Севастополь. История. Легенды. Предания

Изображение киммерийских всадников на этрусской вазе

Из текста Геродота можно сделать ряд интересных выводов. Во-первых, вполне возможно предположить, что в те времена между таврами и греками шла самая настоящая морская война. На чем основывается это предположение? Прежде всего, на том, что, как видно из текста, между двумя сторонами существовал какой-то весьма серьезный конфликт из-за так называемой Девы, которой поклонялись тавры, а греки также хотели ею владеть. Кроме этого, не может не настораживать и фраза о неизбежном уничтожении именно всех эллинов. Отчего, спрашивается, такая ярко выраженная нелюбовь тавров именно к грекам? Ну а если вспомнить, что именно в Геродотовы времена началась интенсивная колонизация греками Крыма и создание на землях тавров Херсонеса, то вполне понятно, что причин для любви к эллинам у тавров, мягко скажем, быть не могло. Во-вторых, приведенные Геродотом «жестокости» тавров особо не впечатляют.

Прежде всего, потому, что захваченных в плен умерщвляют достаточно гуманным для тех суровых времен способом. Их не только не подвергают каким-нибудь особо изощренным пыткам, а, наоборот, перед смертью оглушают, чтобы обреченные не чувствовали боли. Кстати, Геродот сам не может точно сказать, как же расправляются тавры со своими жертвами. Именно поэтому он приводит в тексте два варианта казни, да еще делает весьма многозначительную оговорку, что в этой части текста он говорит не от себя, а ссылается на чьи-то рассказы. Что же касается «дикого» обычая человеческих жертвоприношений тавров, то здесь также трудно усмотреть что-либо необычное для тех времен. Ведь тот же Гомер вполне спокойно описывает жертвоприношение уже знакомой нам Ифигении, совершенное ее отцом, царем Агамемноном. Но ведь его совершали не «дикие тавры», а вполне «цивилизованные» греки. Вспомним и то, что обряды человеческих жертвоприношений существовали у древних славян и германцев, викингов, инков и многих других народов. Причем в отличие от вышеперечисленных тавры своих юношей и девушек, по крайней мере, не убивали, ограничиваясь только казнью пленных греков, т.е. самых больших своих врагов. В-третьих, что касается уничтожения таврами мореплавателей, вполне разумно предположить, что так называемые мореходы появлялись у крымских берегов далеко не всегда с мирными целями. Даже самый непредвзятый анализ древнегреческих мифов наглядно показывает, что в большинстве случаев целью таких плаваний было отнюдь не желание географических открытий и безобидного обмена товарами, а самый обыкновенный грабеж селений и пиратство на море. Стоит ли тогда удивляться, что тавры столь свирепо и неистово бились с подобными «мореплавателями», а головы убитых пиратов выставляли на шестах, как предупреждение тем, кто еще рискнет попытать разбойничьего счастья на их земле? Ну а то, что тавры не всегда ограничивались глухой обороной, а периодически предпринимали и достаточно активные действия, делает им только честь как воинам. Естественно, что исконные жители Гераклеи не упускали случая и поживиться за счет побежденных. Но и в этом для того времени тоже нет ничего предосудительного! Ведь трофеи были, есть и будут во всякой войне. Вспомним, как, убив в поединке Гектора, Ахилл без всякого зазрения совести догола раздел павшего соперника, присвоив себе все его доспехи, а затем еще прилюдно издевался над ним, волоча привязанным к своей колеснице.

А ведь это, говоря современным языком, самое настоящее мародерство, да еще и глумление над павшим! Однако тогда это никого не возмутило, а наоборот, явилось лучшим доказательством геройства Ахилла. Ну а теперь спросим: чем хуже или лучше были тавры? И они так же грабили побежденных, а затем казнили в назидание иным. Тот факт, что в древнегреческой мифологии таврам (пусть и с самой негативной точки зрения) отведено весьма много места, говорит о том, что война греков и жителей Гераклеи была долгой и очень упорной, причем успех был не всегда на стороне «меднобронных» гоплитов.

