Миры Артура Гордона Пима. Антология

Я предполагаю, что немного спустя после посещения капитана Паттена капитан американского брига «Бэтси», Колькун, пристал к самому большому острову для подкрепления. Он насадил лук, картофель, капусту и много других овощей, которые теперь находятся там в большом количестве.

В 1811 году некий капитан Гэйвуд посетил Тристан. Он встретил здесь трех американцев, которые обитали на островах для изготовления тюленьих шкур и масла. Имя одного из них было Джонатан Ламберт, и он называл себя повелителем страны. Он расчистил и обработал около шестидесяти акров земли и направил все свое внимание на разведение кофейного дерева и сахарного тростника, которыми снабдил его американский посол из Рио?де?Жанейро. Под конец это поселение, однако, было оставлено, и в 1817 году острова были взяты британским правительством, которое для этой цели послало отряд с мыса Доброй Надежды. Однако англичане не продержались здесь долго; но, после того как страна была очищена как британское владение, две?три английские семьи поселились здесь независимо от правительства. Двадцать пятого марта 1824 года «Бервик» капитана Джеффри, выехавший из Лондона к Вандименовой земле, прибыл в это место, где он нашел англичанина по имени Глэсс, бывшего ранее капралом британской артиллерии. Он притязал на титул главного губернатора и имел под своим ведением двадцать одного мужчину и трех женщин. Он дал очень благоприятный отчет о здоровых свойствах климата и плодородии почвы. Население занималось главным образом собиранием тюленьих шкур и жира морских слонов, этим они торговали с мысом Доброй Надежды, ибо Глэсс имел небольшую шхуну. Во время нашего прибытия губернатор еще находился там, но его маленькая община разрослась, на Тристане было пятьдесят шесть человек, не считая небольшого поселка из семи человек на Соловьином острове. Нам нетрудно было достать всевозможного рода запасы, в которых мы нуждались, – там были овцы, свиньи, телята, кролики, домашняя птица, козы, всякая рыба и овощи, в большом изобилии. Бросив якорь совсем вблизи большого острова, на восемнадцати саженях, мы взяли на борт все, что нам было нужно, без какого?либо затруднения. Капитан Гай купил также у Глэсса пятьсот тюленьих шкур и немного слоновой кости. Мы пробыли здесь неделю, в продолжение которой преобладали ветры с севера и запада и погода была несколько туманная. Пятого ноября мы отплыли к юго?западу с целью окончательно расследовать группу островов, называемую Аврора, относительно существования каковой было много различествующих мнений.

Говорят, острова эти были открыты с 1762 года командиром корабля «Аврора». В 1790 капитан Мануэль де Оярвидо на корабле «Принцесса», принадлежавшем Королевской компании Филиппинских островов, проплыл, как он утверждал, прямо среди них. В 1794 году испанский корвет «Дерзновенный» отплыл с целью определить их точное положение, и в одном отчете, напечатанном Королевским гидрографическим обществом в Мадриде в 1809 году, в следующих словах говорится об этой экспедиции: «Корвет «Дерзновенный» сделал все нужные наблюдения, находясь в непосредственной близости с двадцать первого по двадцать седьмое января, и вымерил хронометром различие долгот между этими островами и портом Соледад на Малуинах. Островов этих три; они приблизительно на одном меридиане, средний скорее ниже, а другие два можно видеть на расстоянии девяти лиг». Наблюдения, сделанные на борту «Дерзновенного», дают следующие указания относительно точного положения каждого острова. Самый северный остров находится на 52°37?24? южной широты, 47°43?15? западной долготы, средний остров на 53°2?40? южной широты, 47°55?15? западной долготы; а самый южный на 53°15?22? южной широты, 47°57?15? западной долготы.

Двадцать седьмого января 1820 года капитан Джэмс Ведделл британского флота отплыл из Земли Стэтен также для поисков Авроры. Он доложил, что сделал самые тщательные изыскания и прошел не только по тем самым местам, которые указаны командиром «Дерзновенного», а и во всех направлениях вблизи этих мест, но не мог заметить никаких признаков земли. Эти противоречивые указания побудили других мореплавателей отыскивать эти острова; и странно сказать, в то время как некоторые проследовали по каждому дюйму моря там, где, в предположении, они должны были находиться, не находя их, было немало и таких, которые утверждали положительно, что видели их и даже были совсем близко от их берегов. Намерением капитана Гая было сделать решительно все, что было в его власти, чтобы выяснить вопрос, столь странно спорный[6 - Среди судов, которые в различные времена объявляли, что встретили острова Авроры, должны быть упомянуты корабль «Сан?Мигэль» в 1769 году, корабль «Аврора» в 1774 году, бриг «Жемчужина» в 1779 году и корабль «Долорес» в 1790 году. Все они согласно дают ту же широту – 53° к югу. – Прим. авт.].

Мы продолжали наш путь между югом и западом с переменной погодой до двадцатого того же месяца, и тут мы очутились на том именно месте, о котором идет речь, ибо мы были на 53°15? южной широты, 47°58? западной долготы – то есть очень близко от пункта, указанного как положение самого южного из группы островов. Не замечая ни признака земли, мы продолжали путь к западу, по 53?й параллели к югу до меридиана на 50° к западу. Потом мы дошли к северу до параллели 52° южной широты, затем мы повернулись к западу и держались нашей параллели, на двойной высоте, утро и вечер, и высоты меридиана планет и луны. Дойдя таким образом на восток к меридиану западного берега Георгии, мы держались этого меридиана, пока не достигли широты, от которой мы вышли. Тогда мы избрали диагональные пути один за другим через все протяжение моря, точно означенного, имея постоянное наблюдение на вершине мачты и повторяя наше наблюдение с величайшей тщательностью в продолжение трех недель, в каковое время погода была удивительно приятная и ясная, без какого бы то ни было тумана. Конечно, мы были вполне убеждены, что, хотя острова, может быть, и существовали поблизости когда?нибудь раньше, теперь от них не оставалось и следа. По моем возвращении домой я узнал, что то же самое пространство было прослежено с тем же тщанием в 1822 году капитаном Джонсоном американской шхуны «Генри» и капитаном Моррэллом на американской шхуне «Оса» – и в обоих случаях с тем же самым результатом, как и у нас.

