Трехглавый орел

Привыкший к более тяжелой шпаге, Орлов атаковал широко и мощно, бездумно тратя имевшиеся в явном избытке силы. Я уже неоднократно мог поразить его, поскольку, увлекшись атакой, противник начисто игнорировал защиту, спохватываясь каждый раз, когда очередное мое действие грозило прекратить наш поединок. Признаться, ранить его не составляло большого труда, но мне нужно было другое. Мне нужна была не банальная дуэль с выигравшим и проигравшим, а нечто такое, что выбивалось из ряда вон, что могло быть темой для салонных пересудов. Ибо, каковы бы ни были законы, но все, что выходит за рамки обычного, судится особо. А потому я выжидал.

Но вот рапира Орлова нацелилась мне в правую ногу, и он начал движение вперед, обозначая атаку. Сделав вид, что купился на эту нехитрую уловку, я закрылся второй защитой, по-испански вывесив руку. Конечно же, никакой клинок парировать мне не удалось, его там попросту не было. Заранее обрадованный близкой победой, Орлов перевел клинок вверх и сделал резкий выпад, желая пронзить мою ни в чем не повинную грудь. Это была оплошность. В тот же миг я повернул запястье, закрываясь терцией, и, разворачиваясь на правой ноге, подшагнул к Орлову. Внешняя сторона ладони моей левой руки скользнула под клинок Орлова у самой гарды, вслед за этим я резко повел свой клинок вниз в сторону графа. Это была одна из «домашних заготовок», тех самых тайных приемов, которыми маститые учителя фехтования награждали любимых учеников. Клинок Орлова развернулся у него в руке так, что навершие рукояти оказалось дюймах в трех от меня. Я с размаху налег на него грудью. Орлов взвыл. Острие его собственного клинка пронзило внутреннюю часть бедра, прошло ногу насквозь, выйдя чуть выше колена. В ярости граф дернулся было вперед, но затормозил, ощутив, как впивается в горло кончик моей рапиры.

– Полагаю, достаточно. – Я убрал оружие от шеи своего противника. – Доктор, делайте свое дело. Благодарю вас, господа. – При этих словах я вернул рапиру хозяину, сопровождая свое движение неизменным: – Всегда к вашим услугам.

Замерший было в оцепенении фон Ротт при этих словах пришел в чувство и, отбросив рапиру, подскочил к раненому графу. Я пожал плечами и кивнул своему секунданту:

– Пойдем, пожалуй. Нас здесь больше ничто не задерживает.

К берегу мы возвращались молча. «Фон Ротт, оказывается, близкий приятель Орлова, – думал я. – Занятный альянс. Надо бы побольше узнать об этом адмирале. Вряд ли подобные люди могли сблизиться по сходству характеров. Здесь что-то другое. Скорее всего некое общее дело».

В особняк герцогини я вернулся как раз к обеду. Это было очень удачно, поскольку, как я успел отметить, хорошее фехтование весьма способствует развитию аппетита. Невзирая на все мои попытки залучить в гости поручика Ислентьева, на сей раз мне пришлось обойтись без сотрапезника. Сославшись на срочные дела, он поспешил откланяться, оставив меня в ожидании последствий сегодняшнего поединка. Я не успел дойти до десерта, как последствия уже стучались в ворота особняка леди Бетси.

– Вы можете уйти через сад, – тихо сказала леди Бетси, глядя в окно столовой на присланный за мной наряд, маячивший у дома.

– Конечно, могу, – заверил ее я, соображая, успею ли съесть пирожное до ареста. – Вот только зачем?

– Безумный, вас бросят в тюрьму, вам отрубят голову!

– Вот это вряд ли. Со времен Петра Великого подобные развлечения здесь не в моде. А насчет тюрьмы дело темное. Одно можно сказать наверняка: попытка бегства будет играть не в мою пользу.

– Так вы подчинитесь? – с ужасом в голосе прошептала герцогиня, и мне почему-то показалось, что ужаса в ее тоне значительно больше, чем должно быть при аресте доброго знакомого.

– Порою для того, чтобы победить, нужно убедить противника в том, что побеждает он. А кроме того, поверьте мне, милая Бетси, уйти из здешней тюрьмы чуть тяжелее, чем со званого обеда у императрицы. Вы ведь устраиваете сегодня бал, насколько я помню? – улыбаясь, произнес я, стараясь своей спокойной интонацией вернуть покой в мятущуюся душу этой, как считал мой дядя, прирожденной интриганки.

– Да, но…

– Оставьте «но». Я надеюсь присутствовать на вашем балу.

Произнеся это, я активизировал мыслесвязь и начал спускаться вниз по лестнице, туда, где ждал меня прапорщик с четверкой солдат.

– Мой дорогой дядя, надеюсь, я не отвлекаю вас от срочных дел?

– Вальдар, мальчик мой, рад тебя слышать. Извини, заработался. Который там час? О, почти три. Ну ничего. Рассказывай, как там твоя дуэль?

– Да в общем, вполне пристойно, – обнадежил я высокочтимого родственника. – У меня ни одной царапины, Орлов ранил себя в ногу.

– Ранил себя в ногу?..

– Да. Ближайшее время он вряд ли сможет бегать, и уж что совсем точно, будет абсолютно бесполезен Екатерине в постели.

– Он что, себе… – недоумевающе начал лорд Баренс.

– Нет-нет, с этим все в порядке, – вновь успокоил я дядю. – А с процессом лежания у него будут трудности.

– Вот так история! Ладно, посмотрим, что будет дальше.

