браке? Это же была его идея.

Генрих, постанывая то ли от удовольствия, то ли от боли, вонзил зубы в сочный кусок мяса. По массивному подбородку потек жир. Он капал на рубашку, но король не обращал на это ни малейшего внимания.

– И потом, – не унимался Норфолк, – слишком уж он рьяно проводит церковную реформу. Не много ли денег скопилось в его собственных карманах? И не слишком ли он настаивает на реформировании? Англия не отказывается от католической веры, мы только перестали признавать единовластие папы, – герцог откашлялся, – потому что единственным указом нам служит ваше величество.

Генрих продолжал есть. В полной мере наслаждаться пищей ему мешал продолжавший говорить герцог. «Надо выставить его за дверь», – подумал король.

– Хорошо. Мы велим казнить Кромвеля без суда. Мне вполне достаточно того, что вы сказали для вынесения приговора, – Генрих протянул руку за следующим куском. – Идите.

– Простите, ваше величество, прежде чем я покину вас, осмелюсь обсудить еще один, на сей раз последний вопрос, – Норфолк согнулся перед королем в три погибели. – Простите, что мешаю, но он не отнимет много времени.

Король вздохнул. Дела государственные превыше всего.

– Говорите, – Генрих взял в руки серебряный кубок с вином и громко икнул, – только быстро. У меня есть и другие дела.

– Конечно, – герцог успел к тому времени разогнуться, но не счел для себя за труд поклониться снова, – я о вашей новой жене…

– Вы заблуждаетесь, – загоготал король, – я на днях развелся с Анной Клевской и просто не успел жениться вновь. Времени было мало, – он продолжал икать, пить вино и смеяться.

– Я заметил, ваше величество, что вам нравится моя племянница, Кейт, – осторожно проговорил Норфолк. – Она составила бы вам прекрасную партию.

Генрих вспомнил очаровательную, юную девушку, фрейлину его бывшей жены. Ее карие глазки всегда ярко блестели, она мило улыбалась, когда принимала подарки от короля и искренне его благодарила. Эдакое чудное дитя! Король непроизвольно заулыбался, и неожиданно икота прекратилась. Приняв это за доброе знамение, он покивал:

– Да, Кейт мне нравится. Это правда.

– Почему бы вашему величеству не взять ее в жены? Моя племянница прекрасно воспитана и ее родословная весьма благородных кровей.

Тут королю пришла в голову неприятная мысль: Кейт Говард не только приходилась герцогу племянницей, она еще и была кузиной второй жены Генриха. Как только он представил себе Анну Болейн, его рот скривился в горькой усмешке.

– Кейт скрасит вам одиночество. Она молода, красива и неиспорченна. Моя племянница будет верной и преданной женой, – герцог не отставал. Цель женить короля на родственнице придавала сил и смелости. Тем более, он видел, что Генрих колеблется. Он побоится брать в жены еще одну невесту из Европы. Опять подсунут невесть кого. Одной любимой «сестры» королю вполне достаточно. Пускаться в путешествие, чтобы посмотреть на товар лицом, Генрих не сможет. Слишком уж он стал для подобных перемещений тучен и нездоров.

Самому Генриху в этот момент стало совсем плохо. Он вытер рот и махнул платком в сторону герцога:

– Идите же! – приказал он. – Кромвеля казнить за измену королю без суда. А я и правда женюсь на Кейт. Подготовьте все необходимое для казни и для свадьбы. Ступайте, ступайте. Вы и так отняли у меня слишком много времени.

Дверь за герцогом закрылась. Никто больше не мешал королю есть. Он представил себе юную невесту и велел привести ее к нему. Кейт всегда умела улучшить настроение Генриху. Вот уж воистину радостное и живое существо.

Когда она вошла в комнату, король не заметил и тени отвращения на ее лице. Все-таки когда ты готовишься вот-вот стать королевой, пусть даже пятой по счету, надо держать себя в руках. Старого, толстого, неповоротливого мужа с гноящейся ногой и похотливым взглядом вполне можно терпеть, если твоя цель ни много, ни мало – корона на голове. Насколько голова глупенькая – неважно, главное, чтоб по эшафоту не покатилась.

***

Ей было почти семь, и свадьбу Елизавета помнила хорошо. Никакого великолепного зрелища, никаких балов и больших празднеств. Позже, правда, отец регулярно устраивал для молодой жены праздники, и даже сам пытался с ней танцевать. Но нога болела, а большой вес не позволял много двигаться. Кейт всегда была в хорошем настроении и постоянно улыбалась. Отец заваливал ее подарками. Восторгам не было предела: меха, драгоценности и даже замки сыпались на Кейт в изобилии.

Бэт относилась к ней хорошо. Один был недостаток у мачехи – уж больно она была глупа. Все образование Кейт сводилось к тому, что в доме тетки она отлично научилась флиртовать с мужчинами. Эта наука Елизавету пока не интересовала, а больше с Кейт и говорить-то было не о чем. Они, тем не менее, сдружились. Бэт искренне полюбила Кейт, потому что других подруг у нее не существовало, а со старшей сестрой отношения никак не складывались. Мария постоянно Елизавету обижала и категорически отказывалась вести себя как-то иначе. Да и виделись они редко: Мария жила в замке вдали от Лондона.

Конечно, поданных более всего радовало отличное настроение короля. Несмотря на постоянные боли, он стал меньше жаловаться и срываться на окружающих. Генрих даже пожалел о скоропалительной казни Кромвеля. Длилось его раскаяние недолго – ведь часть замков сэра Томаса он подарил Кейт. Ей также достались и бывшие владения Джейн. Генрих был готов делать, что угодно, только бы увидеть радость на лице жены.

Но глупость есть глупость: there is no sin except stupidity[5 - «Нет другого греха, кроме глупости» (Оскар Уайльд)]. Кейт хотелось внимания мужчин помоложе. Она позволяла себе слишком многое в отношениях с ними. До поры до времени ей это сходило с рук. А что Бэт? Ей-то и подавно было все равно – Кейт забавна, мила и прекрасно с ней ладила. Елизавета старательно стирала из памяти прошлое, надеясь, что завтрашний день принесет ей чуть больше тепла и душевного покоя. Иногда она прислонялась своей головкой к плечу мачехи, закрывала глаза и представляла рядом с собой родную мать. Одиночество и боль ненадолго оставляли Бэт, принося на время долгожданное облегчение.