Куда идет смертная казнь

В 2006 году ситуация практически повторилась – число смертных приговоров снизилось с 3900 до 2790, а число зафиксированных казней – с 1770 до 1010. Комментируя эти данные, «Международная амнистия» в своем отчете заметила, что, по-видимому, речь идет лишь о верхушке айсберга, ибо, по данным некоторых экспертов, число казней в КНР в этот период составляло 7500–8000. Оснований для такого утверждения, действительно, хватает – открытость и искренность никогда не были свойствами национального характера китайцев и, тем более, никогда не отличали политику и правоприменительную практику КНР. Другое дело, что наметившаяся в 2005–2006 годах тенденция к снижению числа смертных приговоров, вероятно, близка к реальной, ибо статус столицы Олимпиады обязывал, как отмечалось, заботиться об имидже страны и вносить определенные коррективы в правоприменительную практику, в том числе и, может быть, в первую очередь, в практику применения смертной казни.

Именно на такой тенденции настаивают и китайские власти. В начале июня 2007 года официальный представитель Верховного народного суда КНР сообщил, что в 2006 году впервые за последние 10 лет вынесено самое низкое число смертных приговоров и, по его мнению, тенденция к снижению числа таких приговоров продолжится и в последующие годы. Китайские средства массовой информации, ссылаясь на заявления властей, сообщили также, что за первые месяцы 2007 года суды первой инстанции вынесли смертных приговоров на 10 % меньше, чем за тот же период 2006 года[60 - См.: International Herald Tribune. 2007. June 8.]. Считается, что такое снижение вызвано новым порядком контроля за вынесением смертных приговоров и их пересмотром Верховным судом КНР, который вызван растущими опасениями по поводу судебных ошибок и необоснованного применения высшей меры.

Так, в начале сентября 2007 года заместитель председателя Верховного суда КНР Янг Хингчанг в заявлении для печати сообщил: «За период с января по июль 2007 года Верховный суд отказался утвердить довольно большое число вынесенных смертных приговоров. Если бы не было такого рода окончательных постановлений, смертные приговоры были бы приведены в исполнение»[61 - См.: Reuters, 2007. September 3.; The Jurist. 2007. September 3.].

Действительно, в 2007 году, по данным «Международной амнистии», в КНР было вынесено «всего» 1860 смертных приговоров. Однако уже в 2008 году, несмотря на проведение Олимпиады, отмеченная только что тенденция была резко нарушена – суды КНР вынесли смертных приговоров почти в три раза больше, чем в 2006 году и почти в четыре раза больше, чем в 2007 году (7003)[62 - См.: AI Index: ACT 50/003. 2009. March 24.].

С начала 80-х годов в Китае получала все более широкое распространение практика торговли человеческими органами, взятыми у казненных осужденных в целях последующей трансплантации. Западные средства массовой информации приводят ужасающие подробности этой практики, возведенной в ранг все более хорошо организованного, секретного и высокодоходного бизнеса. Международные правозащитные организации собрали множество свидетельств очевидцев и статистических данных, говорящих о том, что за последние 30 лет в КНР создана целая индустрия торговли человеческими органами смертников. Недостатка в покупателях нет и не предвидится, а «сырья» у этой индустрии в избытке, поскольку в стране ежегодно совершаются тысячи казней.

Китайская индустрия трансплантации создавалась десятилетиями, но с середины 90-х годов она стала развиваться особенно быстрыми темпами. Еще 20 лет назад китайские медики часто терпели неудачи в попытках перенять созданные на Западе технологии пересадки сердца, почки, печени и других органов. Приговоренных к смертной казни специально подолгу содержали в камерах смертников, хорошо кормили, следили за их здоровьем, одновременно подыскивая покупателей на их органы. Однако такие сложные операции требовали высокой квалификации и подготовки медицинского персонала, совершенной медицинской техники и методик предотвращения отторжения организмом чужих органов. Всего этого в Китае тогда не было, хотя уже имелись оригинальные методики сохранения в надлежащем состоянии органов, удаленных у доноров.

