Патриарх Тихон. Крестный путь

Приезжала игуменья Ангелина из Ярославля: закрыли монастырь. Сообщила о расстреле отца Николая Любомудрова. Год назад в Лацкое, где служил батюшка, нагрянули красноармейцы; стали спрашивать в волоисполкоме, кто контра, кого шлепнуть. Волоисполком назвал кузнеца да попа. Но без кузнеца не обойтись. Шлепнули батюшку.

Святейший знал отца Николая. Наперсным крестом его награждал, ночевал в его доме. Добрый, умный человек, столько сделавший для просвещения крестьянских детей. Его-то и предали.

Горестное сообщение пришло из Астрахани: расстрелян архиепископ Митрофан (Краснопольский). Прославил убиенного Стенькой Разиным святителя Иосифа и сам удостоился мученической кончины.

Был срочный гонец из Могилева, от католического населения: взяли в заложники всех ксендзов. Ладно, что люди рождаются, но ведь и помирают, хоронить приходится без покаяния, без отпевания.

Святейший тотчас написал прошение в Совет народных комиссаров: «Хотя ксендзы – служители не нашей Церкви, однако во имя того, что мы служим Единому Богу Христу, я усердно прошу облегчить их участь и дать им полную возможность исполнять свой священный долг по отношению к пасомым. Не повторяю уже прежних своих писаний о всей несправедливости, жестокости и бесцельности взятия заложников, и особенно из служителей культа».

Тяжкие огорчения шли бесконечной чередой.

Отважный человек Федя принес через линию фронта списки расстрелянных священников Ставропольской и Донской епархий.

В ставропольском синодике значились трое диаконов, двое псаломщиков, ктитор, тринадцать священников, четырнадцатый, батюшка села Горькая Балка Василий Богданов, получив несколько пуль, выжил. В донском – диакон, два псаломщика, одиннадцать священников, монах.

– Что делает война с людьми! – Тихону даже занеможилось. – Они же Бога расстреливают. А ведь – крестьянские дети. Русский народ.

Все было плохо. Митрополит Макарий прислал жалобу: в Николо-Угрешском монастыре в таинстве Евхаристии вино заменяют суррогатами. Святейший ответил: «По нужде допускается сок, как это разрешал святитель Ермоген».

Местные власти начали притеснять монахов ставропигиального Воскресенского Новоиерусалимского монастыря. Архиепископ Иоанникий спрашивал: что делать? «Опираться на богомольцев и почитателей, – ответил Тихон, – позаботиться открытием при монастыре братства ревнителей об его защите».

А у самого сердце кровью обливалось – что будет с лаврой? Никакие ревнители не помогут, если власти вздумают прикрыть «гнездо контрреволюции».

24 сентября святейший поехал в Сергиев Посад служить в храме Пресвятой Троицы память преподобного. Вез послание, которое хотел огласить народу и властям. Это был призыв ко всему православному клиру, ко всем мирянам блюстись от творящих распри и раздоры, о невмешательстве в политическую борьбу.

В день праздника, 25-го, читал святейший свою грамоту, впервые радуясь, что его слушают доносчики.

– Много уже и архипастырей, и пастырей, и просто клириков сделались жертвами кровавой политической борьбы, – читал Тихон. – И все это, за весьма, быть может, немногими исключениями, только потому, что мы, служители и глашатели Христовой Истины, подпали под подозрение у носителей современной власти в скрытой контрреволюции, направленной якобы к ниспровержению советского строя. Но мы с решительностью заявляем, что такие подозрения несправедливые: установление той или иной формы правления не дело Церкви, а самого народа. Церковь не связывает себя ни с каким определенным образом правления, ибо таковое имеет лишь относительное историческое значение.

У многих стоявших в храме вскипела в груди обида – святейший умывает руки! В такой миг, когда Белая армия чуть ли не на Оке, когда надо поднять всех, переловить комиссаров! Перевешать!

Бабушки плакали от радости: слава Богу! Может, ироды перестанут убивать батюшек. А святейший продолжал:

– Говорят, что Церковь готова будто бы благословить иностранное вмешательство в нашу разруху, что она намерена звать «варягов» прийти помочь нам наладить наши дела… Обвинение голословное, неосновательное: мы убеждены, что никакое иноземное вмешательство, да и вообще никто не спасет Россию от нестроения и разрухи, пока Правосудный Господь не преложит гнева Своего на милосердие, пока сам народ не очистится в купели покаяния от многолетних язв своих, а через то не возродится духовно в нового человека, созданного по Богу в праведности и святости истины.

Отклонил Тихон и самое злободневное обвинение: Церковь-де встречает врагов советской власти колокольным звоном.

– Если это и бывает где-либо, – говорил святейший, – то совершается или по требованию самой новой власти, или по желанию народных масс, а вовсе не по почину служителей Церкви, которые по сану своему должны стоять выше и вне всяких политических интересов.

Слова смирения, сказанные великим пастырем перед ракой преподобного Сергия, были священным указом всему православному духовенству, но власть на доброе добром не откликнулась.

Деникин был бит под Орлом, под Воронежем. На востоке красные дивизии подходили к Омску, начался разгром белых войск, окружавших Петроград.

Вот тогда герои тыла и нанесли сокрушительный удар по твердыне русского православия.

Президиум губернского исполнительного комитета на секретном заседании постановил закрыть Троице-Сергиеву лавру, приостановить в ней богослужения, а мощи перенести в московский музей.

В ночь на 3 ноября монахи были изгнаны за стены лавры, к воротам приставлен караул.

Второй арест

– Они думают, что остановили время, – сказал Тихон, когда ему доложили о попытке закрыть монастырь. – Ошибаются. Они остановили маятник в ходиках. Время не у них, время у Бога, а мы с Богом. Бог – жизнь, течение миров и бытия. «Остановись, мгновенье, ты – прекрасно» – любимейшее нашими интеллектуалами изречение – есть сатана и смерть.

Архимандрит Иларион сказал:

– Отцу Крониду и половине братии позволили жить в лавре в качестве сторожей. От Галкина много беды. Был священник. Теперь выслуживается перед безбожниками… Они хотят похоронить мощи.