Внутренняя линия

– Згурской?

– Вряд ли. Он и еще один сотрудник ГПУ убиты из наградного револьвера начальника Елчаниновской милиции Судакова.

– Кто таков?

– Судаков Петр Федорович. В прошлом – красный командир. За удаль, проявленную в боях с белыми, приказом наркомвоенмора награжден именным оружием. Трижды ранен. С середины девятьнадцатого года – начальник Елчаниновской милиции. Нареканий и взысканий по службе не имел. Кандидат в члены партии. За искоренение бандитизма в губернии был представлен к ордену Красного Знамени, однако награждение еще не производилось.

– Вы уверены, что именно он стрелял в наших сотрудников? – на скулах Дзержинского заиграли желваки.

– Наверняка сказать нельзя, но стреляли из его нагана. К тому же, и он, и Згурская с дочерью исчезли в неизвестном направлении.

– Так, – председатель ОГПУ сжал губы и начал стучать костяшками пальцев по столу. – Так, – с нажимом повторил он после недолгой паузы. – Вероятно, сами того не желая, мы нащупали хвост очередной белогвардейской гадюки… Подтверждается ли, что это тот самый краском Судаков, а не самозванец?

– Да, он уроженец Елчаниново. Его в тех местах знают с детства.

– И ты говоришь, он был награжден лично Троцким?

– Так написано.

– Интересная ситуация получается, – Дзержинский еще хотел что-то сказать, но не успел – в приемной раздались по-армейски четкие шаги.

– Феликс Эдмундович, к вам господин… гражданин… товарищ Джунковский.

– Просите, пусть войдет.

Бывший шеф корпуса жандармов, бывший губернатор Москвы вошел быстро, отодвинув, будто едва заметив, секретаря.

– Добрый вечер, Владимир Федорович!

– Добрый вечер, Феликс Эдмундович, – руки бывшего товарища министра внутренних дел и председателя ОГПУ сомкнулись в рукопожатии. – Вижу, не забываете старика.

На губах царского генерала играла насмешливая улыбка.

– «И за учителей своих заздравный кубок поднимает», – процитировал Дзержинский. – А вы – мой учитель дважды. И до революции, и теперь.

– Да… – Джунковский криво ухмыльнулся, – ученик превзошел учителя. Итак, зачем я вам понадобился на этот раз?

– Прежде всего, должен сказать, что ваш план работает, как часы. На встречу с подполковником Шведовым из Парижа, как и ожидалось, прибыл некто – судя по выправке и возрасту, старший офицер, или генерал. Пражской агентуре он неизвестен. Но, как было установлено, зовут его Владимир Игнатьевич и на костюме он носит значок с золотой коронованной буквой «Д».

– Коронованная буква «Д»? – переспросил Джунковский, сверху вниз глядя на собеседника. – Ничего сложного – вензель шефа 16-го Мингрельского гренадерского полка. Стало быть, он из мингрельцев. Кавказская гренадерская бригада. Очень достойный, я вам доложу, полк. Владимир Игнатьевич, Владимир Игнатьевич… Ну да, конечно! Вот же момэнт[16 - Момэнт – ироничное прозвище штабных офицеров в царской армии.] вислоухий, как я сразу не вспомнил?! Пред вами, почтеннейший Феликс Эдмундович, блистательный образчик русской военной породы – генерал Владимир Игнатьевич Згурский. В пятнадцатом году он командовал мингрельцами во время штурма Эрзерума. Сейчас, должно быть, возглавляет полковое братство.

«Згурский, – стучало в голове председателя ОГПУ, – неужели муж той самой Татьяны Згурской? Нелепое совпадение или, как говорили в прежние времена, перст божий? Згурский…»

– Чем же блистателен наш генерал?

– Когда б Россия с самого начала века не воевала, то, пожалуй, вышел бы этот храбрец в отставку капитаном, от силы подполковником, и разводил бы лошадей на конном заводе своего отца.

– Отец его, получается, коннозаводчик?

– Отец его был начальником государственной приемки Главного артиллерийского управления. Прекраснейший человек, неподкупный, честный. Из-за этой честности и неподкупности частенько неприятности имел.

Вот, скажем, однажды некая зарубежная фирма пыталась нам продать четверть миллиона трехдюймовых снарядов, которые всем были бы хороши, да только дюймы у этой фирмы получались какие-то своеобычные. Так что снаряд в пушечном стволе болтался. А если пушка от стрельбы разогревалась, то и вовсе летел этот снаряд куда угораздит. Старший Згурский всю партию забраковал. А деньжищи, как вы сами понимаете, там крутились громадные. Вот и решили надавить на него.