Как я стал привидением Мария Евгеньевна Некрасова Жуткая сказка на ночь Что делать, если твой младший брат… исчезает на глазах? Худеет, бледнеет и начинает проходить сквозь предметы? Непонятно почему, но он превращается в призрака. Ты и сам чувствуешь себя как-то странно… И, кажется, станешь следующим, если немедленно не разберешься в этой истории! Мария Некрасова Как я стал привидением Глава I Детские страхи За окном весело грохотали грузовики, перекрикивались на незнакомом языке рабочие, перекрещивались, шумя и подмигивая, стрелы башенных кранов. Они калякали в воздухе причудливые знаки, и я в сотый раз подумал: это неспроста. Наверняка краны так пишут послания инопланетянам или, на худой конец, спутникам в космосе: «На стройке все спокойно, не волнуйтесь за нас». Или наоборот: «Кончается кирпич. Срочно сбросьте пару тонн». Космический спутник открывает люк и выворачивает на Землю тонны кирпичей, на кого бог пошлет. Не в Россию, так в Африку, не в Москву, так в Урюпинск, – какая разница! Кирпич всем нужен. Я перевернулся на другой бок. Что за ерунда лезет в голову в четыре утра! На улице было темно, а мою комнату освещал бесстыжий прожектор со стройки. Стройка достала всех. Она, видите ли, какая-то супермегасрочная, поэтому работа не останавливается ни на минуту. Ей все равно: день или ночь, контрольная у тебя завтра или ты прогулять надумал… Все-рав-но. Если ты живешь рядом со стройкой – сам виноват. Сиди и слушай круглые сутки, как громыхают грузовики, шумят краны, перекрикиваются не по-русски строители. Строителям можно корчить рожи – так они близко. В окно не высунешься без того, чтобы не поймать чей-нибудь любопытный взгляд, хотя живем мы на третьем этаже. А еще сейчас весна, жарко, у нас все окна нараспашку. Того и гляди: залезет в комнату какой-нибудь любопытный строитель, рассядется в моем кресле и начнет болтать на тарабарском своем языке… Чепуха, конечно, а все же неуютно с этими строителями. Они какие-то чумовые: все время кричат, поют… А уж как они галдят, садясь в автобус, когда приезжает другая смена! Таких воплей я не слышал даже в зоопарке. А чтобы так автобус шатался, я вообще никогда не видел, даже в кино. Мне еще повезло: я не понимаю, что они там кричат. Вот продавщица из нашего магазина – все понимает. Ей деваться некуда: три смены строителей три раза в сутки заходят к ней, чтобы купить себе на обед пива и колбасы. В очереди стоять они не умеют, внятно объяснить, что им надо, – тоже. Но продавщица все понимает и терпеливо обслуживает. Она ласково называет строителей «чебурашками». – Здравствуй, чебурашка. – Бла-бла-бла. – Два светлых и салями? – Бла! – На. Вали быстрее, не создавай очередь. Строитель торопливо уходит, шелестя пакетом, чтобы, отобедав, петь с друзьями у меня под окнами. Так и живем. За окном громыхнул особо громкий грузовик и крикнул что-то особо горластый чебурашка. Четыре утра, завтра контрольная. Я не ботан, но мне будет обидно получить сниженную оценку из-за чебурашек. Так что спать, спать… По боку грузовики. Стройка идет не первый месяц, пора бы уж привыкнуть. – Дэн… Это Саня, мой младший брат. Он еще не вышел из того возраста, когда боятся темноты и ночных шумов. Вот и вскакивает по ночам, перебегая спать то к родителям, то ко мне. Все, уснуть сегодня, кажется, не удастся. – Заходи, не стой. Сейчас я тебе на кресле постелю. – Денис, не надо. – Не надо? Саня хлюпнул носом и в сотый раз за последнюю неделю сообщил: – У меня в комнате кто-то есть. Это уже начало приедаться. Раньше Саня просто боялся – и все. Молча приходил среди ночи, тихонько разбирал себе кресло-кровать и ложился. Я вставал утром, натыкался на спящего Саню и не помнил, как он пришел, потому что брат у меня вообще-то деликатный, почем зря будить никого не станет. А на прошлой