Вот одно из описаний этой процедуры:

«В дни, предшествующие казни, рацион приговоренного к смерти значительно улучшается, его регулярно осматривает врач, проводится целый ряд анализов. В ночь перед казнью осужденного приковывают к стулу, а потом привязывают к спинке, чтобы он не мог повредить ценные органы. На рассвете ему делают инъекцию антикоагулянта и в кандалах ведут в операционную, фиксируют на столе и делают смертельную инъекцию. Буквально через несколько минут на том же столе хирурги начинают препарировать еще теплое тело, извлекая из него жизненно важные органы. Благодаря антикоагулянтам, органы казненного находятся в прекрасном состоянии. Часть из них для хранения помещается в специальные контейнеры, другие органы отправляются в специализированные клиники, где хирурги уже облачаются в операционную форму, а пациентов – партийных бонз или богатых иностранцев – готовят к пересадке органов»[63 - Field Catherine. Chine's Take Out // Penthouse. 1997. November.].

С середины 80-х годов, когда в Китай попал препарат «циклоспарин-А», подавляющий реакцию отторжения чужеродных органов, прогресс в этом бизнесе пошел семимильными шагами – процент успешно перенесших операцию, например, по пересадке почки к 1987 году вырос с 50 до 80 %, а к 1991 году этот показатель составил 90 %.

Уже в начале 90-х годов, получив поддержку в рамках общенациональной программы подготовки хирургов, более 100 китайских больниц предлагали услуги по трансплантации органов богатым пациентам со всего мира; уже в этот период ежегодно проводятся до 3 тыс. трансплантаций, чаще всего почек и роговицы глаза. По свидетельствам международных медицинских и правозащитных организаций, казни давали медикам до 90 % всех трансплантантов.

Китайские трансплантологические клиники в эти годы тщательно разрабатывают стратегию доходного бизнеса. У каждой больницы есть не афишируемая, но весьма эффективная сеть врачей-консультантов в странах Юго-Восточной Азии, которые ведут поиск и подбор богатых пациентов. Все эти клиники являются государственными учреждениями и принадлежат территориальным органам власти или же медицинским учреждениям Китайской народной армии, дополняя ее широко разветвленную коммерческую империю из фабрик, отелей, магазинов и т. п.

Одним из ведущих учреждений такого профиля являлся в тот период Первый военно-медицинский университет в Южном Китае (г. Гуанчжоу). Большинство пациентов прибывают через Гонконг, их встречают лимузины и везут в роскошный госпиталь с американским оборудованием. Здесь 30 одноместных палат для ожидающих трансплантации и 100 – для пациентов, выздоравливающих после операции. За каждую операцию клиника получала 30 тыс. долл. Правозащитная организация «Права человека в Азии» назвала эту систему «бесчеловечным симбиозом медицинской технологии с убийством, освященным авторитетом государства»[64 - Китайский синдром // Курьер (Russian Weekly Newspaper). Лос-Анджелес, 1997. № 82. 10–16 октября. С. 8–9.].

По сложившейся традиции камеры смертников пустеют накануне главных государственных праздников – Нового года по лунному календарю, выпадающему обычно на февраль, и сентябрьского осеннего фестиваля. В эти дни совершаются массовые казни, которым нередко предшествует «парад» приговоренных по главным улицам города. Эта церемония служит наглядной демонстрацией решимости властей покончить с преступностью. В такие дни операционные китайских больниц гудят, как растревоженные ульи. Нередко оборудуются передвижные операционные, которые размещаются в грузовиках и автобусах, припаркованных около места казней. В этих случаях удаление органов начинается немедленно, прямо по дороге в клинику.

После того как в 1996 году китайское законодательство, наряду с расстрелом, узаконило казнь путем смертельной инъекции, работа бизнесменов от трансплантологии значительно упростилась. Традиционная казнь – выстрел в затылок стоящим на коленях осужденным; затем их родственникам предъявлялся к оплате счет «за пулю и обслуживание». (Кстати, родственникам выдаются не тела, а урны с прахом казненных.)