– Немного дальше уже есть, – заверил я, выходя к своему конвою.

– Ладно, не волнуйся. Если что, я тебя вытащу, – встревоженно зарокотал лорд Джордж, глядя моими глазами на делегацию встречающих.

– Вы лейтенант Вальдар Камдил? – отчеканил прапорщик, стараясь казаться грозным.

– К вашим услугам.

– У меня есть предписание военного коменданта города разоружить вас и доставить на гарнизонную гауптвахту вплоть до дальнейших распоряжений. Вашу шпагу, сударь!

– Пожалуйста, – с деланным безразличием кинул я, с явным недоумением разглядывая лица сопровождающих лиц. – Господа, вы намерены идти до гауптвахты пешком? Если вы не против, я распоряжусь, чтобы нам подали экипаж. К тому же, – обратился я к прапорщику, – вы можете отпустить солдат в казарму. Я даю вам слово дворянина, что никуда не убегу.

Французский прапорщика был плоховат, но, похоже, он понял суть моей пламенной речи. Во всяком случае, на гауптвахту в экипаже мы поехали вдвоем.

– Кстати, дядя, – начал я, когда повозку в очередной раз тряхнуло на ухабе. – У меня для вас небольшая новость.

– Ну-ка, ну-ка!

– Фон Ротт, оказывается, большой приятель графа Григория Орлова. Во всяком случае, секундантом его сегодня был именно он.

– Вот как! Весьма занятно. – В тоне моего дядюшки чувствовался неподдельный интерес. – Я уже начал наводить по нему справки. На сегодняшний день контр-адмирал Герман фон Ротт занимает должность главноначальствующего всей береговой артиллерией Финского залива. То есть по статусу своему он один из ближайших подчиненных нашего генерала-фельдцехмейстера. Но если он не просто подчиненный, а еще и друг, то это… Да, очень может быть. Представим себе на минутку, Алексей Орлов возвращается в Санкт-Петербург во главе своей эскадры, имея при этом на борту самозванку, о которой упоминала Екатерина. Помнишь, ту, которую Орлов вроде бы обещался посадить на престол.

– Помню, конечно.

– Отлично. Государыня скорее всего ждет прихода эскадры Алексея в Зимнем дворце. Повод достойный, чтобы выехать из Царского Села в столицу. И вот тут-то ловушка захлопывается! С Невы на Зимний дворец глядят пушки эскадры, а со стороны города нажимает тысяча гвардейских солдат, которая, по словам Безбородко, финансируется из кармана Григория Орлова. Не является же в самом деле Григорий Григорьевич создателем благотворительного фонда в помощь неимущим гвардейцам!

– А фон Ротт?

– А фон Ротт отвечает за береговые батареи и Петропавловскую крепость. Сырой порох, пьяные канониры, некондиционные ядра, черт его знает, что там должно было быть. Сейчас это уже не важно. План не сработал.

– Ты полагаешь, что здесь был заговор?

– Я полагаю, здесь есть заговор. Отчего не сработал первый вариант, необходимо узнать. Это может многое объяснить. Но наверняка заговорщики предусматривали и другие сценарии. А это уже совсем интересно. Теперь учти следующее. Ты своей ловкой рапирой скорее всего внес в планы этих господ изрядную коррективу. Такой поворот событий у них вряд ли был предусмотрен. Если фон Ротт действительно таков, как мы о нем думаем, то, вероятно, сейчас он должен начать дергаться, стараясь залатать прореху в паутине. А когда противник суетится, ему нужно только помочь споткнуться, чтобы он расшиб себе лоб. Это славно. Заговор – это как раз то, что нам нужно. Если перевести интерес императрицы в нужное русло, думаю, ей некоторое время будет не до масонов. Выйдешь с гауптвахты, займешься подготовкой разоблачения фон Ротта.

– А герцогиня Кингстон? – спросил я с тайной надеждой. Мне очень не хотелось шпионить за этой милой женщиной.

– А что герцогиня Кингстон? – непонимающе остановился лорд Баренс. – Она на тебе.

Санкт-петербургская гауптвахта была не самым уютным местом северной столицы. В сравнении с гауптвахтой форта Норич, куда я как-то загремел за драку с патрулем, это были просто нечеловеческие условия. Но все же мой офицерский чин и благородное происхождение давали право на кое-какие льготы. Пол камеры был вымыт, нары заменены койкой с вполне пристойным тюфяком, а уж то, что в камере не было кондиционера и до ветру пришлось тащиться под конвоем ярдов за сто, так и в императорском дворце подобные удобства были немногим лучше. Пока же от нечего делать я завалился на тюфяк и задремал в ожидании дальнейших действий «царских сатрапов».

То, что пошла связь, я понял, когда картинка во сне вдруг перестала соответствовать произносимому тексту. Я резко сел, стряхивая остатки дремы.

– …Генерал-поручик Бибиков, ваше величество, на мой взгляд, вполне мог бы заменить Суворова в Польше, – слышался приглушенный голос Безбородко.

– Бибиков? Чем же он так хорош? Коли я не ошибаюсь, это тот самый генерал, который командовал при Ларге одним из каре Румянцева?

– Истинная правда, ваше величество. Андрей Аполлинариевич генерал знающий и основательный. Коли идти надо, ему, пожалуй, за Суворовым не поспеть, но ежели стоять крепко, тут лучше его и не сыщешь.

– Ну что ж, хорошо, пусть будет Бибиков. Подготовь к вечеру рескрипт. По Емельке что?

– По повелению вашего величества я скудостью ума своего обмыслил…