Глава шестнадцатая

Первоначальным намерением капитана Гая было, удостоверившись относительно островов Авроры, продолжать путь через Магелланов пролив и выше, вдоль западного берега Патагонии, но указания, которые он получил на Тристан?да?Кунья, заставили его направиться к югу в надежде встретить какие?нибудь небольшие острова, которые, как говорили, находятся на параллели 60° южной широты, 41°20? западной долготы. В случае если бы он не открыл этой земли, он решил, при благоприятной погоде, направиться к полюсу. Поэтому двенадцатого декабря мы отплыли в данном направлении. Восемнадцатого мы находились около места, указанного Глэссом, и крейсировали в продолжение трех дней в окрестностях, не находя никаких следов тех островов, о которых он говорит. Двадцать первого, так как погода была необычайно хорошей, мы снова поплыли к югу, решив проникнуть по этому пути возможно дальше. Прежде чем приступить к этой части моего повествования, нелишне будет для осведомления тех читателей, которые с малым вниманием следили за ходом открытий в этих областях, дать краткий отчет о нескольких, очень немногих, попытках достичь Южного полюса, которые до сих пор были сделаны. Попытка капитана Кука была первой, о которой мы имеем некоторый точный отчет. В 1772 году он направился к югу на корабле «Решимость» в сопровождении лейтенанта Фурно на корабле «Приключение». В декабре он был на 58?й параллели южной широты, 26°57? восточной долготы. Здесь он встретился с узкими полями сплошного льда, толщиною около восьми?десяти дюймов, которые мчались к северо?западу и юго?востоку. Этот лед был в больших глыбах и так тесно он был нагроможден, что суда с большим трудом пробивали себе путь. В это же время капитан Кук предположил по большому множеству птиц, которые были видны, и по другим признакам, что он находился очень близко от земли. Он продолжал двигаться к югу (погода была чрезвычайно холодной), пока не достиг 64?й параллели на 38°14? восточной долготы. Здесь была приятная погода с легкими ветрами, в продолжение пяти дней термометр показывал тридцать шесть[7 - По Фаренгейту. – Прим. ред.]. В январе 1773 года суда перешли Полуденный круг[8 - В подлиннике: Антарктический круг. – Прим. ред.], но им не удалось пройти много больше вперед; ибо, достигнув 67°15? широты, они нашли, что дальнейшее движение задержано великим нагромождением льда, который простирался вдоль южного горизонта так далеко, как только мог достать взгляд. Лед этот был очень разнообразного вида, и некоторые огромные полосы его простирались на мили, образуя плотную громаду, поднимающуюся на восемнадцать?двадцать футов над водой. Время года было позднее, и, не имея надежды оплыть кругом эти препятствия, капитан Кук с сожалением вернулся назад.

Герхард Меркатор.

Карта северного полярного региона, 1595 г.

В следующем ноябре они возобновили свои изыскания в Полуденных морях. На 59°40? южной широты он встретил сильное течение по направлению к югу. В декабре, когда суда находились на 67°31? широты, 142°54? западной долготы, холод был чрезвычайный с сильным ветром и туманом. Здесь также птицы были в большом количестве; альбатросы, пингвины и в особенности глупыши. На 70°23? широты встретились какие?то большие острова изо льда, а немного спустя были замечены облака на юге, снежной белизны, указывавшие на близость ледяных пространств. На 71°10? широты, 106°54? западной долготы мореплаватели были остановлены, как и раньше, огромным замерзшим пространством, которое заполняло всю линию южного горизонта. Северная сторона этого пространства была неровная и изломана, и так крепко льдины были сцеплены, что были совершенно непроходимы, простираясь на милю к югу. За этим замерзшая поверхность на некоторое расстояние была сравнительно гладкой, пока она не кончалась на самом заднем плане гигантскими рядами ледяных гор, которые громоздились одна над другой. Капитан Кук заключил, что это огромное поле достигало до Южного полюса или прилегало к какому?нибудь материку. Мистер Д. Н. Рэйнолдс, которому большими стараниями и настойчивостью удалось наконец снарядить национальную экспедицию, частью для исследования этих областей, говорит следующее о попытке корабля «Решимость»: «Мы не удивляемся тому, что капитану Куку не удалось пройти дальше 71°10?, но мы удивлены, что он достиг этого пункта через меридиан 106°54? западной долготы. Земля Палмера лежит южнее Шетланда на 64° широты и простирается на юго?запад дальше, чем проникал до сих пор кто?либо из мореплавателей. Кук находился перед этой землей, когда его движение вперед было остановлено льдом, который, мы опасаемся, всегда будет там в столь раннее время года, как шестое января, – и мы не будем удивлены, если часть описанных ледяных гор прилегает к главной массе земли Палмера или другим каким?либо частям суши, лежащим дальше к югу и западу».

В 1803 году капитан Крузенштерн и капитан Лисянский были посланы русским императором Александром для кругосветного плавания. Стараясь плыть к югу, они не прошли дальше 59°58? широты, 70°15? западной долготы. Здесь они встретили сильные течения к востоку. Китов было тут много, но льда они не видали. Относительно этого путешествия мистер Рэйнолдс замечает, что, если бы Крузенштерн прибыл туда, где он был, в более раннее время года, он должен был бы встретить лед – был март, когда он достиг упомянутой широты. Господствующие тогда ветры, дувшие с юга и запада, вспомогаемые течениями, занесли полосы льда в эту ледяную область, ограниченную на севере Георгией, на востоке Сандвичевыми островами и Южными Оркнейскими, а на западе Южными Шетландскими островами.

В 1822 году Джэмс Ведделл, капитан британского флота, с двумя малыми судами проник дальше к югу, чем кто?либо из прежних мореплавателей, и к тому же не встретив каких?либо необычайных трудностей. Он сообщает, что, хотя он часто был задерживаем льдами до того, как достиг 72?й параллели, теперь, достигнув ее, он не видел ни куска льда и, дойдя до 74°15? широты, он не встретил ледяных пространств, а только три ледяных острова. Немного странно, что хотя здесь была видна масса птиц и были другие обычные признаки земли, и что хотя на юге от Шетландских островов, с наблюдательного пункта на вершине мачты, были видны неизвестные берега, простиравшиеся к югу, Ведделл опровергает ту мысль, что в полярной южной области есть земля.

Одиннадцатого января 1823 года капитан американской шхуны «Оса» Бенджамин Моррэлл отплыл с земли Кергелена, имея в виду проникнуть к югу возможно дальше. Первого февраля он находился на 64°52? южной широты, 118°27? восточной долготы. Следующий отрывок от этого числа взят из его дневника: «Ветер вскоре посвежел, возросши до одиннадцатиузлового бриза, и мы воспользовались этим случаем, чтобы направиться к западу; однако мы были убеждены, что, чем дальше мы будем к югу за 64° широты, тем менее нам придется опасаться льдов, мы направились немного к югу, пока не перешли Полуденного круга и очутились на 69°15? восточной широты. На этой широте не было никаких ледяных пространств, а было видно лишь несколько ледяных островков».