Попробуем, основываясь на мифах, составить хотя бы примерный набросок той войны. Для начала вернемся к ссыльному в Тавриду Гераклу. Сколько бы мы ни изучали мифы, нигде нет упоминания об его столкновениях с таврами. Геракл вел в Тавриде жизнь достаточно мирную (если не считать ссору во время пира с кентаврами) – пас быков. Значит, никаких причин для вражды первого героя Эллады с таврами тогда просто не было! Теперь обратимся к знаменитой трагедии «Ифигения в Тавриде» Еврипида, написанной в 414 году до н.э. Все началось с того, что аргосский царь Агамемнон был убит своей женой. Затем, мстя за отца, его сын Орест убивает мать. Казалось, какое отношение имеет эта драматическая семейная история к таврам? Оказывается, самое непосредственное! В искупление греха Орест почему-то должен был привезти в Грецию из святилища тавров их священную статую, то есть совершить пиратский набег. Это вполне объяснимо, ведь Троя уже не преграждала путь в пределы Эвксинского Понта, и за добычей в то время ринулись туда многие. Увы, Оресту не повезло. Местные пастухи заметили захватчиков и даже захватили Ореста и его друга Пилада в плен.

Причем если греки были при полном вооружении, то у пастухов никакого оружия не было. Мечи из рук пришельцев пастухи выбили... обыкновенными камнями. Это ли не свидетельство доблести тавров! Затем, согласно мифу, пленники увидели Ифигению. Та узнала своего брата Ореста и помогла пленникам бежать, сбежавши и сама. Если верить мифу, то Ифигению отослала в Тавриду богиня Артемида. Тавры же ее не только приютили, но еще и окружили всеми возможными почестями! Если же отбросить весь сказочно-божественный ореол, то получается, что пленным грекам помогли бежать их соотечественники, которые не только жили среди тавров, но еще пользовались среди них и значительным почетом. Кстати, в примечаниях к «Ифигении в Тавриде» указывается, что будто бы в Греции, в Аттике, долгое время сохранялась могила Ифигении и священная деревянная статуя тавров. Теперь зададимся вопросом, какой народ смирится и простит грабеж своей самой дорогой святыни, причем грабеж, для которого не было, казалось бы, совершенно никакого повода?

А вскоре в Балаклавскую бухту нагрянули еще одни искатели пиратского счастья – Одиссей с сотоварищами. Целая флотилия в одиннадцать боевых кораблей вошла в бухту, десятки закованных в доспехи воинов высадились на берег. Но и здесь тавры ведут себя поначалу весьма сдержанно. Они не нападают на пришельцев, а наблюдают за ними. Лишь когда греки ринулись грабить ближайшую деревню, тавры наконец, захватив пленных, поняли, что перед ними самые обыкновенные разбойники, да к тому же еще соотечественники похитителей их священной статуи, только тогда они и вступили в яростный бой. А потому неуклюже выглядят в «Одиссее» ссылки Гомера на то, что тавры победили лишь потому, что были сплошь великаны, а свирепость их не знала предела.

Результат этого боя потрясает своими результатами. Тавры практически полностью истребили греческую флотилию. Только одному из одиннадцати кораблей удалось вырваться в море. Принимая во внимание, что описываемые события относятся примерно к XIII – X веку до н.э., то масштаб разгрома греков сопоставим разве что с Чесмой или Трафальгаром. Ну а способность застать врасплох и обмануть столь многооопытного вождя, как Одиссей, говорит о серьезно подготовленной и прекрасно осуществленной операции по разгрому неприятельской флотилии.

В анналах мировой истории это «Балаклавское» сражение никто никогда не указывал, а зря! Ведь это, по существу, пусть даже полумифическое, но одно из самых древних морских сражений, известных нам, и какое! Что ж, более двух тысячелетий назад защитники земли будущего Херсонеса и Севастополя с честью выдержали нападение лучших воинов того времени.

Ну а затем была многовековая борьба тавров с греками. История оставила нам свидетельства судеб эллинов, попавших в плен к таврам, но нигде нет, увы, упоминаний о том, что ожидало попавших в плен к грекам тавров.

Думается, их судьба была не менее трагичной. К слову сказать, тавры отчаянно сражались не только с греками, но и со всеми другими захватчиками. Так, в 45 году н.э. они уничтожили римскую эскадру. Тацит пишет: «...Счастье нам изменило: некоторые из судов были отнесены к берегам тавров и захвачены варварами, причем были убиты начальник когорты и большинство людей вспомогательного отряда!» Так в отчаянной борьбе из века в век защищал свою землю немногочисленный, но свободолюбивый народ. Ведь крымская земля была вожделенна для завоевателей всех времен.

Историки считают наиболее вероятным временем появления тавров начало 1-го тысячелетия до н.э. Время же их исчезновения (вернее, окончательного растворения среди иных народов) – VIII веком н.э. Итого, почти две тысячи лет непрерывной борьбы за свое выживание! Кстати, совсем нелишне вспомнить здесь и о том, что в захоронениях тавров практически не встречается греческих вещей, то есть того, что обычно имело бы наибольшую ценность у пиратов и что язычники клали в могилы своим сородичам.