неделе у него появился вполне конкретный глюк, и его «у меня в комнате кто-то есть» я и родители слышим по двести раз за ночь. Проверяем, конечно, надо же ребенка успокоить. Только Саня не успокаивается, талдычит свое. «Кто-то есть» – и все тут. Вариант потихоньку перебраться спать ко мне или родителям его уже не устраивает. Он боится, что тот, кто сидит у него в комнате, переберется следом. Логично, конечно, только от этого не легче. – Брат, тебе сколько лет? – Семь. – Большой уже, первый класс скоро закончишь. – Я не вру, Дэн, правда. Он залезает с улицы в окно, садится в кресло и рассказывает страшные истории. – По-русски? – Да. – Тогда врешь. В окно с улицы к тебе мог залезть только кто-нибудь из сумасшедших рабочих со стройки. А они по-русски не говорят. – Ну правда! – Закрой окно. – Так закрыл! Это было уже слишком. Я стараюсь терпимо относиться к Сашкиным страхам. Потому что, когда не стараюсь, отец напоминает мне те светлые времена, когда я сам был мелкий и перед сном тыкал шваброй под кровать, чтобы выгнать всех чудищ (а, сознаюсь, крайне неприятно, когда тебе напоминают такие вещи). Но всю неделю еженощно вставать и разгонять Сашкиных чудищ, мягко говоря, утомительно. – Уломал, брат. Найди в шкафу мой спальник и пенку, заночую сегодня у тебя. Радостный Сашка полез в шкаф. Я глянул на часы: «заночую» – сильно сказано. Скоро пять утра, через два часа вставать в школу. Какой длинный нынче май! Скорее бы уж экзамены да каникулы! Глава II Яркий цвет Утром Сашка сказал мне «спасибо», и я ему буркнул: – Расти уже быстрее. Ко мне чудище не пришло. Кто бы сомневался! Зато на жестком полу я так намял себе спину, что все утро ходил, как модель по подиуму: прямо и задрав подбородок, чтобы проглоченная линейка не проткнула нёбо. Мать за завтраком долго смотрела на меня, потом потянулась через стол и взъерошила мне волосы: – Светлеешь, в меня. – Да? – Я глянул в зеркальную дверцу серванта. В самом деле: я стал блондином, почти как Сашка. – Не замечал. – Сама только заметила. Вы оба – мои мальчики. Отец пробормотал что-то вроде: «Не только твои». Сашка быстро бросил: «Не хочу есть» – и ускакал. Я уже через пять минут забыл, что у меня такое с волосами: ну светлею и светлею, подумаешь! Но в школе мне напомнили. Еще в гардеробе меня поймал Леха-одноклассник, оглядел мою шевелюру и завопил во всю ивановскую: – Дэн покрасил волосы! Денис, тебя не устраивает твой натуральный цвет? Хочешь поговорить об этом? Я хотел вмазать ему, но Леха успел убежать. Придурок, что с него возьмешь… Но когда я вошел в класс, все уже хихикали и косились на меня. Леха, сорока в джинсах, постарался. – Дэн, какой яркий цвет! – восхитилась Гулимова. – Что за краской ты пользуешься? – Скипидаром живичным. Заливаешь в штаны и бежишь со всех ног в надежде, что по дороге попадется парикмахерская, где тебя поймают и покрасят, чтобы гаишники за версту видели. Гулимова сделала квадратные глаза в попытке переварить, что я такое сказал. Дура! Звонок меня спас. Но ненадолго, как и ожидалось, а только на сорок минут. Потом пришлось отбиваться, как пару лет назад, когда мы только переехали и я был новеньким в этой школе. За сегодняшний несчастный школьный день я раздал, наверное, десяток подзатыльников, устроил, наверное, пятнадцать драк, а уж сколько раз мне пришлось отбрехиваться словами… В общем, домой я завалился веселый, жизнерадостный и взбодренный драками. Родители еще не пришли, зато братец давно вернулся из школы и, кажется, даже успел сделать уроки. Во всяком случае, он бесцельно слонялся по дому, а не канючил над столом с учебниками. Правда, видок у него был озабоченный, поэтому я решил проконтролировать: – Ты уроки сделал, брат? Сашка недовольно дернул плечом: – Какие уроки? Сегодня последний день в школе! И верно – последний. Только у меня еще экзамены, а у первоклашек – нет… – А чего грустный, как будто вся четверть впереди? Молчание. Та-ак, это уже серьезно! Если мой братец отказывается ныть и жаловаться на жизнь, когда предлагают, – это не к добру. Я поднял его под руки (легкий стал, как щенок) и усадил на диван: – Колись, чего набедокурил? – Ты не поверишь, – заныл-таки брат. – Не поверю, если будешь врать. – Правда… Я превращаюсь в призрака. Глава III Призрак Заявление было сильное. Я же предупреждал, что врать не следует, так что Сашка, скорее всего, не врет. Он фантазирует. Навоображал себе призраков и сам по ходу решил стать одним из них. – С чего ты взял? – Я легкий… – Заметил. Еще что? – Я… – Сашка зажмурился, замахнулся на меня и… двинул кулаком спинку дивана. Вот так: мелкий Сашкин кулачок спокойно прошел сквозь меня, врезал дивану и вернулся в исходную позицию. – Видал? Я видал. Такое – впервые. То есть нет: я раньше видел это по телику, в фильмах, где призраки проходили сквозь предметы, но чтобы дома… – А почему рука не прошла сквозь диван? – Потому что я еще не совсем призрак. Я только превращаюсь. Понимаешь? Разве такое можно понять? Так просто, в один прекрасный день подходит к тебе младший брат и говорит: «Я скоро стану призраком». Не понимаю. В голове не укладывается. – Это фокус? – Нет, говорю же! – Сашка готов был разреветься. – Правда! Я и сам видел, что правда. – Но почему? – Не знаю, – брат серьезно пожал плечами. – Думаю, это как-то связано с призраком, который приходит ко мне по ночам. – Опять ты за свое! Никого там нет! Никто не приходит! Сашка вскочил и молча ушел к себе. Я успел крикнуть ему вслед: – Уболтал! Сегодня опять ночую у тебя! Настроение было мерзкое, а джинсы – длинными. Я это заметил, когда попытался встать и наступил себе на штанину. Странно, вроде не новые, еще с утра еле прикрывали щиколотку… Вытянулись, что ли? Я встал, мимоходом глянул в зеркало и понял, что нет, не вытянулись штаны, это я стал меньше ростом. Раньше в висящем на стене зеркале мой портрет помещался свободно, а теперь там отражалась только моя макушка! Впрочем, зеркало могли и перевесить… Спотыкаясь о штанины, я рванул в Сашкину комнату, где был детский ростомер. Вспомнить бы еще, какой у меня рост… У мамы сто семьдесят три, я чуть пониже… Ну, допустим, сто шестьдесят семь… Прислонился к ростомеру, отошел… Сто пятьдесят пять! – Да, ты стал ниже, – хладнокровно заметил мой добрый брат. – И лицо какое-то детское… Волосы опять же… Блин! Не знаю, что происходит, но с этим надо немедленно разобраться. Хорошо, если зачинщик всего безобразия является в Сашкину комнату по ночам – хотя бы далеко бегать не надо. – Матери не говори. – Что я, дурак? – Сегодня ночую у тебя. – Понял уже. – Все. Держись! Окно не открывай, а то тебя ветром унесет. – Сам дурак! Вот и поговорили. Я ушел к себе, низкорослый и задумчивый. Родители ничего не заметили. Ни-че-го. Ни моего маленького роста, ни детского лица, ни Сашкиной призрачности. Хотя за ужином он долго не мог взять вилку, пальцы то и дело проходили сквозь нее. Ну и хорошо. В смысле, хорошо, что не заметили. Нам паникеров не надо, нам надо поймать чертова призрака и вернуть себе прежний вид. Надеюсь, это возможно. Вечером Сашка первый побежал чистить зубы, хотя обычно его не загонишь, сам достал мой спальник и пенку, сам постелил себе и мне. Родителям он заявил, что хочет хорошенько выспаться перед каникулами, а я ему нужен для контроля. Что конкретно я должен был контролировать, никто не спросил. Ну и отлично. В половине одиннадцатого мы уже залегли на боевой пост и погасили свет. – Окно открыть? – Не нужно. Ему окно – не помеха, он везде пролезет. – М-да, весело тебе тут спать. – Вот видишь! А ты не верил… – Я и сейчас не очень-то верю. Просто призрак – самое логичное объяснение тому, что с нами сейчас происходит. Хоть я и не видел никакого призрака. – Увидишь, – гуманно пообещал Сашка. Я уставился в окно. Еще даже не стемнело, рано мы залегли. Впрочем, фонари на улице скоро зажглись, а Сашка засопел. Ночь. Где ты, призрак? Заходи, мне надо перекинуться с тобой парой слов. Я в сотый раз глянул на кресло у окна – пусто. Ждем. Надеюсь, призрак все-таки сегодня зайдет, не испугается меня. Да и чего меня пугаться? Мелкий, белобрысый, с детским лицом… И тут я услышал стук. Стучали в окно. Я как глянул – чуть не провалился сквозь пенку на пол. Из-за оконного стекла на меня в упор глядела старуха. Нет, я все понимаю, пенсионеры нынче бойкие, но, е-мое, все-таки третий этаж! Я встал и пошел открывать. – Не надо! – шепнул Сашка. – Он сам… – Кто он? – Призрак – это он. – ЭТО?! – А что такого? И в самом деле – что? Просто я уже успел навоображать нечто эфирное, светящееся, обязательно мужского пола… Сашка ведь говорил о призраке «он». «Он» – призрак, все правильно. Окно я все-таки открыл и даже автоматически подал бабульке руку. Старуха за окном третьего этажа – зрелище без того сильное, а если она еще будет проходить сквозь стекло… Нет, пусть уж лучше так. Бабулька лихо перелезла через подоконник, плюхнулась в кресло и с удовольствием отметила как бы про себя, но вслух: – Новенький пришел! Значит, сегодня начнем историю с начала, он же не слышал. – Нет! – завопил Сашка. – Дэн здесь по делу! – По делу, – подтвердил я. – У меня есть к вам пара вопросов. – Всему свое время, родной, – разулыбалась бабулька (улыбка была жутковатая: за ней один зуб, и тот – железный), – сперва история, потом вопросы, таковы правила. – Чьи правила? – Мои! – рявкнула старуха так, что башенные краны за окном синхронно замерли. Я испугался, как бы она родителей не разбудила, и кивнул: – Хорошо. – Нет! – Сашка потянул меня за спальник. – Она никогда не закончит свою историю. Каждое утро уходит, обещая завтра вернуться с продолжением. Я вопросительно глянул на бабульку. – Неправда! Закончу, когда закончится. Терпение надо иметь! – Какое терпение, когда я скоро превращусь… – Довольно! – отрезала старуха. – Или слушай, или попробуй заснуть. – Пробовал – не получается! – шепнул мне Сашка. М-да, обидно. На что только не идут чокнутые пенсионеры, чтобы заставить окружающих слушать себя… Я выбрался из спальника и пошел на кухню. – Ты куда? – За чипсами. Помирать – так с хрустом. Бабулька ничего не сказала. Она терпеливо дождалась, пока я вернусь, пристрою тарелку на Сашкином одеяле, застегну спальник, и только тогда начала: – Все эти рабочие, которых вы видите сейчас в окно… – Нас уже достали! – Не перебивай. Эти рабочие – не живые люди. – Ага, машины. Кто ж еще может пахать двадцать четыре часа в сутки! – Не перебивай! – А то что? Не будете рассказывать? – хитро улыбнулся Сашка. – Я вообще уйду. И оставайтесь как есть, никто вам не поможет. Угроза была солидная, и на Сашку я цыкнул. Бабулька удовлетворенно кивнула и продолжила: – Рабочие не роботы, не люди, они призраки. – Все? Там их сотни две! – Все. А вы думали, сколько надо, чтобы построить дом? Да еще такой огромный. Как ваш! – Неправда! Наш меньше! – захныкал Сашка. Я не понял, чего это он? – Меньше. Но его строили те же рабочие, когда еще были людьми. А по соседству тоже было несколько строек, вот вам и лишняя сотня. Этот дом, – она кивнула за окно, – строят все те, кто строил наш микрорайон. – И все призраки? – спросил я. – Да. А Сашка спросил: – Русские? – Русские, конечно. – А почему говорят не по-нашему? – Чтобы ты не понял! Они призраки, ты живой. Ты серьезно рассчитываешь, что можешь их понять? – Но вас же понимаю… – Потому что я говорю на твоем языке. А со своими – на своем. – С кем, со своими? Старуха не ответила, и я понял с кем. Интересно, а как же продавщица из нашей булочной? Она что – тоже… Но спросить я не решился. А Сашка не стеснялся сыпать вопросами: – Как же так? Они ведь пьют, едят, поют… – Правильно. Это единственное, что они умеют. Ну и еще строить, конечно, – зло сказала бабка и отвернулась. – Пусть так, – не выдержал я паузы. – Дальше что? Бабулька сидела, не поворачиваясь, и мелко тряслась. Была бы живая, я бы подумал, что она плачет. Сашка приложил палец к губам: – Тихо. Сейчас продолжит. Продолжит-то продолжит, а ночь не резиновая. Мы здесь не затем, чтобы слушать ее дурацкие истории. Это не самоцель, а лишь обязательная часть программы. – Эй! – Тс-с! – опять остановил меня братишка. – Не сбивай ее. Хорошо, не буду. Сашке можно верить. В конце концов, он уже раз слышал эту историю. Между тем бабулька повернулась, и я увидел, что она действительно плачет. Призраки, блин! Одни пиво пьют по вечерам и поют потом так, что живым не уснуть, другая – плачет. Чего они не умеют вообще, а? – Я их всех убила, – брякнула бабулька сквозь всхлипы. – Я! Такого заявления я не ожидал. Даже Сашка перестал хрустеть чипсами, хотя он-то слышал его не впервые. Я представил себе, как субтильная старушка пробирается на стройку с гранатометом (автомата будет мало на такое количество человек) и от души палит по людям, кранам, недостроенным стенам… Стены падают, хороня под собой по нескольку десятков человек зараз, летят осколки на кого бог пошлет… А может быть, она просто взорвала все стройки? М-да, Шапокляк отдыхает… – Я переловила их по одному, только пару десятков удалось накрыть обвалившейся стеной, а остальных – по одному, – сообщила рыдающая старушка, видимо, прочитав мои мысли. Ничего себе! Да тут жизни не хватит, чтобы каждого! – Успела за два месяца, – опять просканировала меня бабка. – Они даже достроили квартал, и последних пришлось вылавливать дома или по дороге домой. – Рассказчица опять сделала театральную паузу, давая нам возможность осмыслить услышанное. Сильна, что и говорить! Такая и нас грохнет легким движением руки, даже страшилку дослушать не успеем. – Она не виновата, – шепнул мне Сашка. – Ты дослушай, за что она их… – Они убили моего сына! – выкрикнула бабулька и опять разрыдалась. – Он был у меня один, больше никого! Был славный мальчик, ничего им не сделал! Мимо шел, вот и вся его вина! А они… Пьяное быдло! Нашли себе развлечение! – Что, просто так? – не выдержал я. – Просто. Так. Они замуровали его в подвале дома, в котором мы сейчас находимся. Живого! Ему и было-то семь годков… Сашка разревелся, то ли от ужаса, то ли с бабулькой за компанию. Кто их разберет, этих детей! Они одинаково боятся и восставших из могил мертвяков, и живых, вполне реальных ублюдков, которые спьяну могут вот так запросто поймать тебя, мелкого, и забавы ради замуровать в подвале. Еще и смеялись небось. Блин! Не хочу больше жить. Я встал и пошел на кухню. Мерно дребезжал холодильник – вот кому все по фигу! Я достал минералки и плеснул в стакан. Нет – в два. Сашка небось тоже захочет пить. Потом и в третий – если бабулька-призрак умеет плакать, значит, и от воды не откажется. В окно светили прожектора со стройки. Они всегда рядом. Днем и ночью. Две сотни убийц ежедневно заглядывают в мое окно. Так, секунду… А почему две сотни? В смысле, что-то много убийц получается. Бывают пьяные компании человек по пять-десять, но чтобы двести – не верю! Я схватил стаканы и помчался в комнату. Может, бабулька врет? Или просто рассказывает страшную историю, как в летнем лагере у костра: то, чего никогда не было, но ты все равно испугаешься? Я так и спросил с порога: – Почему две сотни? Почему так много? – Я не знала, кто конкретно, мерзавцев человек пять было, – быстро ответила бабулька, и я понял, что она не врет. – Он пошел гулять и вечером не вернулся. Я искала его полночи и весь следующий день до вечера. А ночью… – Что? – Лежу на диване, одетая, сил нет раздеваться, валерьянки наглоталась, пытаюсь уснуть. И смотрю: он в углу стоит. В комнате. Светится весь, и цементный раствор с него стекает. Я, говорит, на стройке. Ты не ищи меня. И рассказал все как было. Я вскочила сразу, на стройку побежала, думала: найду, хоть похороню. А там сторож. Он и слушать не стал, спустил собаку. Я страсть как боюсь собак. И тогда я решила, что отомщу. Нельзя убийцам среди людей! М-да, бабульке, убившей столько народу, наверное, виднее. – Я работала крановщицей на одной из строек. Я могла отомстить. Глава IV Шахерезада Бабулька отхлебнула минералки, и мы с Сашкой тоже захлюпали, как будто ждали команды. Я уже не знал, как к ней относиться. Маньячка-убийца, отправившая на тот свет двести человек? Несчастная, которую пьяные ублюдки лишили сына? Призрак, который вламывается по ночам к моему брату и рассказывает страшилки? Я решил: пусть будет призрак. Призрак – самое нейтральное. Пусть приходит, пусть рассказывает. Надо же ей кому-то это рассказать. – Что дальше было? – Много чего, – простодушно заявила бабулька, – первого я убила на следующее же утро. Мне сынок его подробно описал: высокий, светлые волосы, светлые глаза. Я подловила его на обеде, когда все ушли, а он замешкался около ванны с раствором. Подошла сзади, столкнула, дернула за ногу. Он и сообразить ничего не успел, как вдохнул цемента с песком. А я ушла. Все потом думали, что несчастный случай: шел человек, споткнулся, упал в ванну с раствором и утонул. Вот со вторым пришлось повозиться… Она говорила, а я думал: мы-то тут при чем? Хотя той, что убила столько человек за грех пятерых, наверное, еще двое не будут лишними. Главное – мы не узнаем от нее, ни что с нами происходит, ни как с этим бороться, пока она не расскажет ВСЕ истории. Двести историй убийств. Пока она закончит, Сашка совсем станет призраком, а я – непонятно кем. Мой братец, кажется, то же самое понял. Во всяком случае, он толкнул меня в бок и шепнул: – Зря я тебя позвал. Мы с ней уже до пятидесятого дошли, а теперь приходится слушать все сначала. Я ответил: – Спокойно, брат, прорвемся, – и с невинной гримасой спросил у бабульки: – Что с Сашкой? – Он превращается в призрака, чтобы занять место моего сына. Я не могу предать его тело земле, но могу освободить его, подложив на его место кого-то еще. Не перебивай. Так вот, замахиваюсь я на него лопатой… Понятненько. Значит, бабулька промстила всю жизнь, так и не удосужившись похоронить своего ребенка. Теперь, значит, спохватилась. – А со мной-то что? – перебил я снова. – Ты займешь Сашино место на земле. Его мать будет очень волноваться, если он исчезнет. А так вместо него будешь ты. – А вместо меня кто? – Никто. Ты будешь жить, просто займешь место брата. Куда там денется твоя старая оболочка, меня не волнует. Я тебя не забираю. Я забираю твоего брата. И о замене я позаботилась… Так вот дальше… Но он оказался не промах и схватил пожарное ведро, чтобы защищаться… Бабулька снова увлеклась рассказом о своих убийствах, а я занимался тем, что думал. Думал, что пока в мире, пусть и потустороннем, такая чумовая система отчетности, его никакая красота не спасет. Ничего себе заявочки: «Меня не волнует, куда ты денешься, потому что я тебя не забираю, а твоего брата, чье место займешь ты…» Бред! Полный бред! А что там бабка говорила насчет предания тела земле? Может быть, если мы отыщем ее парня и похороним, она отстанет? Понимаю, что жутковато, но терять Сашку – тоже не комильфо. И если уж выбирать… Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/mariya-nekrasova/kak-ya-stal-privideniem/) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.