Идет охота на волков

Майя умывала руки. Как будто ничего не знает и знать не хочет... Все правильно, сильный мужчина должен сам принимать решения и уметь их исполнять...

Глава 6

Семен брезгливо скривился: в нос ударила тошнотворная вонь – желудочные выхлопы, смрад от немытых тел, слезоточивые миазмы от унитаза. По сравнению со всем этим запах кислой капусты из ведра с мусором мог показаться чуть ли не ароматом женских духов. Вдобавок в камере было сыро – влажность такая, что капало с потолка. И еще напрягала жуткая теснота. На клочок пространства в пятнадцать-двадцать квадратных метров тюремное начальство умудрилось втиснуть пять или даже шесть трехъярусных шконок. И людей человек тридцать, не меньше. Семену казалось, что арестанты сидят друг у друга на головах.

– Что за хрень? – взвыл он с досады.

Как чувствовал, что именно такая камера его и ждет. Менты продолжали мстить ему...

В больничке, куда он попал после ранения, лечить ему приходилось не только ногу, но и множественные ушибы по всему телу. Менты били его со знанием дела, так, чтобы не оставлять синяков. Но кровью он мочился дня три, не меньше... Да и лечили его недолго. Рана еще толком не затянулась, а его уже выдернули в общую камеру. Предъявили обвинение из целого букета статей и сунули в потроха к негру...

– А тебе что-то не нравится? – также взвинченно донеслось из глубины камеры.

Липкая нервная масса изрыгнула мордастого амбала с голым и мокрым от пота торсом. И своей комплекцией, и поведением он чем-то напоминал гориллу, страдающую от злющих блох и оттого готовую крушить все, что попадется под руку. Видимо, теснота так раздражала его, что у него начался нервный зуд – не зря его грудь и живот были расчесаны до красноты, а местами до крови. И без того не продохнуть от скопления людей, а тут еще и новичок пожаловал. Неудивительно, что амбал смотрел на Семена как на бездушную блоху, которую следовало немедленно прихлопнуть.

– Ша! – не очень громко прозвучал из гудящей толпы чей-то властный голос.

– Анаша! – передразнил его абмал. И осатанело заорал: – Пошли все на хер!

– Бурят, харэ!

Из хаоса вращающихся голов, змеящихся рук и колыхающихся туловищ вылез низкорослый и худощавый паренек с острым, словно мордочка крысы, лицом. Он взял амбала за руку, но тот ударил его локтем в нос и заставил с воем исчезнуть в толпе.

– Дубак, падла, тормоза открывай! – еще громче заорал он. – Убери эту падлу или я его щас порву!

Амбал обращался к надзирателю за дверью, требовал, чтобы Семена вывели из камеры. Как будто тот был виноват в том, что здесь оказался.

Но надзиратель не реагировал на истерические вопли. Поэтому амбал бросился на новичка. Дыхнул на него сероводородной вонью и попытался схватить за грудки. Но Семен не собирался становиться жертвой. И сам шагнул на сближение с противником. Руки у него были заняты, но это не помешало ему выбросить вперед голову. Точный и мощный удар лбом в переносицу сразил амбала наповал.

– Кто еще? – наступив ногой на голову поверженного врага, грозно рыкнул Семен.

Он и сам уже начал чесаться от безысходности, тяжестью которой давила на него камера. И сам с удовольствием вышвырнул бы отсюда с дюжину сидельцев.

Из толпы снова вынырнул крысорылый паренек. В глазах засохшие слезы, под носом размазанная кровь. Семен агрессивно зыркнул на него. И этого уроет, если он начнет качать права.

Но паренек и не пытался давить на него.

– С тобой смотрящий поговорить хочет, – заискивающе сказал он.

На шконке в углу камеры, под окном, лежал немолодой уже мужчина с изможденным желтушным лицом и красными воспаленными глазами. Семен досадливо поморщился. Не хватало ему еще желтуху здесь подцепить... А может, это и к лучшему? В инфекционном изоляторе больнички, пожалуй, будет комфортней, чем здесь... Но в то же время смотрящий здесь, а не в санчасти. Или он здоров, или менты бросили его сюда околевать...

Мужчина и сам скривился, но не от брезгливости, а от боли. По тому, как он держался руками за живот, по выражению лица, можно было судить, как он страдает. Но Семен и в лучшие свои времена не отличался милосердием, а сейчас он и вовсе готов был удушить этого чахлика.

Не проронив и звука, смотрящий медленно поднялся, сел на шконку. Кивком головы показал на освободившееся место.

Это могло показаться честью – сидеть на одном шестке с тюремным авторитетом, но Семен лишь презрительно скривился. Но приглашением воспользовался. Потому что лучше было сидеть на шконке рядом с желтушником, нежели толкаться в зудящей массе потных вонючих тел.

– Ты кто такой? – не глядя на Семена, спросил смотрящий.

– Да я-то Кафтан...

– На блатного ты не похож...

– А чо, здесь надо блатным быть?

– Здесь надо человеком быть. Правильных людей уважать и слушать...

Смотрящий говорил так тихо, что Семен хотел уже гаркнуть на него, чтобы он прибавил громкости. Но мужчина назвал свое имя, и всякое желание хамить ему отпало.

– Налим?! – еще недоверчиво, но уже благоговейно протянул Семен.

Он был далек от воровского мира, но все же слышал про законника по кличке Налим. Он был из местных, но, говорят, его имя звучало громко на всей территории бывшего Союза. Еще им пугали «спортивную» братву, к которой принадлежал Семен. Дескать, Налим сейчас в Москве, но скоро вернется, и тогда всем «новым» настанет амба. Правда, одни уверяли, что вор сейчас доматывает срок, но скоро откинется... В любом случае Налима боялись. И о нем слагались легенды...

– Удивлен? – горестно усмехнулся вор.

– Э-э... Ну да... Ты... Вы, и в таком гадюшнике, не понимаю!

– Сам-то ты как в этот гадюшник попал?

– Я-то?.. Да мента задушить хотел. Еще б чуть-чуть – и все... – гордо расправил плечи Семен. – Менты потом за мной гнались, а у меня волына, я давай шмалять... Вот, ногу мне прострелили...

Он задрал штанину и продемонстрировал повязку на голени. Не очень приятное зрелище – коричневые разводы на бинтах, запах гноя. Но это было почетно – показать рану от ментовской пули. В глазах знатного вора это также круто, как Звезда Героя в понимании обычного человека.

– Тебе в больницу надо, – покачал головой Налим.

– А тебе?.. То есть вам?

– Мне тоже... Но менты меня нарочно гноят...

– За что?

– А это не твоего ума...

– Ясно.

– Кто ты, если у тебя волына была?

– Да мы из «новых»... Про Колоба слышали?

Налим ответил не сразу. Какое-то время он неторопливо и озадаченно чесал за ухом, потом сказал:

– Колоба твоего скоро сожрут.

– Кто?

– Узнаешь... Потом узнаешь... Колоб – дело прошлое...

– Да ладно.