Кроме этого, известно, что тавры вообще никогда не брали пленных, они не знали рабства, а кроме этого, не занимались и работорговлей, что было во все времена также самым прибыльным делом у пиратов. Ну а о мужестве тавров весьма однозначно сказал еще историк древности Полиэн: «Тавры<...>, предпринимая войну, всегда перекапывают дороги в тылу и, сделав их непроходимыми, вступают в бой, чтобы, не имея возможности бежать, победить или умереть». С ним согласуется и мнение российского историка В.В. Струве: «Подобный прием прекрасно согласуется с неукротимым мужеством этого воинственного племени, которое своим упорным сопротивлением отодвинуло оседание греков на побережье их области к концу V века до н.э.». Вот вам и еще одна причина многовековой беспощадной борьбы! Причем, даже поселившись в Гераклее, греки далеко не всегда чувствовали себя в безопасности, несмотря на то что век за веком медленно, но неумолимо загоняли тавров в горы. Так, в III веке н.э. тавры внезапно дерзко атаковали сам Херсонес и едва не овладели городом.

Изображение киммерийца на греческой вазе

Сегодня историки считают, что тавры поздней поры создавали укрепления в горах. При этом отмечают, что значительная часть тавров обитала в горах, далеко от моря, и прямого отношения к пиратству не имела. Между таврскими укреплениями была возможна сигнализация с помощью огня и дыма. Наряду с горными крепостями тавры имели пристани в бухтах, из которых выходили на свои пиратские вылазки. Древнеримский историк Арриан пишет о многих портах «скифотавров». Плиний особенно выделяет при этом таврский приморский город Плакия у бухты Символов (Балаклавской). Так, может быть, у тавров был все же и свой собственный флот?

Крымский историк В.Н. Дьяков утверждает, что «...были у тавров и еще более монументальные (по сравнению с жилищами. – В. Ш.) строения – городища с каменными мегалитической кладки стенами – настоящие циклопические постройки. Лучше всего остатки их видны на Аю-Даге, на Ай-Тодоре и на горе Кошка под Симеизом – везде в тесном соседстве и явной связи с некрополями из каменных ящиков.

Расположены они были на выступающих в море высоких мысах и представляли собою настоящие пиратские берлоги, откуда делались внезапные налеты на проходившие мимо торговые суда и куда затем волокли захваченную добычу. Видимо, они были тоже заселены значительными, по-военному организованными коллективами».

Древние лоции – периплы – называют некоторые из них даже «гаванями», например: «Таврский город Плакия», многие таврские гавани «на восток от мыса Криу-Метопон» (Плиний), «гавань Афинион или гавань скифотавров», «гавань Ламнада в таврической земле», «гавань Символов» (Арриан).

Иосиф Флавий свидетельствует, что для покорения тавров Рим направил в Тавриду три тысячи легионеров и 40 военных кораблей.

Херсонес был, как и все города Древней Греции, городом рабовладельцев. В греческих надписях в Малой Азии и на Балканском полуострове часто упоминаются рабы из Тавриды и Северного Причерноморья – скифы, сарматы, меоты, боспоряне. Но удивительно, что рабов-тавров среди них не было никогда! Вспомните перекопанные дороги, исключающие отступление. Тавры умирали, но не сдавались.

Кто, к примеру, из нас не слышал о мифическом древнем племени северных жителей гипербореев? Что же мы о них знаем? Известно, что среди гипербореев до переселения в Делос жила мать Аполлона и Артемиды богиня Лето. Причем гиперборейские женщины помогли ей родить детей. Гиперборейский народ очень любил Аполлон и даже некоторое время жил в их земле, да и позднее часто навещал северных жителей на своей колеснице, запряженной лебедями, и хранил там свои смертоносные стрелы. Не забывала гипербореев своим вниманием и Артемида. Известно, что жизнь гипербореев отличалась завидным долголетием, они любили пировать и веселиться, отличались гордостью и независимостью. Смерть считалась у них избавлением от всех страданий, поэтому старики, не желая медленного угасания, украсившись цветами, сами бросались со скал в море. Наиболее известные из гипербореев Абарис и Аристей служили Аполлону и Артемиде.

