Живи, пока можешь

И, наконец, третья причина была – одиночество. Хотя, может быть, надо было назвать это как-то иначе. Сестра есть, есть брат – но тем не менее… Не принято ругать командование, но невольно лезет в голову: что же это они не позаботились обеспечить нужное количество женщин? Разве заранее не было известно о специальном выпуске? Лицензия, конечно, это хорошо, но ведь это всего лишь бумага – а в таком деле от бумаги толку никакого. Вот если бы…

Мысли прервались, и снова причиной сбоя оказался звук. Но не тот, недавний – порождаемый стремительно снижающимися и тормозящимися кораблями. На этот раз послышался только хлопок – негромкий, как если бы где-то рядом лопнул воздушный шарик, почти совершенно такой звук – но все же другой, лишь очень похожий. И ранее никогда не слышанный. В этом Рек Телан был совершенно уверен: идентификация звуков для профессионального космодесантника любого профиля, а уж для охотника – тем более – умение обязательное, ему обучают и его постоянно тренируют. Рек мог различать сто шестнадцать звуков этого уровня громкости. А сейчас услышал, похоже, сто семнадцатый.

На несколько секунд к нему вернулось нормальное внимание к окружающему. Уже совершенно стемнело, и на зрение можно было полагаться лишь в узких пределах, но слух работал нормально, а также спецчувство. То есть ощущение пространства, его отношения к тебе. Чувство подсказало, что вокруг все благоприятно. Ну что же, может быть, просто слуховое восприятие чуть исказилось именно из-за необычного душевного состояния? Тогда беспокоиться не о чем.

…Одиночество – в том смысле, что и Реку ведь хотелось, и даже очень, уединиться с кем-нибудь… с девушкой, конечно, или женщиной, все равно, и не только для того, чтобы заронить в нее свое семя, но и затем, чтобы… Ему опять стало не хватать слов, но и без слов он чувствовал, что между ним и женщиной тогда возникли бы какие-то новые отношения, чувства, такие… ну, весенние, что ли!

Однако до сих пор ничего подобного у него не получалось.

Потому что ЦОС-18, как и любой Центр Образования Солдата на Редане, был особым поселением. Мужским. Здесь люди не рождались; их привозили сюда в четырехлетнем возрасте, редко – в пяти-, но никак не позже. Не кого попало, но лишь таких, кто удовлетворял строгим требованиям. Мальчики эти считались элитой. Весь этот мир держался на них. Разумеется, не сразу, но когда они вырастали, пробыв здесь лет пятнадцать-семнадцать, воспитавшись и обучившись под руководством опытнейших мастеров своего дела. Став, таким образом, экспортным товаром высшего сорта. Когда уже не мальчику, но молодому человеку исполнялось двадцать пять, то есть после Академии, ему предоставлялось право найти себе пару и заронить семя. И вдруг сейчас оказалось, что ожидаемое не состоится – во всяком случае, ни сегодня, ни завтра, как он вполне обоснованно ожидал.

Но всем известно: чем ближе оказывается вожделенное событие, тем медленнее начинает течь время, дни растягиваются в декады, нетерпение возрастает не по дням, а по часам, предвкушение все сильнее требует немедленного удовлетворения – и потому-то и возникает такое томление духа, в котором Рек сейчас пребывал…

Пупп!..

Снова лопнул шарик. И Рек, невольно вздрогнув, опять замер на месте, стремясь вчувствоваться в окружающую обстановку до возможного предела. Повторение – это уже не случайность, это система, верно?

Звук на этот раз не остался одиноким. Напрягшийся слух уловил еще и чье-то дыхание. И – да, ошибки быть не могло – сдержанный стон.

Стон мальчика? Не взрослого мужчины, во всяком случае. Зор? Вряд ли: голос был иным. Но свидетельствовал о том, что нужна помощь. «Помоги пострадавшему бойцу» – правило было одним из императивов воспитания, на уровне безусловного рефлекса. Если убедился, что это свой боец, понятно. Если вражеский – добей. Но тут врагов быть не могло. Так что рассуждать не приходилось.

Определить направление не составило никакого труда. Привычно-бесшумным шагом Рек преодолел несколько метров. Стон повторился. Теперь уже совсем близко. Звук шел снизу.

Пострадавший лежал на земле. В двух шагах. Теперь можно стало включить фонарик – постоянную часть снаряжения. Не раньше: зачем предупреждать человека преждевременно, давая ему возможность если не скрыться, то приготовиться к обороне? Правила предписывали: даже у себя дома каждого, пока он не опознан, считай противником – и действуй соответственно.

Точно направленный луч осветил стонавшего. И увиденное заставило Река Телана на мгновение застыть, словно окаменеть на месте.

Потому что он увидел не мальчика. Девушку. Или женщину. Незнакомую, естественно. Молодую и красивую.

Встретился с ее взглядом. И у него закружилась голова.

Глава 14

Военную хитрость нельзя называть ложью

Похоже, наступавшая ночь должна была оказаться бессонной и беспокойной для многих в ночном полушарии Редана.

В том числе и для обоих высокопоставленных чиновников этого мира, которым предстояло найти выход из сложного положения – такой, при котором государство не понесет ни экономического, ни политического ущерба и репутация его в Конфедерации как надежного партнера не будет поколеблена ни на миллиметр. Речь, понятно, идет о Государственном советнике Ду Ду Номе и его постоянном партнере, генерале Лизе Бероте.

