Запредельность

А после ему явилась Джейн. Она смотрела на него.

И УЛЫБАЛАСЬ!

Она, та, что так переживала за него, обещала бороться, драться за него до последней секунды…

Его просто просчитали – от самого начала – и до самого конца…

В последние мгновения, отчаяние бросило к последней «соломинке». Превозмогая оцепенение, он подобрался к контейнеру, сорвал его с крепежа, вскрыл.

Как и говорил Кочетов: внутри, вдавленный в мягкий паз – массивный металлический стержень с выпирающей из торца кнопкой. Алексей схватил стержень – и принялся отчаянно давить на кнопку с таким чувством, словно в руках у него было не устройство возврата «оттуда», а исполняющая желания волшебная палочка.

Толку от его усилий не было.

Алексей протянул руку к контейнеру и схватил что-то, похожее на обыкновенные наручные часы. На широком дисплее мерцали бледно-красные цифры:

00:00:00

Разумеется, ни таймер, ни устройство возврата еще не работали.

Алексей машинально, судорожными движениями нацепил на руку таймер и вполз в ложемент. Обнял бесполезный стержень, как какую-то невероятную драгоценность, сник – и тихо завыл.

Есть пределы человеческим возможностям. Любопытный человек решил заглянуть за них. Но этого ему показалось мало. Теперь он пробовал на прочность границы Вселенной. Вселенная ответила ему болью.

Он издал дикий, нечеловеческий рев.

Этот крик потонул в не менее чудовищном искривлении материи, растянувшись на миллиарды лет в бесконечном падении в могилу потерянной Вселенной…

В запредельность.

Часть вторая

За

1

Джейн смотрела на него и улыбалась. Какой-то не свойственной ей, робкой улыбкой.

Он непонимающе хлопал глазами, пытаясь разобраться, что происходит. Пока не понял, что тело терзает неимоверная, дикая боль. Он хотел закричать – и не смог: то, что вызывало боль, сковывало горло колючей перчаткой.

Джейн быстро говорила что-то. Но он не мог понять – что. Будто она говорила на непонятном языке… Черт – да так оно и было!

Сознание несколько прояснилось, но боль не ушла. Тело будто вывернули на изнанку и полили йодом… О, господи…

Что же случилось? Его все-таки вытащили из зонда?

Огляделся воспаленными, слезящимися глазами… Какой-то незнакомый, совершенно дикий интерьер. Джейн перестала улыбаться. Теперь она глядела с состраданием и страхом…

Как больно… Хочется умереть…

Умирающее сознание подсказало: войти в тон! Резонировать, активизировать резервы!

Страх смерти отбросил мысли о том, что рядом нет медиков, страхующей аппаратуры и мудрого дока. О том, что ни он сам, ни мыслетроника, ни сам док не знают тех пределов, за которыми только одно – гибель.

Это был шаг отчаяния.

Но и для него требовались силы.

Агонизирующий мозг никак не желал сосредоточиться, выпустить на волю зазубренный алгоритм… Уже на краю беспамятства в голове прозвучали нужные ноты – и тело почувствовало знакомую вибрацию. Алгоритм искал резонанс с телом…

Это удивительно и просто. Удивительно просто. Просто невероятно, что абсолютное большинство людей рождается, живет и умирает, так и не выглянув за зыбкую условную границу собственных возможностей. Иллюзорный барьер, за которым – настоящие силы, здоровье и долголетие. За которым – ответ на самый сокровенный вопрос: кто ты, зачем, на что ты способен.

Пугающая граница, за которой – счастье…

Или смерть.

Тут уж кому, как повезет. Док говорил, что самое сложное – предугадать, как поведет себя форс, вышедший в свое запределье. Будет ли он разумен и осторожен – или, опьяненный небывалой силой, помчится навстречу своему солнцу, как безумец-Икар?

Говорят, некоторые давным-давно научились выходить за пределы и безо всякой науки. Восточные монахи, йоги и какие-нибудь средневековые маги и ведьмы. Проблема в том, что это умение так и не стало массовым. И многие умные люди считают, что так и должно быть: Господь Бог не зря установил эти границы, указав человеку его место в природе.

Но док считает иначе. Бог, говорит он, установил границы только для того, чтобы человек однажды преодолел их. Ведь границы для того и существуют, чтобы нарушать их. В этом главный божественный замысел, говорит док, совершенно не верящий в Бога. Он верит лишь в человека и его бесконечные возможности.

А его подопечные верят в дока. И в то, что он не ошибается в своих догадках.

И сейчас оставалось лишь верить в правильность алгоритма, да в собственный разум, который не позволит, выйдя на край, рухнуть в пропасть саморазрушения…

Забыть про боль. Только команды – те, что активируют глубоко упрятанные реликтовые области мозга и странные полевые структуры витающие вокруг тела, которые многие склонны называть душой…

Главное – не путаться в кодовых фразах – долгими тренировками, многочисленными наблюдениями и вычислениями, тысячами поправок и сделанных по пути удивительных открытий организм уже настроен на них, как чувствительный инструмент.

Четко и ясно, слово за словом, ощущение за ощущением…

И вот, что-то внутри отозвалось на знакомый призыв. Сначала медленно, нехотя, затем все быстрее и быстрее, стали открываться тайники скрытых способностей…

Еще немного – и миллиарды клеток запели в унисон.

И принялись активно спасать гибнущий организм.

Боль ушла, и взгляд вновь обрел осмысленность.

– Джейн… – прохрипел Лекс. И это было первое, что он смог сказать в этом мире.

Вскипевший активностью мозг перевел его из разряда статиста в число тех, кто идет по самому краю, жадно касаясь действительности оголенными чувствами…

Прежде, чем Джейн успела ответить, он уже сознал разницу между мирами – ТЕМ и ЭТИМ. Это понятно хотя бы по небывалой геометрии окружающего интерьера. Здесь все было чужим…

И главное – запахи.

Их нельзя назвать неприятными. Таких просто нет в ТОЙ части Вселенной. Нет уже миллионы лет – с момента, когда Вселенная вычеркнула эту часть самой себя, как неприятную ошибку…