А где жили таинственные гипербореи? Одни считают, что где-то за Дунаем, другие, что на побережье Балтики, но почему-то никому не пришла в голову мысль попробовать сопоставить гипербореев с таврами. Слишком смело? Возможно! Во всяком случае, некая схожесть между этими народами прослеживается вполне явно.

Прежде всего, очевидно наличие у этих двух народов культа олимпийской богини девы Артемиды, причем в обоих случаях особо почитаемой.

Во-вторых, нам хорошо известно, что Аполлон всегда явно тяготел к восточным народам эллинской ойкумены. Так, в Троянскую войну он поддерживает троянцев, а значит, и всесоюзные Трое народы, в том числе и заселявшие берега Черного моря. Недаром многохитростный Одиссей, после завершения осады Трои, первым бросился грабить именно Причерноморье. Так что вполне возможно, что и древние тавры находились в какой-то зависимости от Трои, что, кстати, вполне объясняет их взаимную ненависть.

В-третьих, такие черты, как гордость и независимость, присущие гипербореям, более всего применительны именно к таврам. Ну а то, что гиперборейские старики, заканчивая свой жизненный путь, бросались со скал, весьма напоминает обычаи таврских жертвоприношений, и, наконец, на Балтике просто нет особо высоких скал, с которых можно было бы бросаться в море (это прежде всего касается южного берега Балтийского моря), тогда как скалы Фиолента говорят сами за себя.

В-четвертых, из мифов известно, что, направляясь в страну гипербореев, Геракл по пути освободил Прометея. Согласитесь, что выглядит нелепо, если бы Геракл по пути из Греции в Прибалтику мимоходом заглянул в Таврические (или даже кавказские!) края. На одно такое путешествие у знаменитого героя ушли бы многие месяцы, а для него это всего лишь эпизод. Скорее всего, древние греки считали место, где висел на скале Прометей, где отбывал наказание сам Геракл и где, наконец, жили сами таинственные гипербореи, одной и той же землей. К тому же именно Таврида в те далекие времена отождествлялась у древних греков с весьма северной и холодной страной. Ведь не зря же именно там были оставлены на вечные времена сверженные титаны. Именно в Херсонесе найдено наибольшее количество изображений Геракла, поймавшего и придавившего коленом прекрасную керенийскую лань, тогда, как мы знаем, он настиг ее в гиперборейских пределах. Почему тогда Херсонес? Разве и это случайность?

Но закономерен вопрос: почему в древнегреческих мифах ничего не говорится о кровожадности гипербореев, зато более поздние исторические источники полны сведений о кровожадности тавров? Скорее всего, здесь дело в том, что в эпоху ранних мифов, когда и создавались рассказы о гипербореях, эллинам еще нечего было делить с таврами. Именно поэтому рассказы о них весьма доброжелательны и даже восторженны. Когда же началась долгая война за проникновение в Тавриду и закрепление на ее берегах, мнение о местных жителях, естественно, сразу же изменилось на полностью противоположное. Видимо, именно поэтому в позднее время легендарных гипербореев стали переносить куда угодно, лишь бы не отождествлять столь светлые предания с такой непохожей действительностью. Ну а игнорирование такого вполне возможного развития событий ввергло в напрасные безрезультатные поиски страны гипербореев многие поколения историков. А ведь мифических гипербореев, может быть, и не стоило искать по городам и весям, ибо это были все те же полузабытые и оболганные историей старейшие жители севастопольской земли – тавры.

Как мы уже говорили, конные тавры – кентавры, являлись полноправными героями древнегреческих мифов. И отношение к ним здесь совершенно иное, чем в официальных исторических хрониках. Что же говорят нам о кентаврах мифы? Согласно им конные тавры являются жителями горных чащ, отличаясь при этом весьма буйным нравом. Рождены они якобы от бога Иксиона и тучи, принявшей по воле Зевса облик его супруги Геры, на честь которой покушался Иксион.

Кентавры весьма воинственное племя, они постоянно сражаются со своими соседями лапифами. Эта война получила даже свое собственное название – кентовромахия. Особое место среди племени конных тавров занимают двое: Хирон и Фол, воплощающие собой мудрость. Покровительствовал кентаврам сам Посейдон, несмотря на то что они были отнюдь не морским народом. Здесь тоже загадка, ведь вполне возможно, что морским народом были предки тавров – жители легендарного Орса? Им-то как раз покровительство Посейдона было нужно как никому иному!