Под числом четырнадцатого марта я нахожу также следующую запись: «Море было теперь совсем свободно от ледяных пространств, здесь было видно не более двенадцати ледяных островков. При этом температура воздуха и воды была по крайней мере на тринадцать градусов выше (теплее), чем она когда?либо была между 60?й и 62?й параллелью к югу. Мы находились теперь на 70°14? южной широты, и температура воздуха была сорок семь, а в воде сорок четыре. При этом положении я нашел изменение в 14°27? к востоку по азимуту. Я несколько раз переплывал за Полуденный круг на различных меридианах и неизменно находил, что температура воздуха и воды становилась все более и более теплой, чем дальше я двигался вперед за 65° южной широты, и что изменение уменьшалось в той же пропорции. Пока я находился севернее этой широты – скажем, между 60° и 65° к югу, – часто мы с большим трудом могли найти путь для судна между огромных и неисчислимых ледяных островов, из них некоторые имели от одной до двух миль в окружности и были более чем на пятьсот футов над поверхностью воды».

Почти не имея топлива и воды и без надлежащих инструментов, капитан Моррэлл, ввиду того также, что было позднее время года, принужден был теперь вернуться назад, не пытаясь двигаться дальше к западу, хотя совершенно открытое море лежало перед ним. Он выразил мнение, что если бы не эти побеждающие соображения, которые заставили его вернуться, он мог бы достичь если не самого полюса, то хотя 85?й параллели. Я несколько подробно остановился на этом предмете для того, чтобы читатели имели случай видеть, насколько эти представления были подтверждены моим собственным последующим опытом.

В 1831 году капитан Бриско на службе у господ Эндерби, собственников китобойных судов в Лондоне, выехал на бриге «Резвый» к Южным морям в сопровождении куттера «Тула». Двадцать восьмого февраля, находясь на 66°30? южной широты, 47°13? восточной долготы, он увидал землю и «ясно различил сквозь снег черные вершины ряда гор, которые простирались на восток?юго?восток». Он оставался по соседству с ними в продолжение всего следующего месяца, но не мог подойти ближе к берегу, чем на десять лиг, благодаря бурной погоде. Найдя невозможным продолжать дальше открытия в это время года, он вернулся к северу, чтобы перезимовать на Вандименовой земле.

В начале 1832 года он опять продолжал путь к югу, и четвертого февраля показалась земля на юго?востоке на 67°15? широты, 69°29? западной долготы. Вскоре оказалось, что это был остров около выдававшейся части земли, которую он открыл раньше. Двадцать первого того же месяца ему удалось пристать к этой последней, и он вступил во владение ею именем Вильгельма IV, назвав ее островом Аделаиды в честь английской королевы. Когда эти подробности были доложены Королевскому географическому обществу в Лондоне, им было вынесено заключение, «что это непрерывная линия земли, которая тянется от 47°30? восточной долготы до 69°29? западной долготы на параллели от 66° до 67° южной широты». Относительно этого заключения мистер Рэйнольдс замечает: «С правильностью этого мы ни в каком случае не можем согласиться; также открытие Бриско равно совсем не подтверждает такого заключения. Как раз в этих границах Ведцелл продолжал идти на юг по меридиану к востоку Георгии, Сандвичевой земли, Южных Оркнейских и Шетландских островов». Мой собственный опыт, как будет найдено, самым прямым образом доказывает ошибочность заключения, к которому пришло Географическое общество.

Это все главные попытки, которые были сделаны, чтобы проникнуть до возможно более высокой южной широты, и теперь можно будет видеть, что до путешествия «Джэн» оставалось около 300° долготы, через которые Полуденный круг не был пересечен вовсе. Конечно, огромная область открытий лежала перед нами, и с чувством напряженного интереса я услышал, как капитан Гай высказал свое решение смело двигаться вперед к югу.

Глава семнадцатая

В течение четырех дней после того, как мы оставили поиски островов Глэсса, мы держались в направлении к югу, не встречая совершенно никакого льда. В полдень двадцать шестого мы находились на 63°23? южной широты, 41°25? западной долготы. Теперь мы увидели несколько больших ледяных островов и цельную полосу льда, хотя не очень больших размеров. Ветры преимущественно дули с юго?востока или северо?востока, но очень слабо. Когда же дул западный ветер, что бывало редко, он неизменно сопровождался шквалом и дождем. Каждый день шел снег, то больше, то меньше. Термометр двадцать седьмого был на тридцати пяти.

Января 1?го 1828 года. Этот день мы были совсем стеснены льдами, и будущее наше представлялось совершенно безнадежным. Сильная буря держалась в продолжение всего предполуденья с северо?востока и несла льдины к рулю и подзору с таким бешенством, что все мы боялись последствий этого. К вечеру буря еще продолжала свирепствовать, огромное поле льда перед нами отделилось, и нам удалось с помощью парусов проложить себе путь сквозь льдины меньших размеров в открытую воду за ними. Когда мы приближались к этому пространству, мы постепенно подняли паруса и, под конец выбравшись совсем, легли в дрейф с одним зарифленным передним парусом.

Января 2?го. Погода была теперь довольно хорошей. В полдень мы находились на 69°10? южной широты, 42°20? западной долготы, пройдя Полуденный круг. На юге виднелось совсем мало льда, хотя большие ледяные поля лежали за нами. В этот день мы приспособили прибор для измерения глубины, употребив большой железный котел, который мог выдержать двадцать галлонов, и веревку в двести саженей. Мы увидели, что течение было к северу и скорость около четверти мили в час. Температура воздуха была теперь около тридцати трех. Здесь мы увидели изменение в 14°28? к востоку по азимуту.

Января 5?го. Мы все еще подвигались к югу без особенно больших препятствий. В это утро, однако, находясь на 73°15? восточной широты, 42°10? западной долготы, мы опять должны были остановиться перед огромным пространством плотного льда. Тем не менее к югу мы видели свободную воду и были уверены, что в конце концов нам удастся достигнуть ее. Правя к востоку вдоль края плавучего поля, мы подошли наконец к проходу около мили шириной, через каковой проплыли на закате солнца, несколько уклонившись от нашего пути. Море, в котором мы теперь находились, было густо покрыто ледяными островками, но на нем не было ледяных полей, и мы двигались смело вперед, как и раньше. Холод, казалось, не усилился, хотя снег шел очень часто, а иногда бывал очень сильный шквал с градом. Огромные стаи альбатросов в этот день пролетали над шхуной, направляясь с юго?востока на северо?запад.

Января 7?го. Море еще оставалось достаточно открытым, так что мы без труда могли продолжать наш путь. На западе мы увидели несколько ледяных гор невероятных размеров и после полудня прошли очень близко мимо одной, вершина которой имела не менее четырехсот саженей от поверхности океана. Ее окружность в основании была, наверное, в три четверти лиги, и несколько потоков воды неслось из расщелин по ее склонам. Два дня остров этот был перед нашими глазами, и потом мы лишь потеряли его в тумане.

