Посвящения и посвященные в Тибете Александра Давид-Неэль Известная исследовательница Тибета Александра Давид-Неэль провела почти четырнадцать лет в этой загадочной стране. В ее книге нашли отражение эзотерические доктрины ламаизма, тибетский мистицизм и магия. Читатели узнают о священных ритуалах, дыхательной гимнастике и тайнах истинного посвящения в Тибете. Книга адресована всем, кто интересуется древними мистическими учениями и духовными практиками. Александра Давид-Неэль Посвящения и посвященные в Тибете Глава 1 Что такое тибетский мистицизм Для западных людей абсолютно ясное и полное представление о мистицизме тибетцев практически невозможно. Между принятыми у них разнообразными религиозными и философскими концепциями и всем тем, что служит основой для медитации у аскетов Страны снегов, пролегает широкая пропасть. Само слово «мистицизм», которое я однажды уже использовала и которое за неимением лучшего буду использовать в этой книге, когда речь идет о Тибете, следует понимать совсем не в том смысле, как это принято у нас. На Западе мистик – это набожный человек, как допускается, высшего типа, но по сути это всегда верующий и поклоняющийся Богу. Наоборот, тибетский мистик, с точки зрения западных людей, вполне возможно, будет выглядеть как атеист. Однако, если мы назовем его так, мы должны остерегаться связывать с этим термином те чувства и представления, которые он вызывает в западных странах. В странах, находящихся под христианским влиянием, в течение прошлых веков атеист был редким исключением, некой демонической фигурой, заметно выделявшейся в толпе верующих. Даже в наше время в представлении многих он выглядит как бунтарь, выступающий против веры и религии, демонстрирующий свой пафос отрицания и вызова. Ничего подобного не наблюдается в Тибете, где никогда не имела влияния идея высшего Бога. Среди многочисленных божеств ламаистского пантеона нет ни одного, которое выполняло бы роль вечного всемогущего Существа, творца мира. Эти божества рассматриваются как принадлежащие одному из шести видов существ, признаваемых народной верой. Приписываемые им обители не всегда находятся за пределами нашей Земли. Кроме того, когда их обычным местом обитания являются другие пространства, тибетцы считают, что эти области находятся достаточно близко к Земле, чтобы боги могли со своей стороны вмешиваться в жизнь людей. И поэтому благоразумно жить в добрососедских отношениях с менее могущественными из этих богов, заручиться благоволением более могущественных и добиться милости или нейтрального отношения злокозненных богов, и даже уметь противостоять им. Эта религия, соединяющая в себе обмен добрыми услугами, проявления почтения и хитрость укротителя львов, не имеет ничего общего с любовью, воспламеняющей некоторых христианских святых, тем более – со страстными порывами (весьма быстро вырождающимися в чувственность) некоторых индийских бхактов. Родившись в таком окружении, возвысившись над ним, однако сохраняя в своей природе ее отпечаток, тибетский созерцатель, покидая общество людей, удаляется в пустыню не из-за сентиментального побуждения, тем более он не думает о том, что приносит что-то в жертву. В противоположность западному человеку, который часто уходит в монастырь, подавив свои глубочайшие аффекты, со слезами на лице, мучительно оплакивая то, что он называет «удовольствиями» этого мира, тибетский аскет, подобно индийскому саньясину, рассматривает самоотречение как счастливое избавление. В буддийских писаниях есть множество описаний такого состояния ума: «Жизнь домохозяина – подлинное рабство, свободен покинувший дом». «В глазах Татхагаты[1 - Татхагата – эпитет Будды.] все великолепие царя – не более чем плевок или пылинка». «Полно очарования уединение в лесу. Освободившиеся наслаждаются тем, что не привлекает простых людей». Никакие «восторги» не ожидают трезвого мыслителя в укромной хижине отшельника или пещере в бескрайних горах Тибета. Однако экстаз и будет для него тем, во что он погрузится. День за днем, месяц за месяцем и год за годом созерцание в самоанализе работы своей мысли, стирание ее функциональных стереотипов, в соответствии с тем, как обнаруживается их неистинность, и будет тем, что удерживает его в состоянии внимательной неподвижности до того момента, пока не прекратится процесс рассуждения[2 - Тогпа, более правильно, «логическое рассуждение», в противоположность тогспа, «истинному пониманию» (тибет. ртог– па и ртогспа).], поскольку вместо него приходит прямое восприятие. Затем бури, порожденные мыслепорождающими теориями и спекуляциями, стихают, океан разума становится спокойным и уравновешенным, никакая рябь не волнует его поверхность. В этом безупречно ровном зеркале вещи отражаются без искажений[3 - Океан и зеркало у тибетцев, индусов и китайцев часто используются вместе как сопоставимые образы.], и именно это и есть отправная точка для ряда таких состояний, которые не порождаются ни в обычном сознании, ни в бессознательном. Это и есть вход в сферу, отличную от той, в которой мы обычно обитаем. Следовательно, сделав определенное число оговорок насчет значения этого термина, мы можем говорить о тибетском «мистицизме». Какова бы ни была цель, к которой стремятся тибетские мистики, самой поразительной их особенностью является их смелость и исключительно нетерпеливое желание испробовать свои силы в борьбе с духовными препятствиями или с оккультными враждебными силами. По-видимому, они воодушевляются духом авантюризма, и я назвала бы их, если так можно выразиться, «духовными спортсменами». Действительно, такое странное название подходит им лучше всего. В каком бы направлении мистического пути они ни отважились пойти, это предприятие всегда будет трудным и опасным. Спортивный азарт, с которым они смотрят на свою борьбу, не является обычным религиозным отношением, и именно по этой причине он заслуживает нашего внимания. Однако было бы ошибочным считать героем каждого, кто желает быть принятым в ученики гьюд– ламы[4 - Гьюд-лама означает здесь не определенную степень посвящения в школе гьюд (ритуальная магия), а скорее учителя, который считается хранителем тайных наставлений.] и просит у него дам-нгаг[5 - Дам-нгаг – предписания и советы.]. Среди кандидатов на предварительное посвящение бывает весьма мало особо незаурядных или иным образом выдающихся личностей; большинство из них – простые монахи. Многие из них, прежде чем стремиться к более эзотерическим учениям, даже не пытались пройти обучение в монастырских школах. Причиной такого пренебрежения может быть недостаток априорной веры в ценность такой официальной науки. Тем не менее вполне возможно и то, что регулярное изучение книг могло просто-напросто показаться слишком трудным для значительного числа тех, кто свернул с пути. Инстинктивные склонности к созерцанию и слепому подражанию примеру других являются источником призвания для многих налджорпа[6 - Налджорпа (пишется как рнал бьорпа) буквально означает: «Тот, кто обладает совершенной безмятежностью». В обычной речи означает адепта «Краткого Пути», часто также аскета, который считается обладающим сверхнормальными психическими силами.]. Такой человек думает только о «совершении религии», или чос-чед[7 - Чос-чед (пишется как чос бьед).], как это называется на тибетском, но не имеет ни малейшего представления о том, куда его может привести путь, на который он встал. Тот же самый человек, который в начале своей мистической карьеры был простаком, не обречен всегда оставаться им. На «Кратком Пути»[8 - О «Кратком Пути» см. «Магия и тайна Тибета». Там описывается это учение и проистекающие из него методы, благодаря которым, согласно тибетцам, возможно достижение буддовости в течение одной жизни, если человек начинает свое духовное обучение, даже если у него не было никакого прогресса после долгой череды перерождений.] часто случаются неожиданные чудеса: слепой становится ясновидящим, а ясновидящий теряет обычное зрение, ученики со слабым умом иногда превращаются в прозорливых исследователей, в то время как блестящие умы погружаются в состояние тупого оцепенения. Удивительно наблюдать, с какой потрясающей скоростью в отдельных людях происходят умственные, моральные и даже физические изменения. Однако тибетские мистики остаются невозмутимыми. Они утверждают, что зачатки таких явно нелогичных трансформаций есть в самых разных людях, просто до определенного времени отсутствуют условия, благоприятные для их развития и проявления. После мистического посвящения ученик должен с самого начала культивировать в себе проницательность и способность занимать позицию бесстрастного наблюдателя[9 - Следующий отрывок из «Мундака-упанишады» может послужить иллюстрацией такой позиции: «Две неразлучные птицы сидят на ветке дерева. Одна из них поедает плод этого дерева; другая, не прикасаясь к плоду, наблюдает за ней». Эта притча имела цель объяснить ведантистскую доктрину о джи– ве, но она в равной степени подходит и здесь.], полностью овладевшего своими естественными склонностями и мимолетными желаниями. Необходимо необычное умение, чтобы успешно пройти предписываемые некоторым ученикам опасное обучение, которое заключается в полном изживании самых разнообразных страстей. Вопрос в том, как войти в огонь и не обжечься. Эти испытания, которым подвергаются некоторые ученики по совету своих духовных наставников или в порыве желания испытать свои силы, крайне необычны и приводят к результатам, в которые едва можно поверить, особенно в отношении обуздания плотских инстинктов. Ученику рекомендуется также наблюдать за совершаемыми действиями, за пробуждающимися в нем самом мыслями и чувствами, за проявлением чего-то привлекательного или отталкивающего, пытаться найти их причины, затем причины этих причин и т. д. С другой стороны, необходимо пристально рассматривать цепь следствий, возникающих в результате разнообразных физических или психических действий. Из всего этого легко увидеть, что в группу эзотерических или мистических методов ламаисты в действительности включают позитивный психологический тренинг. В самом деле, они рассматривают освобождение не как божественный дар, скорее как трудное завоевание, а средство достижения спасения – как некую науку. Глава 2 Духовное руководство Итак, точно так же, как мы идем к учителю, когда хотим изучить математику или грамматику, тибетцы естественным образом обращаются к учителю мистики, когда они хотят получить посвящение в духовные методы. Санскритским словом «гуру» называют духовного наставника, и тибетцы ввели это иностранное слово в свой литературный словарь. Однако в разговоре они обычно говорят «мой лама», где притяжательное местоимение подразумевает связь между учителем и учеником. Хотя тибетцы оказывают своим учителям за передаваемое знание глубокое почтение и оказывают им материальную помощь, в их стране редко можно встретить такое слепое поклонение своим гуру, какое обычно для Индии. Поэт-затворник Миларепа – редкое исключение. Примеры проявленного им усердия, преданности и восхищения своим учителем чрезвычайно редки. Несмотря на множество гиперболических выражений, употребляемых в обращении к учителям или при разговоре о них, на самом деле тибетские ученики преданы именно тем знаниям, хранителем которых является их учитель. За редкими исключениями, ученики полностью осознают недостатки «своего ламы», но уважение к нему не позволяет им признаваться в своих открытиях кому-то другому. Кроме того, многое, что для западных людей кажется предосудительным, не трогает их ни в малейшей степени. Дело не в том, что тибетцы, вообще говоря, лишены моральных принципов, но последние не обязательно точно такие же, какие практикуют в наших странах. Например, многоженство, которое часто столь строго осуждается на Западе, ни в малейшей мере не кажется им заслуживающим порицания. С другой стороны, браки между родственниками, даже весьма отдаленными, кажутся им чем-то отвратительным, тогда как мы не видим в них никакого зла. Если тибетцы иногда оказывают чрезмерное почтение человеку, недостатки которого очевидны, то во многих случаях такое отношение вызвано вовсе не потому, что они их не замечают. Чтобы понять это явление, мы должны вспомнить, насколько отличается западное представление о «я» от буддийского. Большинство западных людей, даже отвергнув веру в нематериальную бессмертную душу, принимаемую за истинное «я», продолжают представлять себя как некую однородную сущность, которая продолжает существовать по крайней мере с момента рождения до смерти. Эта «сущность» может подвергаться изменениям, может становиться лучше или хуже, но при этом не предполагается, что следующие друг за другом изменения должны происходить каждое мгновение. Так, будучи не в силах наблюдать те проявления, которые нарушают