Первую непредусмотренную атаку судьбы им удалось отразить без потерь. Начало переговоров было перенесено на два дня, по реданскому календарю неприсутственных. Чтобы не огорчать прибывших клиентов, им предоставили возможность использовать время задержки для максимального восстановления после неблизких перелетов и лихого, на грани крушения, финишного рывка. Для этого обе делегации пригласили в реабилитационные центры, существующие, как и положено, при каждой старт-финишной станции и расположенные, к счастью, достаточно далеко друг от друга, так что можно было не опасаться случайной встречи представителей двух воюющих миров. От чего прибывшие и с той, и с другой стороны, впрочем, отказались. Ну что же: как угодно.

Однако задача ублаготворения важных клиентов, компенсирующая потерю времени, не была ни самой сложной, ни самой важной. Главная проблема, как уже известно, заключалась в другом: необходимо было срочно реформировать математику таким образом, чтобы при делении четырех на два частное оказалось бы равно не двум, как велит теория, но четырем. То есть делить, не разделяя. Наука такую возможность отвергнет с порога. Но политика и коммерция, хотя и включают в себя какие-то элементы науки, все же относятся скорее к искусствам. А для искусства не существует недостижимого.

– Пора поужинать, тебе не кажется? – поинтересовался советник, выступавший в роли хозяина дома, поскольку и второе совещание с генералом происходило в помещении реданской Лизинговой комиссии, а не Учебно-строевого коммандата.

– Кто бы стал отказываться! Но сперва, наверное, стоит подбить итоги: что у нас уже получилось?

Советник кивнул:

– Разумно. Итак: у нас имеется стандартное количество первоклассного товара…

(Может, однако, возникнуть сомнение.

И в самом деле: пять тысяч человек, всего-то? Что это за численность для серьезной войны – а ведь тут, похоже, именно о такой войне идет речь? Хлипкая какая-то война миров, не так ли?

По понятиям двадцатого века – конечно. Пять тысяч – ну, два полка, а в иной армии и всего-то один, разве что со средствами усиления. Такой силой войну не выиграешь.

Верно. Для двадцатого века. Но здесь речь идет – точно определить затрудняемся, но, во всяком случае, о четвертом – по нашему счету – тысячелетии.

Войны существуют и там. Но их исход решает не физическая сила, и не уровень моторизации, и не внедрение высоких технологий. Эти войны – войны энергий. Громадных. И в гигаваттах, и в их денежном выражении. То есть, убить одного врага там обходится, пожалуй, в миллионы раз дороже, чем просто зарубить его мечом в давнем идиллическом прошлом. Во многие миллионы. В том числе и потому, что войны давно не ведутся на планетах: при такой энергетике любая война означала бы полное уничтожение жизни в том мире, в котором она возникла бы. Поэтому войны ушли в космос. Но при этом уже одна лишь доставка солдата к театру военных действий стала стоить столько, что о многотысячных армиях (не говоря уже о миллионных) думать более не приходилось.

И пять тысяч солдат и офицеров стали уже очень большой военной силой – учитывая, что один человек способен оперировать громадными энергиями. То есть добиваться таких результатов, какие раньше были по силам целым дивизиям.

Вот почему тот объем продукции, какой Редан предоставлял своим клиентам, вполне достаточен для выигрыша и самой серьезной войны.)

Итак, советник, когда мы его прервали, говорил:

– …Ровно половина того, что требуется. Мы с тобой пришли к мысли, что объем надо удвоить при помощи разбавителя. Вопрос в том – какого. Чтобы нас не обвинили в поставке некачественного товара или просто в жульничестве: цену ведь мы сбавлять не станем, верно?

– Это выглядело бы капитуляцией.

– Согласен. Теперь твоя очередь вносить предложения. Чем разбавляем? Ты строевик, тебе и карты в руки.

– Карты… Расклад не бог весть какой. Но все же некоторые возможности имеются.

– Жду с нетерпением.

– Первая: помимо пяти тысяч полностью строевых, у нас на подходе имеется тысяча полностью прошедших форматирование, но не поставленных в строй потому, что они еще не обсеялись. Мы можем смело включить их в объем, их качество ничуть не хуже. Но Министерство населения, безусловно, воспротивится: закон подобного не допускает, и они побоятся, что такой ход станет прецедентом, что приведет к уменьшению этнически активного населения, а это, в свою очередь…

– Понятно, можешь не объяснять.

– Хорошо. Ты можешь как-то повлиять на них?

– В принципе – скорее да, но не в нашем случае. Просто потому, что на это потребуется куча времени, они же жуткие бюрократы и формалисты в этом министерстве, и нужна многоходовая комбинация, а нам надо все решить в два дня.

– Плохо.

– Я думаю, ничего страшного. Видишь ли, закон запрещает отчуждение неосеменившихся. То есть продажу. Потому что он существует еще с тех времен, когда мы действительно продавали солдат, невозвратно. Но теперь-то мы официально оформляем это иногда даже не как лизинг, но как сдачу в аренду на срок, с обязательным возвратом. Лизинг законом разрешается, а уж аренда на срок – тем более. До сих пор мы так не поступали, такой путь ничем не скомпрометирован, и он пройдет. Другое дело – что во второй раз подобная штука, скорее всего, не проскочит. Но мы живем сегодняшним днем.

– Светлая твоя голова. Браво.

– Спасибо. Но это – сколько ты сказал, всего тысяча?

– Считай, дотянем до двух: заберем выпускные курсы кадетских корпусов. Ребята уже почти взрослые и неплохо натасканные.

– Где взять еще три тысячи?

Генерал ответил не сразу: