Проклятие Огненной Лошади

– От соседа, – торжествующе объявила старуха, убирая прочь руку собеседника. – От Савелия этого, дурака рыжего.

– От Савелия, который из соседнего подъезда?! – поразился услышанному Ерофеев. – И как ему это удалось?!

– А помнишь, Лексей, два с лишним года назад ты летом упал с крана и сломал ногу, попал в больницу?

– Помню, конечно, но я пролежал-то в больнице всего три-четыре дня… А что, за это время рыжий успел с моей женой?.. И где они схлестнулись?

– Приходил он сюда, наведывался к твоей-то. Я даже однажды остановила его в коридоре и спросила, что он делает у замужней женщины…

– И что он сказал?! – взвыл задетый за живое мужчина.

– Сказал, что поменял розетку. Ваши же стены с ним смежные, перестукнулись, значится, с твоей…

– Розетку?! Никакую розетку у нас никто не менял! – отчаянно завопил Ерофеев. – Это я знаю точно!

– Ну, это ты спроси у своей крали. А девочка-то один в один с Савелием… Получается, Лексей, ты бесплодный, зря на нее бочку катил.

– А-а-а! – закричал Ерофеев, схватив себя за голову. – Как я раньше-то не догадался, что это его дочка, Савелия, они с моей знакомы еще со школы!

– Вот-вот, и я о том же, – кивнула старуха и налила в рюмку спиртного. – На, выпей анисовой, полегчает.

Опустошив рюмку, Ерофеев ринулся в свою квартиру. Дверь открыла жена, муж наотмашь ударил ее ладонью по лицу и, указывая на испуганную дочку, процедил:

– Нагуляла от Савелия, с… Анисия мне все поведала!

Женщина побледнела и взяла в руки девочку, сильно прижав ее к груди.

– Да хоть нагуляла! – с вызовом бросила она. – А ты пустой, Алексей, пустой, и все! Толку от тебя нет!

Ерофеев занес руку, сжатую в кулак над головой, чтоб ударить жену. В это время пронзительно закричала девочка, и он, немного замешкав, вышел на балкон и прыгнул вниз. Прыжок со второго этажа оказался бы не столь фатальным, он отделался бы переломами костей, на что, может быть, и рассчитывал уязвленный ревнивец, но, на свою беду, при падении ударился головой о бетонную плиту. Доставленный в больницу отец семейства под утро скончался, так и не приходя в сознание.

Через несколько дней после похорон Ерофеева к безутешной вдове пришел Савелий с большим плюшевым медведем и хозяйственной сумкой. Женщина налила ему чай, он, посадив девочку на колени, посидел недолго за столом и заторопился домой.

– Настя, извини, меня ждут дома. На той неделе мы уезжаем отсюда навсегда в Ленинградскую область, в Гатчину. Я тебе оттуда напишу.

– А зачем? – сквозь проступившие слезы спросила женщина. – Живите хорошо, всего вам доброго, а мы тут как-нибудь переживем наше горе.

– Ладно, Настя, прощай.

Мужчина потоптался возле входной двери и, о чем-то вспомнив, поднял с пола сумку и протянул женщине.

– На, возьми, Настя. Тут овчинная шубка для Людочки, наша дочка носила ее всего-то одну зиму, почти новая…

Женщина ничего ему не ответила, печальным взглядом провожая отца своей дочери. Савелий, положив сумку возле вешалки, хотел поцеловать женщину, но та отстранилась от него, он погладил девочку по голове и тихо вышел из квартиры. На душе у него было грустно, сердце щемило от осознания того, что больше не увидит свою пусть и внебрачную, но родную дочку, и, когда на первом этаже он увидел Анисию, внутри у него все взорвалось от возмущения. Он подошел к старухе, которая, увидев Савелия, пыталась укрыться в своей квартире, и, удерживая ногой дверь, процедил сквозь зубы:

– Добилась своего, старая стерва! Сдохни, сдохни, сдохни!..

Анисия испуганно глотала воздух, Савелий, спускаясь по лестнице, обернулся и еще раз повторил:

– Сдохни, поганая!

