Последний бастион

– Спасибо, Толя, – поблагодарил Княгинин. – Можешь быть свободен. А завтра, как обычно.

Он вышел из автомобиля и направился к входу в дом. Внезапно остановился, сделал несколько шагов назад и внимательно, словно видел впервые, поглядел на свой особняк. Трехэтажное строение с подсобными помещениями, с небольшим бассейном и беседкой поблизости смотрелось более чем внушительно. Не случайно же практически все гости восторгались этим его семейным гнездом. Да, восхищаться есть чему, особенно, если еще вспомнить, сколько это все стоило.

И что это он вдруг вспомнил об этом? невольно пронеслось в голове. Все деньги заработаны честным трудом. Он может отчитаться за каждую копейку. Ему не в чем себя упрекнуть.

Княгинин решительным шагом вошел в дом.

4.

К нему навстречу вышла жена.

– Жорик, ты где задержался, мы тебя давно ждем, за стол не садимся. Твой телефон молчит.

Только сейчас Княгинин вспомнил, что по просьбе ведущего перед эфиром он выключил телефон, а затем забыл включить. Конечно, она не могла дозвониться.

– Я был на радиостанции, участвовал в дебатах. Забыл включить телефон.

– Это с тобой не в первый раз, – наставительно произнесла жена. – Пойдем ужинать, дети проголодались, но без тебя не хотят начинать.

Княгинин почувствовал, что растроган. Все же у него замечательная семья, хотя это не означает, что в ней все гладко. Но ведь так и не бывает, успокоил он себя мыслью.

Вместе с женой он вошел в столовую.

Это была весьма просторная комната, ее обставляла жена в соответствие со своим вкусом. Когда они строили дом, то распределили между собой, кто какие помещения и покои будет обставлять. Те, что достались Зинаиде, блистали золотом, яркими красками и барочной мебелью из редких пород деревьев. Те, что достались ему, были оформлены в спокойные тона, мебель была простая, зато функционально удобная.

Княгинин знал, что жене не нравилась та часть дома, которую он обставлял, она считала эти комнаты безвкусными, он же придерживался прямо противоположного мнения. Но в дискуссии предпочитал не вступать, полагая, что согласие в этом вопросе им все равно не достичь. Да если и достигнут, то оно скорей будет притворным, чем истинным.

За столом сидели дочь Виолетта, и сын Павел. Появление отца их явно обрадовало. Правда, как подозревал Княгинин, это было больше связано с тем, что отпадали препятствия к началу ужина, а не то, что они видят отца.

Он и жена заняли свои привычные места за столом.

– Наш папа сегодня выступал на радио, – объявила Зинаида.

– А я знаю, – отозвался Павел. – Пока возвращался домой в машине, как раз случайно слушал именно эту радиостанцию. Тебе, отче, досталась серьезная оппонентка, – засмеялся сын.

Почему-то Княгинину не очень понравилось, что сын слушал эту передачу. Следует признать, что он проявил себя в ней не самым лучшим образом. И не удивительно, он до сих пор чувствует себя несколько обескураженным, а его мысли то и дело возвращаются к этой дамочке. Уж лучше бы он отказался от участия в эфире.

– Я никогда ее раньше не слышал и не видел. А ты что-нибудь знаешь о ней?

– Разумеется, отче. Я даже когда учился в консерватории читал ее книгу. Между прочим, весьма толковую и интересную. Где-то она еще лежит у меня.

– Если не трудно, отыщи и дай мне.

– С трудом, но уговорил, отце, – снова засмеялся Павел.

Манера общения с ним сына давно не нравилось Княгинину, но он прекрасно понимал, что изменить уже ничего нельзя. Прошли те времена, когда он был для Павла непререкаемым авторитетом. Теперь же он видел, как быстро этот его авторитет исчезает в его глазах, а его место занимает насмешливая снисходительность. Вот только не совсем понятно, чем она вызвана.

– А что ты скажешь по поводу самой дискуссии? – не без колебания поинтересовался Княгинин.

– Мне кажется, в ее словах есть своя правота.

– О чем вы говорите, какая была тема передачи? – вмешалась жена.

– Музыка и деньги, мама, – пояснил Павел.

– Странная тема, – удивилась Зинаида.

– Почему странная, очень даже актуальная, – возразил сын.

– И в чем там соль? – спросила жена.

– По мнению оппонента отца, наши музыканты получают чересчур много, при этом далеко не всегда хорошо исполняют произведения. Говоря проще, халтурят, не дотягивают до тех гениев, чью музыку они играют.

– Какая чушь! – воскликнула Зинаида. – Никогда еще не слышала подобных бредней. Эта дама совсем не разбирается в музыке, если вещает подобные вещи. Жора, не общайся с ней больше никогда.

– Я и не собираюсь, – отозвался Княгинин. – Хотя то, что она не разбирается в музыке, в этом ты не права, Зина. Она судит о ней тонко и оригинально. Вот и Павел так считает.

– Ну, уж не знаю, в чем она разбирается, раз заявляет подобное. Если бы она трудилась так, как трудишься ты, Жора, она бы такое не говорила. А кто она?

– Проректор Музыкальной Академии.

Зинаида пренебрежительно вытянула ярко накрашенные губы.

– Тогда все понятно, – с явным облегчением произнесла она. – Я знаю этих господ и дам. Сами ничего не умеют, зато любят поучать других. Совершенно никчемный народ, я бы вообще не пускала их ни на радио, ни на телевидении. А она поди и там подвизается.

– Не знаю, Зина, – проговорил Княгинин.

– Да, она выступает по телеку, есть программа: «Музыка и цивилизация». Я несколько раз ее в ней видел, – проинформировал Павел.

– Вот видишь, – удовлетворенно произнесла жена, – я оказалась права. Представляю, что она там несет.

– Говорит вполне разумные вещи, – возразил сын.

– А ты молчи, – цыкнула на него мать.

– Могу и молчать, – без обиды в голосе произнес Павел. У него была одна особенность в характере – он крайне редко обижался, даже когда о нем говорили весьма нелицеприятно.

– Я знаю, чем вызваны ее такие заявления, – продолжила Зинаида. – Элементарной завистью. Тебя и твой оркестр знают во всем мире, естественно, что ты зарабатываешь хорошие деньги. Вот она и завидует тебе, ведь даже редкие появления на телевидении не делают ее знаменитой. А уж про доходы я и не говорю. Ну, сколько может получать проректор Музыкальной академии? Гроши.

– Насколько мне известно, люди такого ранга имеют неплохой оклад, – произнес Княгинин.

– Даже, если это и так, с твоими доходами ей никогда и ни за что не сравняться. А ничто так не вызывает завистливое чувство, как такое неравенство.

Княгинин не без удивления посмотрел на жену, его удивило то, что она так распалилась. У нее даже лицо покраснело, а глаза просто сверкали. Давно он не видел ее в таком состоянии. Даже не совсем понятно, что же вызвало его? Неужели несколько оброненных этой Наровлянской фраз? Или тут кроется что-то другое?

– Мне кажется, – произнес Княгинин, – мы чересчур много внимания уделяем этой теме и этой дамочке. Обсудили и достаточно. Мало ли кто что скажет.

– Я с тобой абсолютно согласна! – воскликнула жена. – Как говорят: на каждый роток не накинешь платок. Если прислушиваться к каждому недоброжелательному высказыванию, долго не протянешь. Я то прекрасно знаю, как завистлив мир искусства. Сама через это прошла. Ты же прекрасно это помнишь, Жора.