Января 10?го. Мы имели несчастие этим ранним утром потерять одного человека, упавшего за борт. Это был американец по имени Питерс Реденбург, уроженец Нью?Йорка, он был одним из самых лучших матросов на борту шхуны. Когда он шел по корабельному носу, он поскользнулся и упал между двух ледяных глыб, чтобы больше уже никогда не встать. В полдень этого дня мы были на 78°31? широты, 40°15? западной долготы. Холод был теперь чрезвычайный, и постоянно налетал шквал с градом с севера и востока. В этом направлении также мы видели еще более огромные ледяные горы, и весь горизонт к востоку оказался загроможденным ледяными полями, которые вздымались рядами, громада над громадой. К вечеру проплыл мимо лес, несшийся по течению, и большое количество птиц пролетело над нами, среди них были буревестники, глупыши, альбатросы и большие птицы с ярко?синим оперением. Изменение здесь по азимуту было меньше, чем оно было раньше перед нашим пересечением Полуденного круга.

Января 12?го. Наш проход к югу был опять сомнителен, ибо ничего не было видно по направлению к Полюсу, кроме как будто неограниченной ледяной полосы, за которой вздымались настоящие горы зубчатого льда, одна горная пропасть мрачно возносилась над другой. До четырнадцатого мы держались к западу в надежде найти какой?нибудь проход.

Января 14?го. В утро мы достигли западной конечности поля, которое задерживало нас, и, обойдя его с наветренной стороны, вышли в открытое море без единого куска льда. Измеряя воду на двести саженей, мы нашли здесь течение, направляющееся к югу со скоростью полмили в час. Температура воздуха была сорок семь, а воды тридцать четыре. Мы поплыли теперь к югу, не встречая какого?либо препятствия до шестнадцатого, когда в полдень мы были на 81°21? широты, 42° западной долготы. Здесь мы опять измеряли воду и нашли течение, все еще направлявшееся к югу со скоростью трех четвертей мили в час. Изменение по азимуту уменьшилось, и температура воздуха была мягкая и приятная – термометр дошел до пятидесяти одного. За это время ни одного куска льда не было видно. Все на борту были теперь уверены, что мы достигнем полюса.

Января 17?го. Этот день был полон происшествий. Бесконечные стаи птиц пролетали над нами с юга, и некоторые из них были застрелены с палубы; одна из них, род пеликана, оказалась очень вкусной. Около полудня с вершины мачты, с левой стороны судна, было замечено небольшое ледяное поле, и на нем показалось какое?то огромное животное. Так как погода была хорошая и почти тихая, капитан Гай приказал спустить две лодки и посмотреть, что это такое. Дёрк Питерс и я сопровождали штурмана в большой лодке. Поравнявшись с плавучей льдиной, мы увидели, что ее занимало гигантское существо из породы полярных медведей, но этот медведь по размерам превосходил самого большого из этих животных. Так как мы хорошо были вооружены, мы не усомнились сразу напасть на него. Несколько выстрелов было сделано один за другим, большая их часть, по?видимому, поразила его в голову и туловище. Однако это не обескуражило чудовище, оно бросилось с льдины и поплыло с открытою пастью к лодке, в которой находились Питерс и я. Благодаря замешательству, последовавшему среди нас при этом неожиданном обороте дела, ни один из нас не был подготовлен немедленно произвести второй выстрел, и медведю самым положительным образом удалось насесть половиною своего огромного объема поперек нашего шкафута, и он схватил меня за крестец, прежде чем какие?либо действительные меры могли быть приняты, чтобы отбросить его. В этой крайности не что иное, как быстрота и ловкость Питерса, спасло нас от гибели. Вскочив огромному зверю на спину, он погрузил ему лезвие ножа в загривок, одним ударом достигнув спинного мозга. Животное рухнуло бездыханным в море, без борьбы покатившись поверх Питерса в своем падении. Питерс вскоре оправился, и, когда ему бросили веревку, он закрепил тело животного, прежде чем вернулся в лодку. Мы возвратились после этого с торжеством к шхуне, волоча за собой наш трофей. После того как этот медведь был смерен, оказалось, что наибольшая его длина целых пятнадцать футов. Мех его был совершенно белый и очень жесткий, в крутых завитках. Глаза кроваво?красные и больших размеров, чем глаза полярного медведя, морда его также была более закруглена и скорее походила на морду бульдога. Мясо было нежное, но чрезвычайно прогорклое и с привкусом рыбы, хотя моряки пожрали его с жадностью и объявили, что эта еда превосходная.

Едва мы водрузили нашу добычу на борт, как дозорный, бывший на верхушке мачты, радостно провозгласил: «Земля с правой стороны носа!» Все были теперь настороже, и поднявшимся очень кстати ветром с северо?востока мы были скоро принесены прямо к берегу. Это оказался скалистый островок, около лиги в окружности, совершенно лишенный растительности, за исключением индейской смоковницы. Приближаясь к нему с севера, видишь странный скалистый выступ, выдающийся в море и напоминающий уплотненный тюк хлопка. К западу этот выступ окаймлен небольшим заливом, в глубине которого мы нашли хорошую пристань для наших лодок.

У нас немного взяло времени, чтобы исследовать каждую часть острова, но, за одним исключением, мы не нашли ничего, что бы стоило нашего внимания. На южной стороне около берега мы подобрали наполовину скрытый в груде камней кусок дерева, который, казалось, был носом ладьи. На нем были, очевидно, попытки резной работы, и капитан Гай вообразил, что может различить фигуру черепахи, но сходство это не слишком поразило меня. Кроме этого корабельного носа, если то был таковой, мы не нашли никакого признака, что какое?нибудь живое существо было когда?либо здесь раньше. Вокруг всего берега мы заприметили там и сям небольшие полосы льда, но их было очень немного. Точное положение этого островка (которому капитан Гай дал имя острова Беннета в честь своего компаньона, с которым они вместе владели шхуной) – 82°50? южной широты, 42°20? западной долготы.

Теперь мы подвинулись к югу более чем на восемь градусов далее, чем кто?либо из прежних мореплавателей, и море все еще лежало открытым перед нами. Мы нашли также, что изменение уменьшалось, по мере того как мы двигались, единообразно и, что было еще более удивительно, температура воздуха и особенно воды делалась теплее. Погоду можно было также назвать приятной, и дул постоянно очень легкий ветер, всегда с некоторой северной точки по компасу. Небо обыкновенно было ясно, время от времени с легким подобием тонкого тумана на южной стороне горизонта – это, однако, неизменно длилось недолго. Только две трудности возникли у нас в виду: у нас оставалось мало топлива, и признаки цинги обнаружились кое у кого среди экипажа. Эти соображения начали внушать капитану Гаю мысль о необходимости вернуться, и он часто говорил об этом. Что касается меня, будучи убежден в том, что мы скоро встретим землю на том пути, который мы продолжали, и имея полное основание предполагать, судя по настоящим видимостям, что мы не натолкнемся на бесплодную почву, с каковой мы встретились в более высоких северных широтах, я горячо настаивал на необходимости идти вперед хотя бы еще в продолжение нескольких дней в том направлении, которого мы держались теперь. Такой соблазнительный случай разрешить великую проблему касательно Полуденного материка[9 - В подлиннике: Антарктический континент. – Прим. ред.] до сих пор еще не представлялся человеку, и, признаюсь, я почувствовал взрыв негодования при робких и несвоевременных возражениях нашего начальника. Я думаю положительно, что, будучи неспособен сдержать себя и высказав ему мои мысли на этот счет, я тем самым именно и побудил его продолжать путь вперед. Поэтому, хотя я не могу не сокрушаться о тех злополучных и кровавых событиях, которые тотчас же возникли из моего совета, я могу позволить себе чувствовать некоторую степень удовольствия, что я был хотя бы отдаленным орудием, с помощью которого глазам науки открылась одна из самых волнующих тайн, какие когда?либо приковывали ее внимание.

Глава восемнадцатая

Января 18?го. В это утро[10 - Слова утро и вечер, которые я употребляю для избежания, насколько это возможно, путаницы в моем повествовании, не должны быть, конечно, принимаемы в их обыкновенном смысле. Уже долгое время у нас совсем не было ночи, ибо дневной свет был беспрерывный. Все числа установлены сообразно с мореходным временем, и указания на местоположение должны быть понимаемы как даваемые компасом. Я хочу также заметить тут, что в первой части того, что здесь написано, я не могу притязать на строгую точность относительно чисел или широты и долготы, ибо я не вел правильного дневника до тех пор, как уже прошло то время, о котором говорится в первой части. Во многих случаях я надеялся лишь на мою память. – Прим. авт.] мы продолжали наш путь к югу при той же приятной погоде, как и раньше. Море было совершенно гладкое, ветер достаточно теплый, с северо?востока, температура воды пятьдесят три. Мы опять привели в порядок наш водоизмерительный прибор и с помощью веревки в сто пятьдесят саженей нашли, что течение устремляется по направлению к полюсу со скоростью мили в час. Это постоянное устремление к югу как ветра, так и течения вызвало некоторые обсуждения и даже беспокойство на разных частях шхуны, и я четко увидел, что на капитана Гая это произвело немалое впечатление. Он, однако, был чрезмерно чувствителен к насмешке, и мне наконец удалось высмеять его опасения. Изменение было теперь очень обыкновенным. В продолжение дня мы видели несколько больших китов настоящей породы и неисчислимые стаи альбатросов пролетели над судном. Мы выудили также куст, полный красных ягод, вроде боярышника, и тело сухопутного животного странного вида. В нем было три фута в длину и только шесть вершков в вышину, ноги были очень короткие, лапы снабжены длинными когтями ярко?алого цвета и походили веществом своим на коралл. Тело было покрыто прямой шелковистой шерстью, совершенно белой. Хвост был острый, как у крысы, и около полутора футов длины. Голова походила на голову кошки, кроме ушей – они были отвислые, как уши собаки. Зубы были такие же ярко?алые, как и когти.

Января 19?го. Сегодня, находясь на 83°20? широты, 43°5? западной долготы (море было необычайно темного цвета), мы опять увидели землю с вершины мачты и после внимательного рассмотрения нашли, что это был один остров из целой группы очень больших островов. Берег отвесный, и внутренность острова казалась очень лесистой – обстоятельство, которое наполнило нас большой радостью. Приблизительно четыре часа спустя, после того как мы впервые открыли землю, мы бросили якорь на десяти саженях, в песчаное дно, на расстоянии лиги от берега, ибо высокий бурун с сильной рябью здесь и там делал более тесное приближение сомнительным опытом. Две самые большие лодки были теперь спущены, и отряд хорошо вооруженных людей (среди которых находились Питерс и я) стал искать прохода в рифе, что, казалось, окружал остров. После розысков мы открыли проход, в который вошли, и увидели тогда, как четыре большие лодки отчалили от берега, полные людей, по?видимому хорошо вооруженных. Мы подождали, чтобы они приблизились к нам, и так как они правили с большой быстротой, то скоро были на расстоянии человеческого голоса. Капитан Гай поднял теперь белый платок на конце весла, тогда чужеземцы внезапно остановились и начали громко бормотать все зараз, иногда вскрикивая, и среди всего этого мы могли различить слова: «Анаму?му!» и «Лама?лама!» Они кричали так по крайней мере с полчаса, и мы имели удобный случай рассмотреть их внешний вид.

В четырех ладьях, которые могли быть пятидесяти футов длины и пяти ширины, было всего?навсего сто десять дикарей. Они были приблизительно такого же роста, как бывают обыкновенно европейцы, но сильного и мускулистого телосложения. Цвет лица у них был черный как смоль, а волосы густые, длинные и шерстистые. Одеты они были в шкуры какого?то неизвестного черного животного с косматой и шелковистой шерстью, выделаны были шкуры довольно искусно, так что были впору покрываемому телу, шерсть была выворочена, однако, вкруг шеи, кистей рук и щиколок. Оружие их состояло из дубин черного и, по?видимому, очень тяжелого дерева. Между дубинами мы заметили, однако, несколько копий с кремневыми наконечниками и несколько пращей. Дно лодки было полно черных камней величиною с большое яйцо.

Когда они окончили свою многословную речь (потому что было ясно, что это бормотанье они разумели как таковую), один из них, который казался вождем, встал на корме своей ладьи и стал делать нам знаки, чтобы мы поравнялись с его лодками. Мы делали вид, что не понимаем этого намека, думая, что будет благоразумнее сохранять расстояние между нами, ибо численность их вчетверо превосходила нашу. Поняв, в чем дело, вождь повелел другим трем ладьям держаться позади, меж тем как он со своею направился к нам. Как только он поравнялся с нами, он перешагнул на борт самой большой из наших лодок и сел рядом с капитаном Гаем, указывая в то же самое время на шхуну и повторяя слова: «Анаму?му!» и «Лама?лама!» Тогда мы повернули и направились к кораблю, а четыре ладьи следовали за нами на небольшом расстоянии.

Приблизившись к борту корабля, вождь выказал знаки величайшего удивления и радости, хлопая в ладоши, ударяя себя по бедрам и в грудь и шумно хохоча. Следовавшие за ним присоединились к его веселью, и в продолжение нескольких минут шум был такой сильный, что можно было совершенно оглохнуть. После того как спокойствие наконец восстановилось, капитан Гай приказал поднять лодки вверх, из необходимой предосторожности, и дал понять вождю (имя которого, как мы вскоре узнали, было Ту?уит), что мы не можем пустить более двадцати человек из его людей на палубу корабля одновременно. Такой порядок он нашел, по?видимому, вполне подходящим и отдал несколько приказаний ладьям; одна из них приблизилась, другие же оставались на расстоянии пятидесяти ярдов. Двадцать дикарей взошли теперь на борт и начали бродить по всему деку и лазить по снастям и среди них, точно они были у себя дома, причем они рассматривали каждую вещь с большим любопытством.

Было совершенно очевидно, что никогда раньше они не видали никого из белой расы, цвет лица которых, казалось, поистине отталкивал их. Они думали, что «Джэн» живое существо, и, казалось, боялись ударить ее концом своих копий, которые они из предосторожности повернули кверху. При одном случае люди нашего экипажа были очень позабавлены поведением Ту?уита. Повар рубил дрова около кухни и нечаянно вонзил топор в палубу, сделав надрез порядочной глубины. Вождь немедленно подбежал и, оттолкнув повара довольно грубо, стал, наполовину плача, наполовину воя, живейшим образом выражать сочувствие тому, что он считал страданьем шхуны, похлопывая и гладя своей рукой шрам и обмывая его из ведра с морской водой, которое стояло около. Это была степень такого неведения, к которому мы не были подготовлены, что касается меня, я не мог не думать, что это была некоторого рода аффектация.

Когда посетители удовлетворили, как могли, свое любопытство относительно всего верха, их пустили вниз, и тут их изумление перешло все границы. Удивлялись они, по?видимому, слишком глубоко, для того чтобы их чувство могло быть выражено в словах, ибо они бродили вокруг в молчании, прерывавшемся только тихими восклицаниями. Оружие дало им много пищи для обсуждения, и им было позволено взять его в руки и рассмотреть не спеша. Я не думаю, чтобы они имели малейшее подозрение о его настоящем употреблении, – они принимали его скорее за идолов, видя ту осторожность, с которой мы обращались с ним, и то внимание, с которым мы следили за их движениями, когда они брали его в руки. При виде больших пушек удивление их удвоилось. Они приблизились к ним со всяческими знаками глубочайшего почтения и благоговейного страха, но не стали пристально рассматривать их. В каюте было два больших зеркала, и это было высшей точкой их изумления. Ту?уит был первый, кто приблизился к ним, и он прошел уже на середину каюты лицом к одному из зеркал и спиной к другому, прежде нежели хорошенько заметил их. Когда он поднял глаза и увидел отражение самого себя в зеркале, я думал, что дикарь сойдет с ума, но, когда он круто повернулся, чтобы отступить назад, и увидел себя еще раз с противоположной стороны, я испугался, что он умрет на месте. Никакие убеждения не могли принудить его посмотреть еще раз, но, бросившись на пол и закрыв лицо руками, он оставался так, пока мы не решились вытащить его на палубу.

Все дикари были допущены на борт, таким образом, по двадцати зараз, Ту?уиту же было позволено оставаться все это время. Мы не видели среди них наклонности к воровству, и после их ухода не хватились ни одной вещи. В продолжение всего их пребывания они выказывали самое дружеское отношение. Было, однако, нечто в их поведении, что мы нашли невозможным понять; например, мы не могли заставить их приблизиться к некоторым вполне безобидным предметам, таким как паруса на шхуне, яйцо, открытая книга или мешок с мукой. Мы пытались осведомиться, нет ли у них каких?нибудь предметов, которые могли бы послужить для меновой торговли, но нам было очень трудно заставить их понять нас. Тем не менее мы узнали нечто очень нас удивившее, а именно, что острова изобиловали черепахами галапаго, одну из которых мы видели в ладье Ту?уита. Мы увидели также несколько брюхоногих слизняков в руках одного из дикарей, который жадно пожирал их в природном их виде. Все эти странности и уклонения, ибо это были таковые, ежели судить по отношению к широте, на которой мы находились, понудили капитана Гая пожелать дальнейшего исследования местности в надежде сделать выгодное дело из этого открытия. Что касается меня, жадно стремясь узнать что?нибудь более подробное об этих островах, я еще более серьезно желал без отсрочки продолжать наше путешествие к югу. Погода была теперь хорошая, но ничто не указывало, долго ли она простоит, и, находясь уже на 84?й параллели, с открытым морем перед нами, с течением, которое стремительно направлялось к югу, и с попутным ветром, я не мог слушать терпеливо о том, чтобы оставаться дольше, чем это было строго необходимо для здоровья экипажа и для взятия запасов топлива и свежей провизии. Я представил капитану, что мы отлично могли бы зайти на эту группу островов на возвратном пути и зимовать здесь, на случай если бы льды загромоздили нам путь. Он наконец согласился с моими доводами (потому что какими?то, неведомыми мне самому, путями я приобрел над ним большое влияние), и наконец было решено, что, даже если мы найдем брюхоногих, мы останемся здесь лишь неделю, для того чтобы оправиться, и будем плыть все к югу, насколько только сможем. Сообразно с этим мы сделали все необходимые приготовления, и по указаниям Ту?уита благополучно провели «Джэн» через риф, стали на якорь приблизительно на милю от берега, в превосходной бухте, совершенно окруженной сушей на юго?восточном берегу главного острова, и имея десять саженей воды с черным песчаным дном. При входе в эту бухту было (как нам сказали) три источника воды, пригодной для питья, и поблизости мы видели изобилие леса. Четыре ладьи следовали за нами, держась, однако, на почтительном расстоянии. Сам Ту?уит остался на борту и, когда мы бросили якорь, пригласил нас сопровождать его на берег и посетить его селение внутри острова. Капитан Гай согласился, и десять дикарей были оставлены на борту заложниками, часть из нас, в общем двенадцать, приготовилась сопровождать вождя. Из предосторожности мы хорошо вооружились, но наружно не показывая какого?либо недоверия. Шхуна выкатила все свои пушки, подняла абордажные сетки, были приняты и всякие другие надлежащие предосторожности, чтобы не быть захваченными врасплох. Главный штурман отдал распоряжение не пускать никого на борт во время нашего отсутствия, и в случае если бы мы не вернулись через двенадцать часов, послать катер с фальконетом вокруг острова на розыски нас.

С каждым шагом, который мы делали в глубь страны, мы должны были убеждаться, что мы находились в стране, по существу отличавшейся от всех тех, которые до сих пор были посещаемы цивилизованными людьми. Мы не видели ничего, с чем раньше нам приходилось иметь дело. Деревья не походили на произрастание ни жаркого, ни умеренного, ни северного холодного пояса и совершенно были не похожи на деревья более южных широт, которые мы уже прошли. Даже скалы были новыми, в их громаде, в цвете, в наслоениях; и сами источники, как бы это ни могло показаться невероятным, так мало имели общего с источниками других климатов, что мы сомневались отведать воды из них и даже с трудом могли убедить себя, что свойства их совершенно обыкновенные. У маленького ручья, пересекавшего нам путь (первый, который мы встретили), Ту?уит со своей свитой приостановился, чтобы напиться. По причине странного вида воды мы отказались попробовать ее, предполагая, что она испорчена; и только некоторое время спустя мы поняли, что такой вид был у всех потоков на всей группе островов. Я затрудняюсь дать ясное представление о характере этой жидкости и не могу сделать этого немногословно. Хотя она текла быстро по всем склонам, как текла бы обыкновенная вода, но, за исключением того, когда она падала водопадом, у нее не было обычного лика прозрачности. Тем не менее она в сущности была совершенно прозрачной, как всякая известковая вода, различие было лишь по виду. При первом взгляде и особенно в том случае, где наклон был мало заметен, она имела сходство, поскольку дело идет о самом составе, с густым настоем гуммиарабика, смешанного с обыкновенной водой. Но это было лишь наименее замечательное из ее необычайных качеств. Она была не бесцветна и не какого?либо определенного цвета – представляя глазу в своем течении всевозможные оттенки пурпура, как видоизменения переливчатого шелка. Эти изменения оттенков происходили таким странным образом, что возбудили такое же глубокое удивление в умах всего нашего отряда, какое произвело зеркало на Ту?уита. Налив этой воды полную чашку и дав ей вполне отстояться, мы заметили, что весь объем жидкости состоял из некоторого числа отдельных жил, каждая отличного оттенка; что они не смешивались; и что связь в них была полной только между их собственными частицами и неполной по отношению к другим соседним жилам. Когда мы вставляли лезвие ножа поперек жилы, вода смыкалась над ним тотчас, как это бывает и у нас с водой, а также, когда мы вынимали его, все следы, где прошел нож, мгновенно уничтожались. Если, однако, лезвием ножа проводили аккуратно между двух жил, происходило полное разделение, каковое сила связи не могла тотчас же исправить. Необычайное явление этой воды составляет первое определенное звено той огромной цепи явных чудес, которыми мне суждено было наконец быть окруженным.

Глава девятнадцатая

Нам понадобилось почти три часа, чтобы достичь селения, ибо оно находилось более чем в девяти милях, в глубине острова, и путь проходил по неровной почве. По мере того как мы подвигались вперед, отряд Ту?уита (всего сто десять дикарей, бывших в ладьях) с минуты на минуту усиливался небольшими группами от двух до шести?семи, которые присоединялись к нам как бы случайно, на различных поворотах дороги. В этом представлялось так много системы, что я не мог не почувствовать недоверия и сказал капитану Гаю о своих опасениях. Отступать, однако, было теперь слишком поздно, и мы решили, что наибольшая наша безопасность заключается в том, чтобы выказывать полное доверие к чистосердечию Ту?уита. Согласно с этим, мы шли вперед, тщательно следя за поведением дикарей и не позволяя им разъединять нас и проталкиваться между нами. Таким образом, пройдя через обрывистый овраг, мы наконец достигли того, что было, как нам сказали, единственным собранием жилищ на острове. Когда мы приблизились к селению, вождь издал крик и несколько раз повторял слово «Клёк?Клёк»; мы предположили, что так называется селение или что это, быть может, общее название селений.

Жилища были невообразимо жалостными и, не будучи похожи на жилища даже низших диких племен, какие только ведомы, были построены не по единообразному замыслу. Некоторые из них (и это, как мы узнали, были жилища, принадлежавшие знатным туземцам, «уампу», или «ямпу») состояли из ствола дерева, срубленного приблизительно на высоте четырех футов от корня, сверху на него была наброшена большая черная шкура, свисавшая до земли широкими складками. Под нею ютились дикари. Другие были из необделанных сучьев, с иссохшими листьями на них, все это под углом в сорок пять градусов упиралось в нагромождение из глины, скученной без правильной формы до высоты пяти?шести футов. Еще другие были просто дыры, вырытые перпендикулярно к земле и прикрытые такими же ветками; когда жилец хотел войти, он содвигал их и натягивал опять, когда входил. Несколько жилищ было выстроено среди вилообразно раздвоенных обрубков деревьев, верхние обрубки были частью прорублены, так что наклонялись над нижними, образуя таким образом более плотную защиту от непогоды. Наибольшее число, однако, состояло из небольших неглубоких пещер, по видимости выскребленных на склоне обрывистой закраины утеса из темноцветного камня, похожего на сукновальную глину, которая окружала селение с трех сторон. При входе в каждую из этих первобытных пещер находился камень, который тщательно помещался жильцом перед входом, когда он выходил из жилища, для какой цели, я не мог узнать, ибо камень нигде не был достаточных размеров, чтобы закрыть более чем на треть отверстие.

Это селение, если бы оно было достойно такого названия, находилось в долине известной глубины, и к нему можно было приблизиться лишь с юга; обрывистая закраина, о которой я уже говорил, отрезала всякий доступ в других направлениях. Через середину долины пробегал шумящий поток воды того же магического вида, как уже было описано. Там и сям вокруг жилищ мы увидели несколько странных животных, все они, казалось, были совершенно домашними. Самые большие из этих существ походили на нашу обыкновенную свинью строением тела и мордой; хвост, однако, был пушистый, а ноги тонкие, как у антилопы. Движения этого животного были чрезвычайно неуклюжи и нерешительны, и мы ни разу не видели, чтобы оно пыталось бежать. Мы заметили также несколько животных, весьма похожих по виду, но с туловищем более длинным, и покрыты они были черной шерстью. Было там также великое разнообразие ручных птиц, бегавших туда и сюда, и они, по?видимому, составляли главную пищу туземцев. К нашему удивлению, среди этих птиц мы увидали черных альбатросов, совершенно одомашненных, время от времени они шли к морю за пищей, но всегда возвращались в селение, как домой, и пользовались для этого южным берегом, находившимся по соседству с местом высиживания яиц. Там к ним обыкновенно присоединялись их друзья, пингвины, но эти последние никогда не следовали за ними до жилищ дикарей. Среди других разрядов ручных птиц были утки, весьма мало отличавшиеся от той разновидности утки нашей собственной страны, что называется черноголовая чернеть, и небольшая птица, не непохожая по виду на сарыча, но не хищная. Рыба, по?видимому, была там в большом изобилии. Мы видели во время нашего посещения острова множество сушеной семги, горной трески, голубых дельфинов, макрели, чернорыбицы, ската, морских угрей, слоновой рыбы, голавля, камбалы, попугайной рыбы, рыбы, называющейся «кожаная куртка», барвены, дорша, палтуса, остроноса и бесчисленного разнообразия других разрядов. Мы заметили также, что большая часть из них была похожа на рыбу, которая водится около группы островов Лорда Окленда, на такой низкой широте, как 51° южной широты. Черепаха галапаго также находилась там в большом изобилии. Мы видели лишь немного диких животных и ни одного больших размеров или из разрядов, с которыми мы были ознакомлены. Одна или две змеи, вида чудовищного, пересекли нам путь, но туземцы обратили на них мало внимания, и мы заключили, что они были не ядовитые.

Когда мы подходили к селению с Ту?уитом и его отрядом, обширная толпа народа ринулась нам навстречу с громкими возгласами, среди которых мы могли только различить вечное «Анаму?му!» и «Лама?лама!». Мы были очень удивлены, заметив, что, за одним или двумя исключениями, эти вновь пришедшие были совершенно голыми, меха были только на людях из лодок. Все оружие в стране находилось также, по?видимому, в обладании этих последних, ибо никакого оружия не было видно среди поселян. Много было женщин и детей, первые не вполне были лишены того, что можно было бы назвать внешней красотой. Они были прямые, высокие и хорошо сложенные и отличались таким изяществом и свободой движений, каких нельзя найти в цивилизованном обществе. Губы у них, однако, так же как и у мужчин, были толстые и грубые, так что, даже когда они смеялись, зубы их никогда не были обнажены. Волосы у них были более тонки, нежели волосы у мужчин. Среди этих обнаженных поселян могло быть десять?двенадцать человек, которые, как и отряд Ту?уита, были одеты в черные шкуры и вооружены копьями и тяжелыми палицами. Они, по?видимому, пользовались большим влиянием среди остальных, и те, обращаясь к ним, всегда произносили титул «уампу». Это были тоже обитатели дворцов из черных шкур. Дворец Ту?уита находился в средоточии селения, и он был гораздо больших размеров и несколько лучше построен, нежели другие помещения того же разряда. Дерево, которое образовывало его опору, было обрублено на расстоянии приблизительно двенадцати футов от корня, и как раз под обрубленным местом было оставлено несколько ветвей; они служили для того, чтобы растянуть на них покрышку и таким образом помешать ей развеваться вокруг ствола. Покрышка, кроме того, состоявшая из четырех очень больших шкур, скрепленных вместе деревянными спицами, была закреплена внизу деревянными гвоздями, вогнанными через шкуры в землю. Пол был усеян множеством сухих листьев, составлявших некоторого рода ковер.

К этой хижине мы были приведены с великой торжественностью, и сзади нас столпилось такое количество туземцев, какое только было возможно. Сам Ту?уит уселся на листья и знаками показал нам, что мы должны последовать его примеру. Это мы и сделали и находились теперь в положении совсем особливо неудобном, если не вовсе опасном. Мы были на земле, нас было двенадцать числом, мы были с дикими, которых было сорок, они сидели на корточках так тесно и близко вокруг нас, что, если бы возник какой?нибудь беспорядок, нам было бы невозможно воспользоваться нашим оружием или хотя бы встать на ноги. Давка была не только внутри шатра, но и с внешней стороны, где, вероятно, был налицо каждый житель всего острова, и лишь непрерывные увещания и горланящие возгласы Ту?уита предохраняли нас от опасности быть затоптанными насмерть. Главная наша безопасность заключалась, однако же, в том, что сам Ту?уит находился между нами, и мы решили плотно к нему прильнуть как к наилучшей возможности выпутаться из дилеммы, сделав его нашей жертвой немедленно при первом выявлении враждебного намерения.

После некоторой суеты восстановилось до известной степени спокойствие, и вождь обратился к нам с речью, очень длинной и очень похожей на речь, произнесенную с ладьи, за одним лишь исключением, что теперь несколько более сильно подчеркивалось «Анаму?му!», чем «Лама?лама!». Мы слушали в глубоком молчании до конца его разглагольствования, после чего капитан Гай ответил вождю, удостоверяя его в вечной своей дружбе и благоволении и, в виде заключения к своим словам, преподнеся ему некий дар из нескольких ниток голубых бус и ножа. При виде первых самодержец, к большому нашему удивлению, вздернул кверху свой нос с неким выражением презрения; нож, однако, доставил ему самое безграничное удовлетворение, и он немедленно повелел дать обед. Обед этот был передан в шатер из рук в руки над головами присутствующих, и состоял он из трепещущих внутренностей какого?то неведомого животного, вероятно одной из этих тонконогих свиней, которых мы заметили при нашем приближении к селению. Видя, что мы в полном недоумении, как тут быть, он, дабы явить нам некий пример, начал пожирать ярд за ярдом эту заманчивую пищу, пока, наконец, мы положительно не лишились возможности больше выдержать и явили столь явные симптомы желудочного бунта, что его величество исполнилось такой степенью изумления, которая уступала лишь изумлению, вызванному зеркалами. Мы отказались, однако, соучаствовать в поглощении тонких яств, находящихся перед нами, и попытались дать ему понять, что у нас вовсе нет никакого аппетита, ибо мы только что окончили преотличный завтрак.

Когда самодержец довершил свою трапезу, мы начали некоторого рода подробный перекрестный опрос, хитроумнейшим способом, какой только могли измыслить, с целью открыть, каковы главные произведения страны и не могли ли бы мы извлечь из них выгоду. Наконец он, по?видимому, составил себе известное представление о том, что мы разумеем, и предложил сопроводить нас к некоторой части побережья, где, как он нас уверял, в большом изобилии можно было найти брюхоногих слизняков (при этом он показал нам образец этого животного). Мы были рады такой заблаговременной возможности ускользнуть от давки толпы и знаками показали, что жаждем идти туда. Мы вышли теперь из шатра и, сопровождаемые всеми жителями селения, последовали за вождем к юго?восточному краю острова, недалеко от бухты, где наше судно стояло на якоре. Мы ждали там приблизительно около часу, пока, наконец, несколько дикарей, обогнув берег, не доставили четыре ладьи до места нашей остановки. Весь наш отряд уселся в одну из лодок, и мы поплыли вдоль закраины уже упомянутого рифа и вдоль другого, еще дальше вовне, где мы увидели гораздо большее количество брюхоногих, нежели старейший моряк среди нас когда?либо видел около островов, находящихся в более низких широтах и наиболее прославленных из?за этого предмета торговли. Мы стояли около этих рифов достаточно долго, чтобы удостовериться, что мы легко могли бы, если нужно, нагрузить этим животным дюжину судов, потом мы направились к шхуне и расстались с Ту?уитом, получив от него обещание, что он доставит нам в течение двадцати четырех часов столько черноголовых уток и черепах галапаго, сколько смогут вместить его ладьи. За все время этого приключения мы не видали ничего в поведении туземцев, что могло бы возбудить в нас подозрения, за одним исключением – той систематичности, с которой их отряд усиливался во время нашего перехода от шхуны к селению.

Глава двадцатая