Через три дня соседи забили тревогу – пропала Анисия. В последние годы она всех провожала и встречала, а теперь ее не видать уже несколько дней. Вызвали участкового милиционера, который с работником жилищной конторы вскрыл квартиру. На кровати, наряженная во все черное, лежала мертвая Анисия, будто готовая в своем траурном одеянии лечь прямо в гроб. Хоронили ее всем подъездом, оказалось, что у нее нет ни одного родственника. Люди, не слышавшие от этой злобной старухи ни одного доброго слова, во время прощания простили ей все свои обиды. На похоронах не было только Анастасии. А через неделю в пустующую квартиру Анисии с семьей заселился тот самый участковый милиционер, который и вскрыл дверь. В подъезде облегченно вздохнули – теперь-то все под надежной защитой представителя власти.

2

Мила росла умной и рассудительной девочкой. Когда ей исполнилось четыре года, мама отдала ее в детский сад. В первый же день в саду за возможность поиграть с девочкой подрались два мальчика, укусив друг друга в щеку и палец. Позже такие драки уже с другими мальчиками, причиной которых являлась все та же Мила, происходили со столь регулярным постоянством, что однажды Анастасию вызвали на беседу с заведующей детским садом в присутствии родителей драчунов.

За два года в детсаде Мила изучила алфавит, таблицу умножения, умела писать слова, поэтому мама, когда дочери исполнилось шесть с половиной лет, отвела ее в школу.

В школе предметы давались ей легко, она запросто давала одноклассникам списывать у себя уроки, за что завоевала сердца всех мальчишек в классе. За расположение к ней, как и в детсаде, не раз случались драки. Мила быстро поняла свое превосходство над остальными одноклассницами и стала, насколько это возможно для маленькой девочки, манипулировать мальчишками, иногда натравливая их друг на друга.

К восьмому классу Мила расцвела, как рыжая хризантема, превратившись из подростка в смазливую девушку. Она заметно вытянулась и не по годам приобрела мягкую округлость фигуры, выгодно выделяясь среди своих угловатых одноклассниц. В школе не без основания ее считали самой красивой. У нее, конечно, были подруги, но она, не обделенная вниманием со стороны мужской половины класса, больше дружила с мальчишками, которые после уроков вырывали друг у друга ее школьную сумку, чтобы проводить девушку до дома, защищали от мнимых и реальных хулиганов, наперебой приглашали в кино на какой-нибудь новый фильм.

Ближе всего она дружила с четырьмя мальчиками: Васей, Женей, Витей и Петей. Трое последних были высокие, статные подростки, в классе они держали марку, пользовались уважением, все прислушивались к их мнению. Примкнувший же к ним Вася был небольшого роста, тщедушен, но обладал твердым и сильным характером, в драке никому не уступал и не убегал с поля боя, за что снискал большое уважение у своего окружения. Мила больше всего благоволила к Жене, симпатичному белобрысому мальчику, и все, скрежеща зубами, смирились с тем, что она выбрала именно его в качестве своего парня.

Наступила весна. В это время молодых людей всегда тянет к походам, чтобы побегать, поиграть на природе, посидеть возле костра, походить под руку с девушкой в березовой роще и безнадежно влюбиться в нее под сводами деревьев.

В это время наши герои впятером решили пойти в лес. Выйдя на небольшую поляну, Мила предложила:

– Мальчишки, давайте поиграем в какую-нибудь игру.

– А в какую? – поинтересовался Вася. – Может быть, в казаки-разбойники?

– Да нет, надоела эта игра, – капризным тоном протянула Мила. – Давайте во что-нибудь другое.

– В прятки? – предложил Петя.

Мила ехидно рассмеялась, смутив парня:

– Ты что, маленький – в прятки играть?

– Тогда в войнушку? – вставил свое слово Витя.

– В войну… – задумчиво произнесла Мила. – А давай в «Трех мушкетеров»! Вы мушкетеры, а я… а я…

– Бонасье? – подсказал Женя, самый начитанный из подростков.

– Нет, – поморщилась девушка. – Не хочу быть ею… Миледи! Вот кем я хочу быть!

– Мила-Миледи, – расхохотался Вася. – Миледи, а кто из нас д’Артаньян?

– Ты и будешь, – ткнула она в него пальцем.

– В таком случае я Атос! – воскликнул Женя и обнял Милу за талию.

– Согласна, – кивнула девушка, убирая руку литературного благоверного от себя. – Петя – Портос, а Витя – Арамис.

Не успела Мила придумать план игры, как Петя-Портос схватил с земли сухой ствол деревца с острым концом и приставил к груди Жени-Атоса, воскликнув: