Тело угрозы

– На Каширке? – Первый недоуменно поднял брови. – Это где?

– В онкологическом центре, – не стал скрывать Минич. – Он скончался там сегодня (он бросил взгляд на часы) четыре с половиной часа назад.

– Странно, – сказал первый. – Почему его отвезли туда?

Второй, к которому был обращен вопрос, только поджал губы:

– Наверняка милиция – чего же вы хотите?

Этот обмен мнениями уже начал надоедать Миничу.

– При чем тут милиция, хотел бы я знать? – спросил он иронически. – С каких это пор рак гортани считается нарушением закона?

Смысл заявления гости осмыслили быстро.

– Он что – был болен?

Спросили, как ни странно, не Минича, а третьего; видимо, то был местный кадр, коему ведать надлежало. Тот лишь пожал плечами:

– Когда я его последний раз видел – кашлял много, действительно, и с лица спал. Но держался бодро…

– Он пролежал там две недели, – сказал Минич. – Слишком поздно обратились – он все не хотел, не верил, что серьезное, говорил – обойдется, зачем время терять.

– Так, – сказал первый. – Значит, вы считаете, что он умер от болезни? В него не стреляли? Это не было покушением? Терактом?

– Это не я считаю, – начал уже злиться Минич. – Это врачи считают. Стреляли? Смешно – кто стал бы в него стрелять? Что он – коммерсант? Политик?

Эсбист усмехнулся; в улыбке легко читалось: «Как же, много ты понимаешь!..» Вслух же он сказал другое:

– Итак, вы не врач, ясно. А кто же вы? И как мог Ржев вам что-то поручить, если он, с ваших слов, умер? Покойники, знаете ли, не имеют обыкновения давать поручения хотя бы и друзьям. А ну быстро: зачем вы приехали сюда? Найти и забрать – что? Материалы наблюдений, дневники, письма – что еще? Предупреждаю: вы не имеете никакого права ни находиться здесь, ни изымать что бы то ни было. Прошу предъявить все, что вы хотели забрать отсюда, а затем немедленно оставьте этот дом.

Минич вообще-то был человеком законопослушным – в той мере, в какой российский журналист вообще может быть законопослушным. Иначе говоря – он уважал закон как некую абстракцию; встречи же с людьми, этот закон представляющими, почему-то всегда не только не доставляли удовлетворения, но вызывали стойкое желание возмущаться и противоречить. Этот же аккуратный, подобранный человек почему-то вызывал у него особенно сильное раздражение. Поэтому Минич, вместо того чтобы вывернуть карманы и послушно выйти из дома, ответил довольно нагло:

– Как бы не так!

– Что-что? – переспросил эсбист, нехорошо нахмурившись и запрокинув голову, что должно было изображать надменное презрение к ничтожному собеседнику. – Вы отдаете себе отчет?..

Минич уже набрал побольше воздуха в грудь, задержал его на секунду, подыскивая ответ пообиднее. Как и многие журналисты, он стал уже привыкать к тому, что правоохранительные органы старались поменьше связываться со СМИ: почему-то меры, примененные именно к этой категории людей, вызывали наибольшее волнение у общественности – быть может потому, что как раз такие меры освещались в печати с наибольшей широтой и негодованием. Так что Минич решил в выражениях не стесняться. Но в те мгновения, когда он подбирал слова, голос в его защиту прозвучал с той стороны, с какой журналист его никак не ожидал.

– Нет, – сказала Джина. – Вы ошибаетесь: он находится тут с полным правом, поскольку является единственным наследником покойного владельца, согласно завещанию. А вот вы? Есть ли у вас надлежащие постановления?

– А вы кто такая? Не лучше ли вам вообще помал…

Эсбист вдруг умолк, словно подавился собственными словами. Но тут же продолжил – уже совершенно иным тоном:

– Кажется, мы с вами уже встречались?

– Несомненно, – подтвердила женщина.

– Напомните – где?

– Совсем недавно. На совещании у Виктора Порфирьевича.

– Д-да, действительно. – И эсбист вдруг нормально, совершенно по-человечески улыбнулся. – Здравствуйте. Не ожидал увидеть вас здесь. Мне не доложили…

– Я никого не предупреждала. С покойным Ржевом Люцианом Ивановичем я была лично знакома. Я в курсе его работ.

– Вот как? Что же, это меняет дело, Зинаида… Самсоновна – если не ошибаюсь?

Она не сказала в ответ «У вас хорошая память», так что ему не пришлось с улыбкой признать, пожав плечами: «Профессия». Просто кивнула.

– Хорошо. Мы не станем больше мешать вам. Хочу только предупредить: обладая соответствующими полномочиями, мы еще до вашего приезда произвели осмотр помещений. Обнаруженный дневник наблюдений изъяли для более подробного ознакомления. По минованию надобности передадим в соответствующее научное учреждение, в какое – мы вам сообщим. К ним и будете обращаться в случае необходимости.

Он обернулся к своим, слушавшим этот разговор с непроницаемыми лицами:

– Здесь все в порядке. Поехали.

И через несколько секунд во дворе сдавленно рыкнул мотор, и джип пустился в обратный путь по собственным следам.

Но Минич при этом не испытал никакого облегчения. Вот, значит, какую дамочку он привез сюда на собственной машине!

Он повернулся, чтобы смерить Джину неприязненным взором. И увидел, что она безмятежно улыбается. Может быть, даже посмеивается? Не над ним ли смеется? Да над кем же еще?

– Извините, – сказал он сухо. – Не знал, что вы тоже… из этого семени… Зина.

– Да вовсе нет, – ответила женщина непринужденно. – Не из них. Но встречаться приходилось – и наверняка еще придется. Хотя я не состою в их сотрудниках – ни в штатных, ни в секретных.

– В таком случае – откуда же столь невероятное уважение со стороны щите и меча?

– Они нередко просят у нас консультаций.

– У вас? У целителей?

– Ну, не только. Вообще – у экстрасенсов, у тарологов… Думаю, что еще немного – и кто-то из моих коллег окажется в их кадрах – как только СБ получит деньги на расширение. А я там представляю астрологию.

– Я вижу, вы относитесь к ним сочувственно?

– А они, в общем, хорошие ребята. Конечно, работа накладывает отпечаток – как и любая другая. Но знаете что? Обо всем этом мы могли бы поговорить и потом. Вы ведь приехали сюда с какой-то целью? Я тоже. Поэтому, может быть, займемся делом?

– Я, кстати, не спросил: зачем вы приехали сюда?

– Ехала – чтобы поговорить с ним. Помириться, если хотите, или уж… – Она помолчала. – Но раз это невозможно – хочу посмотреть, может быть, смогу составить более полное представление о том, что он наблюдал.

– А что могла хотеть от него служба безопасности?

– То же самое, что и я.

– Им-то это к чему?