непрерывность привычного образа какой-нибудь личности, мы говорим об этом человеке как о хорошем или плохом, аскетичном или беспутном и т. д. Ламаистские мистики отрицают существование такого «я». Они утверждают, что оно является не более чем цепью трансформаций, совокупностью, элементы которого – материальные, а равно и психические – непрерывно взаимодействуют друг с другом, а также и с соседними совокупностями. Таким образом, отдельная личность, с их точки зрения, подобна быстрому речному потоку или изменчивому водовороту. Продвинутые ученики могут узнать в этой череде личностей, проявляющихся в их учителе, ту единственную, у которой они могут получить полезные уроки и советы. Для того чтобы извлечь из этого пользу, они проявляют терпимость к низшим проявлениям, которые они замечают в том же самом ламе, точно так же, как они терпеливо ждали бы, когда среди толпы пройдет какой-нибудь мудрец. Однажды я рассказала одному ламе историю о почтенном Экаи Кавагучи[10 - Экаи Кавагучи – японский буддолог. Он упоминал об этом происшествии в рассказе о своем пребывании в Тибете.], который, пожелав изучить тибетскую грамматику, обратился к известному учителю. Последний принадлежал к религиозной общине и оказался гелонг[11 - Гелонг (пишется как дге слонг) буквально означает «целомудренный нищий», приблизительный ламаистский эквивалент бхикку у южных буддистов, то есть монах, давший обет безбрачия и получивший посвящение в высокий духовный сан.]. После пребывания с ним в течение нескольких дней ученик обнаружил, что его учитель когда-то нарушил обет целомудрия и имел сына. Это вызвало у Кавагучи такое глубокое отвращение, что он, упаковав свои книги и вещи, тут же уехал. «Какой болван! – воскликнул один лама, выслушав этот рассказ. – Разве тот грамматист стал менее сведущим в грамматике, поддавшись плотским искушениям? Какая связь между этими вещами и каким образом моральная чистота учителя касается ученика? Умный человек тщательно подбирает знания независимо от того, где он их находит. Разве не глупец тот, кто отказывается взять драгоценный камень из грязного сосуда только потому, что на его стенки налипла грязь?» Просвещенные ламаисты рассматривают почитание своих духовных наставников с духовной точки зрения. В действительности с этой же точки зрения они рассматривают поклонение любого рода. Признавая, что наставления людей, разбирающихся в духовных вопросах, чрезвычайно ценны и полезны, многие из ламаистов склонны считать, что ученик во многом сам отвечает за успешность своего духовного обучения. Мы не касаемся здесь усердия, силы концентрации или умственных способностей неофита. Полезность всего этого самоочевидна. Однако есть еще один элемент, который считается необходимым и даже более могущественным, чем все остальные. Это вера. Не только мистики Тибета, но и жители многих других азиатских стран убеждены в том, что вера сама по себе является огромной силой. Она действует независимо от внутренней ценности ее объекта. Богом может быть камень, духовным отцом – обычный человек, и, тем не менее, почитание их может пробудить в верующем невиданную энергию и скрытые способности. Внешние свидетельства почитания в виде поклонения гуру или любого другого поклонения направлены на поддержание веры и благоговения. Многие новички, которые никогда не решились бы вступить на «Мистический Путь», если бы не верили в то, что их поддерживает и защищает умственная и магическая сила их лам, в действительности все время опирались только на свои силы. Тем не менее доверие к своему учителю производило такой же эффект, какой мог бы быть благодаря посторонней помощи. Существует множество странных случаев. Некоторые время от времени предаются практикам поклонения и другим подобным действиям, хотя совершенно убеждены в том, что объект их поклонения не существует. И это вовсе не безумие, как можно было бы подумать, а скорее доказательство глубокого осознания духовного влияния и силы самовнушения. Некоторые католики превозносят метод, который на первый взгляд кажется аналогичным. Он заключается в том, чтобы побудить неверующего совершать все ритуалы своей религии, чтобы ввести его в состав паствы. Можно предположить, что «неверие» человека, который прибегает к такой практике, чтобы постепенно прийти к вере, не так уж серьезно, чтобы ему не хватало глубокого убеждения; отсюда – желанная успешность этой уловки. У ламаистов все совершенно иначе. Они не пытаются поверить. Практикуемая ими гимнастика направлена только на то, чтобы вызвать у них определенные состояния сознания, которые верующие приписывают воле Бога или гуру, в то время как эти состояния являются результатом самой практики, физических действий, влияющих на разум. Тибетские учителя-мистики тщательно исследовали влияние, которое оказывают на сознание различные позы тела, жесты, выражение лица и окружающие предметы. Знание этих методов является частью тайной науки. Они используют его в духовном обучении своих учеников. Эта наука была известна и великим католическим «гуру». Например, оно встречается в «Духовных упражнениях» святого Игнатия Лойолы. Выбор учителя Тем, кто желает довериться руководству духовного наставника, ученые ламы настоятельно рекомендуют все свои силы проницательности направить на выбор такого учителя, который им подходил бы более всего. По мнению тибетца, ни эрудиция, ни святость, ни глубокие мистические знания еще не гарантируют того, что советы ламы будут одинаково хороши для всех его учеников. Каждый ученик в соответствии со своим характером должен быть направлен учителем по отдельному пути, который учитель либо уже прошел, либо изучил его достаточно тщательно, чтобы приобрести полное знание его основы. Кандидат на посвящение обычно готов следовать этому благоразумному совету. Огромна разница между ним и обычным, одним из тысяч, монахом, лишенным инициативы. В то время как последний, который со времен детства, когда его взяли в монастырь, бездумно продвигался в направлении, намеченном для него его настоятелем, без всякого интереса посещая занятия в монастырской школе и прозябая в чем-то вроде ханжеского неведения, будущий посвященный обнаруживает, что обладает своей собственной решимостью. Он отвергает беззаботное существование обычных членов гомпа[12 - Гомпа (пишется как дгомпа), «уединенная обитель» – название тибетских монастырей.], для того чтобы отважиться пойти на вдвойне