Знаменательно, что почти все мифы дружно говорят об одном удивительном факте: кентавры очень любили и умели сражаться, бросая во врага огромные камни. Как не вспомнить здесь гомеровскую «Одиссею» и бой многохитростного Улисса с таврами на берегу бухты, когда войско греков было буквально забито камнями. Простое совпадение? Вряд ли! Много говорилось раньше и говорится теперь о дикости тавров. Но так ли было на самом деле?

В предыдущей главе, говоря о подвигах Геракла, мы уже рассказывали, что те же древние греки, судя по мифам, считали кентавров своими учителями в стрельбе из лука и в умении верховой езды, почиталась у них и необыкновенная физическая сила древних сыновей таврической земли.

Но, оказывается, и это не все! Кто не слышал хотя бы раз о великом герое Греции Ахилле?! Оставим здесь в стороне вопрос, кем был Ахилл, представителем какого племени. Ограничимся здесь лишь тем, что еще знаменитый византийский летописец Лев Диакон прямо именовал Ахилла тавроскифом, то есть по существу тавром! А при Овидии (это I век до н.э. и I век н.э.) Северное Причерноморье и Крым имели вполне официальное наименование – Ахиллова земля. Вспомним теперь и иное.

Мудрый кентавр Хирон обучал Ахилла травознанию. Сохранилось и дошло до нашего времени изображение: Кентавр Хирон в хламиде и с посохом в руке дает урок травознания Ахиллу. Рядом сидит задумчивый Пелей, отец Ахилла. В руках учителя и ученика – лечебные травы и цветы – тысячелистник, василек, кроваво-красным соком корня которого Хирон пытался залечить свою незаживающую рану, а также девясил, который греки называли хироновым корнем, и переступень, называемый хироновой лозой. Ахил, согласно мифам, оказался хорошим учеником своего прадеда кентавра Хирона. Сын Пелея и Фетиды, он считался открывателем полезных свойств многих растений. Говорили, что именно Ахилл обнаружил лечебные свойства тысячелистника и пижмы. Есть сведения, что преуспел Ахилл и в медицине. Сохранилось до нашего времени изображение: Ахилл перевязывает рану Патроклу.

Когда и где это происходило, к сожалению, данных нет, но, скорее всего, сюжет относится к событиям Троянской войны.

Ахилл настолько хорошо усвоил медицинские знания, что много лет спустя после обучения у кентавра Хирона мог передать их своему другу Патроклу, который, в свою очередь, оказал там же под Троей (Илионом) медицинскую помощь раненному в бою воину Эврипилу. Медицинские знания Ахилла позволили ему на девятом или десятом году Троянской войны, когда в лагере ахеян и их союзников возникла моровая язва, передающаяся от жеребят собакам, а от собак людям, установить правильный диагноз и найти правильный способ лечения. Кстати, именно с этого события и начинается знаменитое произведение Гомера «Илиада».

Мифы говорят и то, что кентавр Хирон обучил Ахилла и музыкальному искусству. В свободное от боев время Ахилл никогда не расставался с лирой, добытой как трофей во время взятия малоазийского города Фивы. Ахилл, несомненно, обладал определенными музыкальными способностями, так как часто свой дух и сердце свое услаждал музыкой и воспевал славу героев.

Кентавр Хирон обучал Ахилла гимнастике. С малых лет и до самой гибели Ахилл занимался, как сказали бы теперь, физкультурой и спортом. Например, Геродот, Страбон и ряд других древних авторов в один голос утверждают, что еще до Троянской войны на северном берегу Понта Эвксинского (Черного моря), недалеко от устья Борисфена (ныне именуемого Днепром) находился Ипподром Ахилла. Иногда его именуют как: Дром Ахилла, Ахиллов Бег или Ахиллово Ристалище. В наше время это остров Тендра. Во времена Ахилла остров Тендра вполне мог быть частью прибрежной суши Черного моря, так как тогда уровень воды в Понте Эвксинском (Черном море) был ниже, чем теперь, на три-четыре метра, а может быть, и еще ниже, то есть он мог входить в ареал земель, где жили тавры.

После гибели Патрокла, в день его похорон, Ахилл, как известно, устроил спортивные состязания: конские ристалища на колесницах, кулачный бой, борьбу, бег, стрельбу из лука и метание копья. Как отмечалось выше, Ахилл был физически развит (понятие «быстроногий Ахилл» стало нарицательным!) и обладал громадной силой. Например, он один поднимал еловое бревно, служившее запором ворот. Ахеяне могли это сделать только втроем.