Когда выяснилось, что выстрел в затылок сохранял внутренние органы, но разрушал весьма ценную роговицу глаза, у него нашлось много весьма влиятельных противников – «гуманистов», поддерживающих метод смертельной инъекции. Как рассказал бывший служащий шанхайской тюрьмы, прежние правила проведения казни нарушались и раньше: «Если нужно было сохранить глаза, осужденного убивали выстрелом в сердце. Если же нужно было сердце, стреляли в голову…»[65 - Там же.]

Изменения в правилах проведения казни, отмечает западная печать, послужили новым импульсом к развитию трансплантации китайского образца. На подпольном рынке человеческих органов Китай не одинок, они есть и в Индии, и в Индонезии, и в других странах, но только в Китае органы изымаются у осужденных к смертной казни и только здесь этот бизнес приобрел государственные масштабы. Поэтому Азиатская ассоциация трансплантологов отказалась принять КНР в число своих членов, а всегда крайне сдержанная в оценках Всемирная организация здравоохранения еще в 1997 году заявила: «Несмотря на официальные опровержения, имеются неопровержимые доказательства, что торговля человеческими органами стала в Китае широко распространенной практикой, причем изъятие органов, как правило, совершается без согласия приговоренных к смертной казни или их родственников».

В 1998 году по прибытии в США в ловушку ФБР угодили двое китайских граждан, один из которых – бывший работник прокуратуры. Они изъявили готовность поставлять для трансплантации практически любые человеческие органы. За отдельную плату гарантировали даже выбор доноров (осужденных-смертников) по критериям заказчиков. В ответ на разоблачения в прессе официальный представитель Китая эту информацию опроверг, заявив, что торговля человеческими органами в КНР «преследуется по закону». Правда, тот же представитель признал, что отдельные «детали» из тел казненных разрешается использовать медицинским учреждениям при наличии на то согласия самих жертв или их ближайших родственников[66 - См.: Гук С. Человеческие «запчасти» на экспорт // Известия. 1998. 6 марта.].

Идут годы, а сообщения о продолжающейся в Китае практике торговли органами казненных не сходят со страниц мировой прессы. В 2005 году в британской печати, например, сообщалось, что одна из китайских косметических компаний, используя кожу казненных смертников, изготовила уникальные косметические препараты для продажи за рубежом[67 - Guardian. 2005. September 13. AI Index: ASA 17/035/2005, October 5, 2005.]. Прошло еще четыре года, а национальные сайты разных стран до сих пор переполнены сообщениями о широкой практике торговли органами казненных.

Как уже отмечалось, лица, которым в Китае грозит смертная казнь, не получают доступа к справедливой судебной процедуре. Среди многочисленных нарушений международные правозащитные организации называют, прежде всего, отсутствие своевременного доступа к адвокату, отсутствие презумпции невиновности, политическое вмешательство в судопроизводство и нежелание отказаться от использования доказательств, выбитых под пытками.

21 мая 2008 года Министерство юстиции и Верховный Народный суд КНР выпустили совместный документ, содержащий толкование роли адвоката в делах, связанных с назначением высшей меры наказания. В силу этого документа юридические бюро и контролируемые правительством ассоциации адвокатов наделяются полномочиями определять ход дел, которые могут привести к вынесению смертного приговора. Этот документ, однако, не устраняет противоречий между пересмотренным Законом об адвокатуре (вступил в силу с 1 июня 2008 г.) и уголовно-процессуальным законодательством, регулирующим доступ обвиняемых к адвокату в делах, связанных с государственной тайной. На практике власти КНР продолжают лишать обвиняемых в преступлениях доступа к юридической помощи по соображениям секретности. Напомним еще раз, что сведения о применении смертной казни в КНР сами по себе и относятся к государственным секретам.