рискованное предприятие: преодоление трудностей духовного характера и борьбу с материальными житейскими трудностями, чтобы иметь возможность жить в областях, возможно слишком удаленных от его родных мест, где он мог бы пользоваться помощью родных и друзей. Помощь эту охотно оказывают тем, кто надевает на себя монашескую одежду. В двадцатилетнем возрасте молодой монах, как правило, испытывает первое неясное желание покинуть монастырь. В отличие от мистиков Запада, которые удаляются в монастырь, когда слышат зов свыше, первым следствием мистических тенденций восточных людей является побуждение оставить монашескую жизнь и искать уединения в отшельническом жилище. К этому возрасту ученик уже обладает достаточно сильным характером, чтобы принять столь важное решение, и, несомненно, он уже способен получить необходимые сведения, чтобы в соответствии с конкретной преследуемой им целью обратиться к ламе, ученики которого уже устремились в подобном направлении. Тем не менее бывают случаи, когда такой путь невозможен, и первая встреча со своим будущим гуру у некоторых происходит по чистой случайности. Будущий ученик не только ничего не слышал об этом ламе, но у него вообще никогда и в мыслях не было посвятить свою жизнь достижению религиозных целей. Тем не менее все меняется в пределах какого-то часа или внезапно; ученик вступает в тот таинственный мир, в котором «поток прокладывает себе русло»[13 - «Вступить в поток» – часто используемое в буддийской литературе выражение. Подразумевается первый шаг в духовной жизни, которая в конце концов приводит к достижению просветления, состояния Будды.]. Разумеется, слово «случайность», которое я использовала, не встречается в речи таких убежденных детерминистов, как ламаисты. Такие непредвиденные встречи и их последствия они рассматривают как произошедшие в результате отдаленных причин, то есть каких-то событий из прошлых жизней. Часто бывает так, что учитель советует кандидату или даже уже принятому ученику пойти к другому ламе. Этот совет связан с тем, что учитель считает свой метод неподходящим для особенностей характера ученика. В других случаях гуру заявляет, что в каком-то своем ясновидческом переживании в медитации обнаружил, что у него нет с данным учеником каких бы то ни было духовных связей или психического родства, в то же время последний психически близок другому ламе, к которому его и отсылают. Эти связи и родство, истоки которых ламаисты отслеживают вплоть до связей, образовавшихся в течение прошлых жизней, считаются весьма необходимыми для успешной практики ученика. Некоторым другим кандидатам объясняют, что они еще не готовы для того, чтобы вступить на «Мистический Путь», и лама великодушно рекомендует им выбрать себе другое направление. Наконец, некоторых просто отказываются принимать без каких-либо причин, которые приписываются скрытым мотивам учителя. Принятию кандидата в ученики обычно предшествуют длительные подготовительные процедуры. Они включают в себя ряд более или менее трудных испытаний. Некоторые гуру, в основном отшельники, превращают этот период ученичества в настоящую драму. Примеры этого я уже приводила в своей предыдущей книге, поэтому считаю ненужным утомлять читателя излишними повторениями. Глава 3 Характер эзотерических доктрин. Метод и знание. Отец и мать. Традиционные устные наставления. Передача знаний по линии посвященных. Евгеника Теперь мы должны обратиться к тому, что так страстно требует молодая религиозная элита Тибета у своих учителей-мистиков. Просвещенные ламы единодушно утверждают, что доктрины всех школ философии в их стране (фактически это все буддийское учение) изложены в книгах и открыто преподаются учеными наставниками в монастырских школах философии[14 - Цен-нид – одно из четырех отделений в ламаистских университетах.]. Изучение этих различных теорий, тщательное их исследование, размышления и медитации могут привести тех, кто посвятил себя им, к обретению Знания. Тем не менее, согласно тибетцам, следует опасаться такой ситуации, когда знание остается всего лишь простым интеллектуальным принятием слов или принятием результатов чужого опыта. Такого рода знание они считают очень далеким от совершенного понимания и реализации – плодов непосредственного личного постижения объекта познания. Интересно отметить, что тибетцы, используя способность санскрита придавать одному и тому же слову разные значения, перевели название известной работы, приписываемой Нагарджуне, – «Праджняпарамита» – не как «Высшее знание», а как «Выход за пределы знания». Правы они или слишком вольно обращаются с грамматикой, но факт остается в том, что на этом «выходе за пределы» они выстроили целую мистико-философскую систему, которая в конечном счете отлично согласуется с учениями весьма влиятельной в Тибете буддийской школы Мадхьямика. Огромное значение придается этому «выходу за пределы» в эзотерических учениях. В них по-разному трактуется «выход за пределы» милосердия, терпимости, алертности, нравственности, безмятежности и знания. Нужно понять, что «за пределами» наших узких и непросветленных представлений о милосердии, терпимости и т. д. существует другой способ их понимания и практической реализации. На более высокой стадии посвящения демонстрируется в свою очередь незначительность и этого второго подхода к пониманию милосердия и т. д. Таким образом, мы приходим к загадочным декларациям из «Алмазного Меча»[15 - «Дордже чодпа (рдодже гчод па)» – весьма популярное в Тибете произведение, являющееся переводом с санскрита «Ваджраччхедики».]: «Когда человек более не верит ни во что, приходит время совершать дары». Мы можем предположить, что общая психическая направленность тибетцев, а возможно, также и некоторые традиции, существовавшие в их стране до начала проповедования идей школы ума[16 - Пишется как дхума (срединный). Перевод санскритского мадхъямика.], склонили их к подобному толкованию «высших добродетелей» (санскр. парамита). Подтверждает ли сам текст «Праджняпарамиты» их систему «запредельного»? Это слишком специальный вопрос, чтобы его здесь рассматривать. Обычно ламаисты допускают, что, для того чтобы знание (тибет. шейраб) было действенным, его необходимо соединить с методом, с благими средствами (тибет. тхабс), искусно приводящими к желанному Просветлению. Объединенные тхабс-шейраб играют в ламаизме доминирующую роль. Символически они представлены как дордже (санскр. ваджра) и маленький колокольчик (тибет. дильбу). Дордже представляет мужское начало и метод, а дильбу – женское начало и знание. Посвященные налджорпы носят кольца, украшенные этими эмблемами: на правой руке – золотое кольцо с изображением дордже, а на левой – серебряное кольцо с колокольчиком. В мистицизме тхабс и шейраб превращаются в яб и юм, то есть «отец» (метод) и «мать» (знание). Именно так и следует понимать скульптуры, изображающие слившиеся пары, которые можно увидеть в любом ламаистском храме. В этой связи интересно отметить, что некоторые иностранцы отправляются в большой ламаистский храм в Пекине, чтобы удовлетворить свой нездоровый интерес, наслаждаясь созерцанием этих статуй. Служки в этом храме, как и в других храмах, посещаемых светски настроенными туристами, заметили такое любопытство посетителей и не преминули воспользоваться этим. В храмах, куда пускают посетителей, не без умысла завесили статуи, вызывающие такой специфический интерес. Разумеется, за плату они поднимают покрывала, и, пока простодушный путник таращится во все глаза, хитрый чичероне, смеясь за его спиной, опускает монету в карман. Я обнаружила это, когда жила в китайском монастыре Пейлин-сы, примыкающем к ламаистскому монастырю. Нет необходимости говорить, что в тибетских монастырях покрывала неизвестны. Антропоморфный символ яб и юм, увенчанный черепами и танцующий на трупах, рассматривается здесь как исключительно аскетический. Кроме того, эта пара символизирует пустоту и блаженство, а также множество других философских идей. Метод и знание в их неразрывном единстве представлены ритуальными жестами, называемыми пхья-гьяя[17 - Пишется как пхьяг ргья. Санскр. «мудра».], которые исполняют в различных религиозных церемониях с использованием ваджры и дильбу. Хотя во всем, что касается философских знаний, и нет никакого эзотеризма, то же самое нельзя сказать в отношении метода. То, что так страстно стремятся получить у учителей-мистиков и что иногда обретается ценой невероятных испытаний – дам-нгаг, или мэн-нгаг[18 - Пишется соответственно как дгамс-нгаг и ман-нгаг. Эквивалентно санскр. «упадеша».], то есть совет и духовное наставление, а также – кха-гьюд или дам-гьюд[19 - Пишется как бках-ргьуд и гтам-ргьюд.] – традиционное мистическое учение, которое передается только изустно и никогда не должно записываться. Советы и наставления подразделяются на несколько категорий, таких как гом-гьи мэн-нгаг[20 - Пишется как бегом.] – советы по медитации, связанные с методами, разработанными для обеспечения возможности достижения целей, сформулированных в философских учениях; мэн-нгаг дзам-бо, «мудрый совет», имеющий исключительно возвышенную и сокровенную суть и связанный с заключительными таинствами «Краткого Пути», а также с методом достижения состояния Будды. Существуют также «советы», относящиеся к ритуалам, медицинской науке, искусству приготовления лекарств и т. п. Один особый раздел тайных наставлений относится к магической практике, когда некоторые ламы специализируются на обучении своих учеников различным формам дыхательных упражнений, условно называемых рлун-гом[21 - Буква «р» не произносится. Я сохранила ее для того, чтобы избежать путаницы между этим словом, обозначающим «ветер» или «дыхание», и другим словом «лунг», обозначающим «наставление», которое также является буддийским термином, обозначающим множество низших уровней посвящения.] и имеющих множество разновидностей. Термин дам-нгаг является наиболее общим из вышеприведенных и практически включает все названные типы наставлений. Как уже говорилось, его можно толковать как наставление, передаваемое от учителя к ученику по линии духовной преемственности. Большинство посвященных не учат других тому, что узнали, они даже скрывают сам факт посвящения. Они дают обет молчания в отношении того и другого, и нарушение его влечет за собой ужасное проклятие – перерождение клятвопреступника в ньялба[22 - Пишется как дмялба: это миры страданий, которые западные авторы обычно называют «адом». В народном буддизме различаются несколько их видов. Однако учитывая, что их обитатели смертны и могут снова возродиться в более лучших, или даже прекрасных, условиях, термин «чистилище» кажется для них более подходящим. Обитатели ньялба не обязательно отличаются дурными наклонностями. Они способны к состраданию и возвышенным чувствам. Считается, что результатом проявления этих чувств обычно является немедленная смерть, которая освобождает несчастные существа от мучений и обеспечивает им счастливое перерождение. Посвященные рассматривают такое описание как символическое и относят его к реалиям духовной природы.]. Только те, кто получил особые предписания от своего учителя, имеют право сами преподавать учение. Некоторые ученики ламы могут получить разрешение или указание передать свой дам-нгаг тщательно проверенным кандидатам. И тем не менее, продолжение лоб-гъюд[23 - Пишется как слоб-ргьюд.], то есть линии преемственности учителей, как правило, доверяется только самому выдающемуся из духовных сыновей каждого гуру. Только ему одному во всей полноте передаются учения и методы, которые его лама сам получил на таких же условиях. Такой способ передачи традиционных учений присущ не только ламаизму. По-видимому, он существовал в Индии еще до времен Будды. Тибетские бонпо гордятся тем, что они обладают тайными наставлениями, которые передавались изустно на протяжении тысячелетий. Самая известная линия учителей, как говорит традиция, начинается с Махакашьяпы, непосредственного ученика Будды, и продолжается до Бодхидхармы, то есть в течение более тысячи лет[24 - Согласно цейлонской традиции, дата смерти Будды – 544 г. до н. э. Бодхидхарма прибыл в Китай в 520 г. н. э.]