Кентавр Хирон обучал Ахилла и умению охотиться. В процессе обучения, по дошедшим до нас легендам, он с малых лет кормил Ахилла внутренностями львов и кабанов. Мифы и легенды утверждают, что обученный кентавром Хироном Ахилл уже в шестилетнем возрасте охотился на вепрей, львов и оленей.

Обучал ли кентавр Хирон Ахилла умению и мастерству предсказания, сведений в мифах и легендах нет. Однако, зная и такое качество Ахилла, можно предположить и это.

Кентавр Хирон обучает Ахилла игре на лире. Художник П. Батони. XVIII в.

Другим наставником Ахилла был кентавр Феникс. Он обучал Ахилла красноречию и военному делу. Феникс сопровождал Ахилла с малых лет и до самой его гибели в Троянской войне. Образцами красноречия, как и перечислениями подвигов Ахилла, буквально пестрит вся «Илиада».

Так, может быть, именно тавры внесли в древнегреческую культуру искусство медицины, музыки, гимнастики и красноречия, то есть всего того, что сегодня считается главными достижениями древнегреческой цивилизации.

Что же касается реальных тавров, думается, следует прежде всего более вдумчиво и глубоко ознакомиться с мифами и легендами древних русов. В частности, с преданиями о русском кентавре Китоврасе. Это прежде всего апокриф о «Соломоне и Китоврасе».

Итак, перед нами одна из древнейших легенд, уходящая своими корнями во тьму тысячелетий – легенда о праотце Священного города Хорсе. Согласно ей Хорс был сыном бога Солнца – Ра. Когда отец состарился, он попросил править Солнцем своего сына. Ночами Хорс отдыхал на неком острове Радости (можно предположить, что это не что иное, как Буян-Крым), по утрам поднимался в небо на золотой коляске. Однажды у острова он увидел купающуюся деву Зарю-Заряницу. Хорс влюбился в деву и решил на ней жениться. Некоторое время молодые супруги жили счастливо, но затем ночное божество Месяц решает похитить жену Хорса. Для этого он обращается к кентавру Китоврасу, которого находит в горах. Месяц и Китоврас крадут Зарю и пытаются бежать на корабле. Но Хорс догоняет их вместе с богом Сварогом – хранителем брака. Сварог разрубает Месяца своим мечом. Китоврасу же Хорс велит, во искупление грехов, возвести в горах у подножия Алатырь-камня храм в свою честь. При этом храм должен быть возведен из камней, которых никогда не касалось железо. Здесь в легенде появляется птица Гамаюн. Своими железными когтями она обтесывает камни, из которых кентавр строит храм и алтарь в нем. Образ Китовраса-строителя был в свое время весьма популярен в древнейшей русской мифологии. Эти изображения дошли и до наших дней. Так, на внешней стене Георгиевского монастыря, построенного в XII веке в Юрьеве Польском, Кентавр Китоврас изображен не только со строительным топориком в руках, но и в характерном скифском колпаке. Аналогичное изображение сохранилось и на стене церкви в югославском городе Студенице.

Что можно предположить, ознакомившись с данной легендой? Прежде всего то, что древние русы когда-то предпочли верованию в ночное светило вере в Солнце-Хорса-Орса, что они уже в глубокой древности строили каменные храмы и один из них поставили в месте поклонению Хорсу на острове Буяне.

Царевна Лебедь. Художник М.В. Врубель. 1901 г.

О храме Китовраса мы еще поговорим немного позднее. Сейчас же обратимся к «Звездной книге Коляды». Посмотрим, какие еще боги могли жить в стародавние лета на острове Буяне подле города Орса и кому, скорее всего, поклонялись древние русы, а затем и тавры.

Прежде всего, это один из самых великих русских богов Велес – бог сытости, достатка и богатства. Внешне Велес имел облик быка. Согласно преданиям, Велес в одной из своих жизней, а их было немало, также жил на Буяне-острове. Жену его звали Азовушка. Именно в ее честь будет впоследствии, видимо, названо Азовское море. Азовушка была духом этого моря и пребывала на остров в образе Царевны-Лебедь.

Сам Велес приплыл на остров в лодке. Жили же Велес с Азовушкой на берегу моря, в волшебном дворце, пред которыми росли волшебные дуб и ель. Издревле на Руси бога Велеса именовали уважительно Тавром Бусичем или Гвидоном. Как здесь не вспомнить А.С. Пушкина с его сказкой о царе Гвидоне! Как и Велес, пушкинский Гвидон живет на острове в Черном море, а женой его является все та же царица-лебедь!