Сибирь Марина Ивановна Цветаева Поэмы Марина Ивановна Цветаева (1892 – 1941) – великая русская поэтесса, творчеству которой присущи интонационно – ритмическая экспрессивность, пародоксальная метафоричность. Марина Цветаева Сибирь Казацкая, татарская Кровь с молоком кобыл Степных... Тобольск, “Град-Царствующ Сибирь” – забыл, чем был? Посадка-то! лошадка-то! А? – шапка высока! А пустота под шапкой-то! – С доставкой ясака. Как – “краше сказок няниных Страна: что в рай – что в Пермь...” Казаки женок сманенных Проигрывали в зернь. Как на земле непаханной На речке на Туре Монашки-то с монахами В одном монастыре Спасалися. Не курицу — Лис, девку подстерег Монах. Покровско-Тушинский Поднесь монастырек Стоит. (Костлявым служкою Толчок: куды глядишь? В монастыре том с кружкою Ходил Распутин Гриш.) Казачество-то в строгости Держать? Нашел ягнят! Все воеводы строятся, А стройки – все-то в ряд. Горят! Гори, гори, Сибирь — Нова! Слепи Москву — Стару! Прыжками рысьими, Лисьими – к Покрову — Хвостами – не простыла чтоб Снедь, вольными людьми: Иванищу Васильичу Край, Строгановыми Как на ладони поданный. Ломоть про день-про чёрн Как молодицы пo воду — Молодчики – по корм. В такой-то – “шкуру сдергивай” Обход – “свою, д...мак!” Самопервейшим жерновом Ко дну пошел Ермак. Прощай, домоводство! Прощай, борода! Прощай, воеводство! Петрова гнезда Препестрого пуха, Превострых когтей В немецком треухе — Гагарин Матвей. Орел-губернатор! Тот самый орел, От города на три Верстищи Тобол Отведший и в высшей Коллегии птиц За взятки повисший Петровой Юстиц — Коллегии против. Дырявый армяк. Взгляд – смертушки просит. – Кто? – Федька-Варнак. Лежу на соломе, Царей не корю. – Не ты ли Соймонов, Жизнь спасший царю? (С ноздрею-то рваной?) – Досказывать, что ль? И сосланный Анной Вываривать соль В Охотске. – В карету! Вина прощена. Ноздря – хоть не эта— А приращена. И каждый овраг Про то песенку пел: Как Федька-Варнак Губернатором сел Тобольским. Потомства Свет. Ясен-Фенист! Сибирское солнце — Чичерин Денис. В границах несведущ. Как солнце и дождь Дававший на немощь, Дававший на мощь. Речь русскую “нате” – Внедривший-словцом, В раскрытом халате, С открытым лицом, С раскрытою горстью – В морозной соли — Меж Князем Обдорским И Ханом-Вали. ...Зато уж и крепко Любила тебя Та степушка, степка Та, степь-Бараба, Которую – версты Строптивых кобыл! — Ты, ровно бы горстью Соля, – заселил. – Сей, дяденька, ржицу! Тки, девонька, холст! В тайжище – в травище – Ужу не проползть — В уремах, в урманах – Козе не пролезть — Денису Иванычу Вечная честь. Так, каждой хатенкой Равнявшей большак, Сибирский Потемкин С Таврическим в шаг Шел. Да не споткнись шагаючи О Государства давешний Столп, то бишь обесчещенный Меньшикова-Светлейшего – В красках – досель не умерли! — Tруп, ледяную мумию Тундры – останки мерзлые Меньшикова в Березове. (Без Саардамским плотником Данной, злорадством отнятой Шпаги – в ножнах не нашивал! — Только всего-то навсего — Тундра, морошка мражена... Tак не попри ж, миражными Залюбовавшись далями, Первого государева Друга...) Где только вьюга шастает, Кто б меня приласкал, Седу? Тобольск, Град-Царствующ Сибирь, чем был – чем стал! Как еще вживе числятся-то, Мертвых окромя, Tвои двадцать три тысячи Душ, с двадцатью тремя Церквами – где воровано, Tам молено, казак! — С здоровыми дворовыми, Лающими на кряк Кареты предводительской В глиняной борозде. С единственной кондитерской – Без вывески – в избе... Не затяни ошибкою: “Гроб ты мой, гроб соснов!” С дощатою обшивкою Стен, досками мостков И мостовых... И вся-то спит Мощь... Тёс – тулуп – сугроб... Тобольск, Тобольск, дощатый скит! Тобольск, дощатый гроб! Медон, 1930