. Списки следующих друг за другом учителей данной духовной династии, именуемых «патриархами», содержит 27, а иногда 28 имен. Нет ничего неправдоподобного в том предположении, что Махакашьяпа, а за ним многие старейшины пользовались среди буддистов высоким моральным авторитетом. Тем не менее это не совсем было передачей учения, ибо в списке «патриархов» есть люди, которые придерживались различных мнений и ученики которых вступали в ожесточенные споры друг с другом. Более аутентичная линия мистических учителей началась в Китае с Бодхидхармы, основателя школы чань (школы медитации), которая впоследствии проникла в Японию, где получила название дзэн-сю. Как утверждают японские знатоки дзэн, эта школа была основана на строгом следовании авторитету Бодхидхармы и его последователей, а легенда о происхождении линии преемственности «патриархов» была выдумана какими-то сверхревностными почитателями, вероятно китайцами, примерно в IX–X веках н. э. Эта легенда не только ссылается на традицию какого-то определенного учения, но также и на способ его распространения, по этой причине она представляет для нас особый интерес. Рассказывают, что однажды Будда сидел в окружении многих своих учеников на горе Коршуна, близ города Раджагриха[25 - Город расположен в нынешнем индийском штате Бихар.]. Один из богов явился поклониться ему и преподнес небесный золотой цветок. Будда принял цветок и молча смотрел на него. Никто из присутствующих не мог понять, о чем он думает, за исключением Махакашьяпы, который улыбнулся ему. Тогда Будда объявил: «Я задумался о нирване – сердце Учения; теперь я передаю это Махакашьяпе». Этот необычный способ, которым передается наставление в этой легенде, дал начало аналогичному методу, используемому адептами школы медитации, основанной Бодхидхармой. Бодхидхарма был индийским буддистом из касты брахманов. Его методы обучения во многом отличаются от методов других учителей. Не очень ценя эрудицию, он превозносил интроспективную медитацию как истинное средство достижения духовного просветления. Вскоре после своего прибытия в Китай Бодхидхарма удалился в монастырь Шаолинь[26 - Расположен в горах провинции Хунань. Это историческое место, по-видимому, полностью игнорировалось учениками Бодхидхармы, хотя их было много и в Китае, и в Японии. Когда я посетила его, монастырь был частично разрушен.], где большую часть своего времени он проводил в медитации, созерцая каменную стену. Некоторые из его китайских и корейских учеников, а также последователи в Японии из школы Сото (одного из ответвлений дзэн-сю) сохранили обычай созерцания стены во время медитаций. Самым выдающимся учеником Бодхидхармы был конфуцианский ученый Чжан Гуан. Говорят, он отправился к обители Бодхидхармы, чтобы просить его стать наставником; но когда учитель в течение нескольких дней отказывался принять его, Чжан Гуан отрубил себе левую руку и послал ее Бодхидхарме в доказательство неизменности своего решения. В Китае за Бодхидхармой последовали шесть патриархов в качестве глав школы чань, затем эта линия разделилась на две ветви, которые впоследствии также разделились. Особые методы и ученния школы медитации проникли в Японию в VI веке н. э. и впоследствии, в XI веке, были прочно установлены учителем Энсаем. Дзэн-сю до сих пор процветает и насчитывает множество последователей среди интеллектуальной элиты Японии. Однако, к сожалению, как здесь, так и в Китае, школа медитации впала во внешнюю обрядность, столь строго осуждавшуюся Бодхидхармой и самим Буддой. В Тибете мы обнаруживаем и телепатический способ передачи особых наставлений. Мистики этой страны разделяются на три типа наставников, что четко выражено в литургических формулах отдельных ритуалов. Это: гонг-гьюд, да-гьюд и ньян– гьюд[27 - Пишется как дгонг-бргьюд, брдах-бргьюд и нян-бргьюд.]. Гонг-гьюд – это «линия мышления», учителя которой обучают посредством телепатии, без помощи речи. Да-гьюд – это «линия жестов», учителя которой обучают в безмолвии, посредством жестов и знаков. Ньян-гьюд — это линия, где учителей «слушают», то есть те дают уроки обычным образом – разговаривая с внимающими им учениками. Телепатический метод считается высшим, но многие ламы считают, что в современном мире больше нет учителей, способных к его осуществлению на практике, кроме того, нет и достаточно парапсихически развитых учеников, способных получать наставления таким образом. То же самое они думают о методе наставления посредством жестов и знаков, который занимает в их оценке второе место. Возможно, что в прошлые века мистики, практиковавшие телепатический метод наставлений, встречались намного чаще, чем сейчас. Но по этому вопросу трудно узнать что-либо определенное. Однако, как бы там ни было, обучение при помощи телепатии еще не полностью исчезло из Тибета. Оно все еще используется некоторыми созерцателями, и поэтому в значительной степени этот метод применяется в ритуалах, сопровождающих высшие уровни посвящения. Среди хранителей мистических традиций следует упомянуть линию кагъюпа, школу «прямой передачи предписаний и наставлений». Ее духовными основоположниками являются два индуса, Тилопа из Бенгалии и Наропа из Кашмира, жившие примерно в X веке н. э. Неизвестно, кто передал Тилопе дам-нгаг, который появился в Тибете позднее благодаря ученику Наропы ламе Марпе. Мы не располагаем об этом никакими определенными сведениями, кроме легенды, которая в значительной степени символична[28 - Эта странная легенда рассказана в книге «Магия и тайна Тибета».]. Кроме фантастического посвящения Тилопы, полученного от дакини, тибетцы верят в то, что он получил наставления также от мифического Дордже Чанга или даже что он был воплощением последнего. То же рассказывают и о ламе Марпе, который, как мы только что сказали, ввел учение Наропы в Тибете. В свою очередь, Марпа передал этот дам-нгаг известному аскету, поэту Миларепе (XI век), а тот – своему ученику Дагпо Лхадже[29 - Дагпо Лхадже – ученый Дагпо.]. Позже эта линия разделилась на шесть школ и подшкол, самыми важными из которых являются карма-кагью и дугпа-кагью. Первая, которую обычно сокращенно называют кармапа, представляет собой одну из самых важных школ «красношапочников». Их главный монастырь, резиденция одного из духовных наследников Тилопы, находится в Толунг-Черпуге, в горах к западу от Лхасы. Что касается дугпа-кагью, то некоторые авторы совершенно ошибочно представляют себе ее характер, считая, что термин дугпа обозначает колдуна, который практикует самую ужасную форму черной магии. «Дуг» означает «гром». Школа дугпа, включающая в себя школы Центрального и Южного Тибета, возникла в XII веке. Она была основана учеником Дагпо Лхадже, ламой Чегдже Цангпа Гьярепа, которого иногда называют Тулку Пагсам Бангпо. Традиция утверждает, что, когда Тулку начал строительство монастыря в Ралунге, внезапно поднялся сильный ураган. Расценивая это событие как знамение, лама новому монастырю дал название «Гром». Поселившиеся в нем монахи и, соответственно, все последователи этой школы зовутся «те, кто из грома» (дугпа). Монахи монастыря Дуг-Ралунг славились своей ученостью. Они проповедовали свое учение в Бутане (Гималаи) и основали там свои монастыри. Это привело к тому, что район получил название Дуг-Юл (Земля Грома), название, которое до сих пор используют местные жители и тибетцы. Таким образом, мы видим, что название «дугпа» применимо как к жителям Бутана, так и к последователям одной из подшкол кагьюпа. Но это вовсе не секта «черных магов», учение которых некоторые иностранцы, как я слышала, называют «дугпизмом». На самом деле в настоящее время существуют три основные ламаистские школы: гелуг-па («желтошапочников»), кагьюпа (включая и дугпа) и сакьяпа (представители двух последних называются «красношапочниками»), у всех трех один общий духовный предшественник в лице индийского философа Атиши. Духовная преемственность от учителя к ученику почти повсеместно в Тибете была вытеснена линией преемственности тулку[30 - См. «Магия и тайна Тибета».], а в некоторых случаях и просто передавалась по наследству. Долгое время главой школы сакьяпа был женатый лама, после которого главой стал его сын. Глава монастыря Тин-Долинг, великий лама школы дзогченпа, был холостяком, но после его смерти главой стал старший сын его брата-мирянина. Если же этот последний умирает бездетным, то лама обязан жениться на его вдове для того, чтобы продолжить духовную династию. Однако эти два случая являются исключением. Приверженность тибетцев системе тулку велика настолько, что в настоящее время существует очень немного школ, глава которых не считался бы одним и тем же ламой, перерождающимся и вновь занимающим свое место после каждой из своих смертей. Нет необходимости говорить, что подобное изменение формы преемственности религиозных наставников оказало пагубное влияние на интеллектуальный и нравственный уровень верующих. Главы школ и монастырей, которые признавались таковыми с детских лет, когда становились взрослыми, не всегда оказываются наделенными качествами, необходимыми для духовного наставника. Очень часто они сами не испытывают никакой склонности к этой деятельности и предпочитают гораздо более легкую роль квазибожественной личности, единственная задача которой состоит в том, чтобы принимать знаки почитания верующих и их подношения. Кроме этих узурпаторов титула, на который они не имеют никакого права, в Тибете еще есть некоторые ламы, являющиеся подлинными продолжателями более или менее древней линии почтенных наставников, которые утверждают, что обладают некоторыми тайными традиционными учениями. Среди них есть люди с возвышенным характером, методы которых, по-видимому, являются подлинным результатом продолжительных периодов психического опыта. Большинство из них живут как отшельники и остаются верны древней системе наследования традиции от учителя к ученику. Тибетские мистики иногда, хотя и очень редко, прибегают к другому методу продолжения линии преемственности учителей, а именно: рождение ребенка с тем, чтобы он получил посвящение и стал последователем своего отца или гуру отца. Рождение такого ребенка должно удовлетворять множеству условий. Прежде всего будущие родители должны получить от своего ламы, действующего главы линии преемственности, вполне определенное указание родить сына, который и выполнит эту задачу. Это применимо к тому случаю, когда самый выдающийся из учеников ламы или ученик, следующий непосредственно за ним, женат, что встречается среди «красношапочников», так как безбрачие не распространяется полностью на всех представителей этой школы. Кроме того, могут быть избраны и ученики данного ламы из числа мирян, что допускается теоретически, но такие примеры можно найти разве что в легендах. Когда учитель, повинуясь лишь ему одному известным соображениям, повелевает одному из своих холостых учеников стать отцом, последний должен искать себе жену в соответствии с указаниями ламы. Выбранная женщина обычно бывает одной из тех, кто считается воплощением дакини, она должна быть отмечена определенными знаками, незаметными для обычных людей, но достаточно очевидными для посвященных. Поскольку единственной целью такого союза является рождение сына, которому предназначено продолжить лоб-гьюд — линию учителей, – то муж и жена расстаются сразу же после рождения сына и живут как монах и монахиня. В освящение этого союза «их лама» дарует им особый ангкур[31 - Пишется как дбанг-скур; букв. «наделение силой».], и обычно, если эта пара еще не состоит в браке, это освобождает их от обычной свадебной церемонии. Затем оба супруга живут отдельно в уединенном жилище в течение более или менее длительного периода, нескольких месяцев, а возможно, и целого года. Во время своего затворничества они выполняют различные ритуалы, призывая различных чангчуб-семпа[32 - Пишется как дбанг-скур-сэмс-па; санскр. «бодхисаттва».], святых лам, основателей той линии, к которой принадлежит муж, и испрашивая их благословения. Посредством медитации они стараются установить психическую связь как друг с другом, так и с самыми святыми и просветленными существами всего мира. Считается, что посредством этого процесса очищается и преобразуется как физическая, так и духовная сущность будущих родителей. Когда их уединение подходит к концу, им даруется новый ангкур, и их союз осуществляется как таинство в центре кьилкхора (магического круга). Как бы ни расценивалась эффективность этого ритуала, никто не может отрицать чисто идеалистический характер такой евгеники. Для той же цели были придуманы и другие методы, хотя и с использованием грубых, а с нашей точки зрения совершенно отвратительных практик, символизирующих такое отношение отца к сыну, которое уже установилось между наставником родителей и будущим ребенком. Традиция говорит о том, что такой практический ритуал был выполнен ламой Марпой для своего женатого ученика по имени Нгог Чойдора. Из-за необычных аспектов обряда я позволю себе вкратце описать его. Когда период уединения подошел к концу и были должным образом выполнены посвящения мужа и жены, был установлен кьилкхор и завершились все церемонии, Марпа закрылся со своей женой Дагмедой и молодой парой в своей личной келье. Лама занял свое место на ритуальном троне вместе со своей супругой-дакини, тогда как Нгог Чойдор и его жена оставались в объятиях друг друга у его ног. Марпа излил свое семя в кубок, сделанный из человеческого