18 декабре 2008 года Китай вновь проголосовал против резолюции Генеральной Ассамблеи ООН о введении всемирного моратория на казни; в 2009 году в КНР казнили более тысячи осужденных.

Индия

В отличие от Китая, Индия не относится к числу стран, для которых характерна широкая практика применения смертной казни. Наоборот, сфера применения этой меры наказания здесь всегда была весьма ограничена и в законодательстве, и в судебной практике, и в еще большей мере в практике исполнения смертных приговоров. В данном случае избранная последовательность изложения материала определяется ролью и местом Индии в истории развития мировой цивилизации, особенностями ее уникальной культуры и ролью религии, общностью опосредованных воздействием глобализации процессов экономического и социального развития, которые характерны для Индии и Китая, представляющих более 40 % населения планеты.

Индия, как и Китай, в последние 10–12 лет показывает впечатляющие темпы экономического роста. Как и в других странах Юго-Восточной Азии, темпы развития экономики резко опережают развитие многих других сторон общественной жизни. Изменения, связанные с влиянием процессов глобализации, в Индии, как и в других странах региона, далеко не всегда несут позитивный эффект.

В огромной стране осуществление многих проектов индустриализации и развития повлекло за собой массовые перемещения людей, бесчисленные нарушения прав человека на достойные условия жизни, на труд, образование, медицинскую помощь и т. п. Миллионы людей, находившихся в самом неблагоприятном положении, все еще продолжают жить в нищете, а преимущества, которые должно было нести экономическое развитие, приходятся лишь на крайне незначительную часть почти миллиардного населения страны.

Даже сегодня около 30 % населения Индии, как уже отмечалось, живет за официальной чертой бедности. Сохраняющийся разрыв в уровне жизни в городах и сельской местности наглядно показывает, что общее позитивное влияние экономического развития до сих пор не коснулось сельского населения. Несмотря на бурное развитие сети услуг, в стране особенно ощутимо выросла безработица; отчаяние сельских жителей выразилось в значительном росте числа самоубийств. Так, по сообщениям властей Индии, в период с 2003 по 2006 год в стране ежегодно регистрировалось 16 тыс. случаев суицида, а всего за 1997–2006 годы их число составило около 100 тыс.[68 - См.: Amnesty International Report 2007; AI Index: POL 10/ 007/2007.]

Экономическое развитие страны, вселявшее большие надежды, не улучшило жизнь обездоленных слоев населения – огромной массы людей, подверженных социальной дискриминации, особенно жизни этнических и религиозных меньшинств. Как уже отмечалось, неравенство, издавна укоренившееся не только в общественном сознании, но и в самих основах общества, сохраняется.

Развитие законодательства Индии и всей системы правоохранительной деятельности идет крайне медленно, а судебная система и вся практика правоприменения отличаются неповоротливостью и консерватизмом. К тому же данные о статистике преступности и применении наказаний на основе Уголовного кодекса 1973 года и целого ряда специальных законов[69 - Среди таких специальных законов следует назвать, например, принятый в 1985 году «Закон о борьбе с терроризмом и подрывной деятельностью».], как и в других странах этого региона, не подлежат публикации.

С середины 70-х годов прошлого века уголовное законодательство ограничивало сферу возможного применения смертной казни, главным образом, такими преступлениями, как убийство политических деятелей, убийство нескольких лиц или разбойное нападение, повлекшее тяжкие последствия, захват заложников и наркоторговля. Кроме традиционных преступлений, наказуемых смертной казнью, Уголовный кодекс Индии содержит и ряд по-своему уникальных составов. К их числу относятся подстрекательство ребенка или психически больного к самоубийству; дача ложных показаний с целью обвинения другого лица в преступлении, наказуемом смертной казнью (эта цель является квалифицирующим признаком).

В восточных цивилизациях вообще и в Индии в особенности проблема самоубийств и подстрекательства к самоубийству имеет свою давнюю историю, традиции и специфику. До сих пор здесь довольно широко распространен древний ритуал сати, означающий самосожжение вдовы на погребальном костре мужа. Ежегодно происходили тысячи таких случаев, что вынудило власти принять в 1987 году Закон о комиссии по предотвращению сати, который установил смертную казнь за подстрекательство вдовы к такому виду ритуального самоубийства[70 - См.: Когда убивает государство. М., 1989. С. 230.].

Верховный суд Индии в последние 20 лет неоднократно рассматривал вопрос о соответствии смертной казни конституции страны, но каждый раз не находил эту меру и способ приведения смертного приговора в исполнение (повешение) противоречащими конституции[71 - См.: Schreiber A. States that Kill: Discretion and the Death Penalty – A Worldwide Perspective // Cornell International Law Journal. 1996. Vol. 29. P. 301.]. Что же касается ограничений в применении смертной казни, то они касаются лишь несовершеннолетних (Закон 1986 года о правосудии по делам несовершеннолетних), беременных женщин и душевнобольных.

Статистику Индии издавна отличал большой разрыв между числом вынесенных судами смертных приговоров и числом казней. В 1991 году из 24 смертных приговоров в исполнение было приведено 4; в 1992 году – 6; в 1993 году – 4; в 1994 – 1, а в 1995 году – 2 приговора[72 - См.: Право и политика. 2002. № 1. С. 79. – По другим источникам, в 1993 году приводились в исполнение три смертных приговора, а в 1994 году – два (см.: Simon R., Blaskovich D. A Comparative Analysis of Capital Punishment: statutes, policies, frequencies, and public attitudes the world over. Lanham, 2002. P. 28).]. Указанный разрыв во многом был предопределен сложившейся практикой применения помилования «смертников». В 90-х годах президент страны применял эти полномочия к 75–80 % осужденных, заменяя смертную казнь либо пожизненным заключением, либо длительными сроками лишения свободы.

Следует особо отметить, что статистику казней в стране всегда отличала закрытость и недоступность для общественности. Возможно, поэтому о казнях в последующие годы ни в одном из доступных источников не упоминается, хотя известно, что в силу ряда поправок и новых актов законодательство расширило сферу применения смертной казни, предусмотрев эту меру наказания за изнасилование, а также за совершение террористических актов, повлекших гибель людей. Это решение властей вызвало кампанию протеста, в ходе которой в июле 2000 года в Дели была проведена первая национальная конференция противников этой меры наказания[73 - Автору довелось знакомиться с положением дел в Мадрасе как раз в тот период, когда 28 января 1998 года Верховный суд штата Тамил Налу вынес смертный приговор 26 заговорщикам (в том числе пяти женщинам), виновным в убийстве премьера Раджива Ганди. Позднее почти всем им высшую меру заменили пожизненным заключением.].

В 2001 году было вынесено 16 смертных приговоров; в 2002 году к этой мере наказания, по данным «Международной амнистии», было осуждено еще 30 человек; к концу года общее число таких осужденных составляло «минимум 60 человек»[74 - См.: AI Index: ASA 20/049/2001 «India: Briefing on the Prevention of Terrorism Ordinance». – По данным индийских СМИ, со дня объявления независимости, с 1947 по 2004 год, – казнено 55 осужденных.].

Между тем политическая ситуация в стране оставалась крайне сложной. Права национальных и религиозных меньшинств серьезно ущемлялись, мусульмане все чаще становились объектами нападений и убийств, организованных группами националистов, которым нередко потворствовали государственные структуры. Система уголовного правосудия, страдавшая от недостатка ресурсов, продолжала работать очень медленно, доступ к ней людей из таких социально и экономически изолированных слоев общества, как низшие касты, женщины, религиозные и национальные меньшинства (далитов и адиваси), был крайне затруднен. Службы безопасности продолжали работать в атмосфере безнаказанности за насилие и многочисленные нарушения прав граждан, благодаря нормам, которые были закреплены в законодательстве о безопасности, и политическому покровительству[75 - См.: AI Index: ASA 04/ 002/2002 «India: evaluation of the South Asia Human Rights Defenders Project».].

В 2002 году началась еще более масштабная эскалация межобщинных конфликтов, в ходе которой погибло несколько тысяч человек. Полиция и индуистские националистические организации жестоко расправлялись с мусульманами и представителями маргинальных слоев населения.

Законодательство о борьбе с терроризмом по-прежнему использовалось для преследования и задержания членов политической оппозиции и этнических меньшинств; положения о превентивном аресте, содержащиеся в законах о безопасности и УПК, широко использовались против политических активистов и правозащитников. В связи с возросшим недовольством населения жестокостью и безнаказанностью полиции начались массовые протесты, которые вели к новым столкновениям с силовыми структурами. Особенно тревожная обстановка сложилась в северных районах Индии, в частности в штатах Джамму и Кашмир, а также в Пенджабе.

В 2003 году судами страны было вынесено 33 смертных приговора, хотя вышестоящие судебные органы, рассматривавшие апелляции осужденных, все чаще выносили постановления о необходимости использования наказания в виде смертной казни «лишь в случаях самых редких из редких». Однако при отсутствии на этот счет более четких указаний варианты толкования указанных рекомендаций судьями тех или иных штатов страны существенно отличались друг от друга.

В 2004 году, по данным «Международной амнистии», к смертной казни были приговорены 23 осужденных. В августе того же года, впервые после 1997 года, в Индии было объявлено о казни одного из осужденных. Им был Дж. Чаттерджи, осужденный за изнасилование и убийство; в ожидании казни он провел 13 лет в камере смертников. Сообщение об этой казни вызвало волну протестов по всей стране, а палач, приводивший в исполнение смертный приговор, публично подал в отставку. Массовые протесты заставили власти смягчить наказания по ранее вынесенным смертным приговорам.

Политическая ситуация в стране постепенно менялась, хотя ущемленные в социальных и экономических правах слои населения, в особенности женщины и религиозные меньшинства, все еще сталкивались с дискриминацией со стороны полиции и системы правосудия. В канун выборов в парламент в повестке дня ряда политических партий наиболее остро стояла проблема обеспечения прав человека. Ключевыми вопросами переговоров между коалиционными партиями в новом правительстве, сформированном «Объединенным прогрессивным альянсом», стали борьба с нищетой в сельских районах страны и отмена реакционных положений Закона о предотвращении терроризма.

В сентябре 2004 года правительство выполнило обещание навести порядок в сфере безопасности во многих населенных пунктах, и этот закон был отменен. Вместе с тем принятые поправки к Закону о предотвращении нелегальной деятельности содержали много общего с Законом о предотвращении терроризма, а определения нелегальной деятельности и наказуемых смертной казнью действий террористического характера были такими расплывчатыми, что оставляли место для весьма вольной интерпретации.

По данным «Международной амнистии», в 2005 году к высшей мере наказания в стране было осуждено не менее 77 человек, хотя сведений о казнях не поступало[76 - См.: AI Index: ASA 20/034/2005, September 7, 2005 «The Death Penalty in India: Briefing for the EU-India Summit».]. Президент Индии Абдул Калам и Главный судья Верховного суда Я. Сейбервал в октябре 2005 года выступили с публичными призывами к отмене смертной казни. Как гражданин, заявил репортерам Главный судья страны, я против смертной казни, а как судья я буду обращаться к этой мере «лишь в случаях редчайших из редких». В том же месяце президент Индии воспользовался предоставленным ему ст. 72 Конституции правом помилования и, несмотря на возражения Кабинета министров, помиловал 50 осужденных к смертной казни. После этого он обратился к парламенту с предложением разработать четкую политику рассмотрения ходатайств о помиловании лиц, приговоренных к высшей мере наказания. К сказанному следует добавить, что к концу года в тюрьмах Индии в ожидании исполнения смертных приговоров содержалось 12 осужденных. В том же году Верховный суд Индии отменил решение Высокого суда штата Мадхья-Прадеш, который два года назад постановил смягчить наказание за изнасилование с 10 лет до 9 месяцев лишения свободы. Как отмечено в решении Верховного суда страны, несоразмерное наказание за изнасилование «является публичным оскорблением общества»[77 - См.: AI Index: ACT 53/001/2006, January 1, 2006.]. В 2006 году, по данным «Международной амнистии», в Индии было вынесено 40 смертных приговоров. Несмотря на отсутствие сообщений о казнях, озабоченность общественности вызывала явная неопределенность ситуации с прошениями о помиловании осужденных к высшей мере наказания. Эта озабоченность особенно возросла после того, как Верховный суд страны постановил, что он вправе пересматривать решения исполнительной власти по применению помилования. Представляется, однако, что в данном случае речь идет не о контроле за такого рода решениями президента страны, а о возможных коллизиях с рекомендациями Кабинета министров, подобными той, что имела место в 2005 году, и в такого рода случаях Верховный суд страны считает необходимым высказать свою позицию.

Несмотря на то, что в 2008 году к смертной казни были осуждены 70 человек, сообщений об исполнении смертных приговоров, как и в последние годы, не поступало. Не случайно «Международная амнистия» назвала Индию (вместе с Южной Кореей и Тайванем) страной, предпринимающей наиболее эффективные шаги к отмене смертной казни.

Сказанное вовсе не означает, что действующий порядок и практику применения смертной казни в этой огромной стране следует оценивать однозначно. Наоборот, проведенное в 2008 году первое крупное исследование судебных решений по делам, наказуемым смертной казнью, показало, что судьба смертников представляет собой лотерею, что система такого рода решений страдает многочисленными и очень серьезными недостатками. Это исследование выделяет проблему нарушений закона и процессуальных норм, а также произвольность и непоследовательность в ходе расследования, судебного разбирательства, при вынесении приговора и его обжаловании. Оно также показало, что смертная казнь применяется несоразмерным образом в отношении представителей этнических меньшинств, бедных слоев населения и других социально незащищенных групп[78 - См.: AI Index: ACT 50/003/2009, March 24,2009.].

Сингапур

Сегодня Сингапур – страна-город с 4,5-миллионным населением, с прозрачной и весьма эффективной рыночной системой экономики, включающей в себя – за счет высокой доли государственных предприятий – элементы социалистического общественного строя, В первую очередь это проявляется в образовании, жилищном обеспечении граждан (85 % населения живет в государственных домах, но при этом платит чрезвычайно низкие налоги), в удобной и весьма эффективной системе общественного транспорта.

Сингапур – воплощенная оруэлловская антиутопия о мрачном мире тотального контроля. Город напичкан видеокамерами, видеонаблюдение за поведением людей, действительно, носит тотальный характер, на помощь ему привлекаются и другие достижения технического прогресса. Простейший пример – срабатывание сигнализации колокольчика в автомобиле, превышающем скорость. Жители Сингапура согласились жить в государстве с «колокольчиками» в обмен на порядок и уникальную чистоту (на улицах ни окурка, ни фантика; за выбрасывание мусора или курение в общественных местах – штраф в 1000 сингапурских долл.). Они организованны и чрезвычайно правопослушны, иначе – беспорядок и коррупция.

Долгие годы правительство имеет высокую репутацию в стране и за рубежом – не зря Сингапур входит в десятку наименее коррумпированных стран мира и с большим отрывом лидирует по этому показателю среди всех стран Азии.

Сингапур – вторая страна в мире по плотности населения; только за 2001–2006 годы население страны выросло на 1,5 млн человек. В этом многонациональном государстве любое проявление национальной розни считается преступлением и строго карается.

Сингапуру, как уже отмечалось, удалось успешно сочетать демократическую политическую систему с тотальным полицейским контролем, основанным на достижениях технического прогресса. В целях предупреждения и пресечения правонарушений территория страны полностью покрыта сплошной сетью видеокамер, которая обеспечивает тотальное полицейское наблюдение и немедленное принятие соответствующих оперативных мер.