черепа, и, смешав его с различными ингредиентами, предположительно обладающими магическими свойствами, дал выпить эту смесь ученику и его жене. Подобная практика основана на общей для многих первобытных народов вере в то, что в животном семени есть особая оккультная сила. И фактически это та самая энергия и жизнь, которые гуру намерен передать зачинаемому ребенку, который должен стать его духовным преемником… Этот странный ритуал известен лишь очень немногим ламам. Исходя из собранных мною сведений, он выполняется крайне редко. Говорят, только те, кто был посвящен в глубочайшие тайны определенной категории эзотерического учения, имеют право на его совершение. Любой другой, кто осмелится на это, родится демоном. Кроме официальной религии и мистических традиций Тибета, существует еще множество необычных практик, о которых даже и не подозревает большинство лам. Частично заимствованные из непальского тантризма и видоизмененные тибетскими оккультистами, они не имеют ничего общего с буддизмом, и излишне говорить, что они отвергаются равно как образованными ламами, так и великими созерцателями. Читатели, которые кое-что знают об индуистском культе Шакти, Божественной Матери в ее десяти формах (Кали, Тара, Раджраджесвари, Бхуванешвари, Бхайрави, Чиннамастха, Дхумавати, Балагамукхи, Татханги и Тахалакшми), отметят некоторую аналогию между вышеописанным ритуалом и чакрой шактистов, которые поклоняются этой богине. Однако в данном случае цель этого ритуального совокупления полностью отличается от целей, преследуемых тибетцами. И хотя это несколько выходит за рамки моей темы, я, пожалуй, упомяну о ночных собраниях, называемых чакрами («кругами»), которые устраивают индуистские шактисты. Во время этих собраний мужчины и женщины образуют между собой круг таким образом, чтобы рядом с каждым мужчиной сидела женщина. Элементами такого культа являются панчататтва («пять элементов»), которую они называют «пятью М», поскольку с этой буквы начинается санскритское название каждого из них. Это: мадья (вино), мамса (мясо), матсья (рыба), мудра (сушеные злаковые зерна) и майтхуна (половой акт). Некоторые индуисты утверждают, что эти термины являются только символами и что майтхуну следует понимать как психический процесс, не имеющий ничего общего с половыми отношениями. Другие говорят, что этот ритуал должен выполняться верующим вместе со своей законной женой, и в этом случае их союз возвышается до уровня религиозного акта, который не оскверняется никакими нечистыми помыслами. Однако многие шактисты утверждают, что для достигших высочайших степеней Просветления вино, выпиваемое в ритуале чакры, должно быть настоящим вином, а женщиной, с которой должен соединиться участник ритуала, может быть любая женщина, за исключением собственной жены. Поскольку большинство людей в любой стране, как правило, имеют слишком высокое мнение о своем разуме и уровне совершенства, то многие считают себя достойными привилегий «тех, кто достиг высочайших степеней Просветления», поэтому собрания шактистов часто вырождаются в распущенные оргии. Ничего подобного в Тибете нет. Глава 4 Различные типы посвящения и их цели Прежде чем новичок будет удостоен каких-либо элементарных начатков дам-нгага, он должен получить лунг – одно из более низших посвящений. Значение лунга аналогично значению дам-нгага; оно также является «советом» или наставлением, хотя гораздо менее важной сути и не всегда связано с религиозными задачами, кроме того, его не всегда дает лама. Никакое обучение, будь то грамматика или какая– либо иная наука, не начинается в Тибете без выполнения ритуала, который получил название лунг. Предположим, юноша хочет изучить алфавит. В день, который астролог, или нгёншей[33 - Пишется как снгон-шес.] (провидец), посчитает благоприятным, юноша, взяв с собой кхадак[34 - Пишется как кхабтагс. Это шелковые или муслиновые шарфы. В Тибете их подносят во многих случаях: во время визита, когда просят о благосклонности или прощаются с хозяином и т. д. Также их подносят статуям в храмах. Качество ткани и ее длина указывают на степень уважения к тому человеку, которому подносится кхадак, а также на материальное благосостояние дарящего. В Южном и Центральном Тибете кхадаки белого цвета. В Северном Тибете, в провинции Кхам и в Монголии они голубого цвета. Причина этого в том, что в этих странах соблюдают китайские обычаи, а белый цвет в Китае – цвет траура, следовательно, не является благоприятным.] и немного подарков по своим средствам, отправляется к учителю, чьим учеником он хотел бы стать. Если выбранный учитель монах, то кандидат в ученики трижды припадает к его стопам. Если же он мирянин, то ученик ограничивается тем, что обнажает голову и вежливо кланяется. Затем он почтительно занимает место перед учителем, сидящим выше его на стопке упругих подушек. Учитель читает вслух короткое заклинание, обращенное к Господу Науки Джамполянгу[35 - Пишется как хьямбдпалдбянгс. Это бодхисаттва, имя которого на санскрите – Манджушри.], после чего с чрезвычайной торжественностью произносит по порядку все тридцать букв тибетского алфавита: ка-кха-га-нга и т. д. Когда он заканчивает, прежде чем отпустить ученика, наставник советует ему несколько раз повторить формулу «Ом-ара-па-ца-на-дхи-ди– ди-ди-ди…», которая, по мнению тибетцев, улучшает умственные способности. Поскольку считается, что для подготовки к изучению алфавита необходим ритуал, то вполне понятно, что более высокое знание не может быть передано без серьезной предварительной процедуры. Какую бы религиозную книгу ни хотел прочитать человек с целью приобрести определенные достоинства[36 - Тибетцы, за исключением весьма малочисленной элиты, глубоко верят в действенность повторения Священных Писаний, даже если читающий не понимает смысла читаемых слов.] благодаря ее заучиванию наизусть, совершенно необходимой подготовкой считается лунг. Как только что было описано, набожный мирянин или монах низшего ранга после обычных поклонов ниц и подношений должен, скрестив руки, почтительно слушать, как лама читает книгу. Пренебрежение этим ритуалом делает чтение книги в какой-то мере неправомерным, в любом случае из подобного пренебрежения не выйдет ничего хорошего, и человек не сможет приобрести никаких религиозных достоинств. Часто бывает так, что совершающий службу лама ничего не объясняет своим слушателям, и те уходят от него, так и не поняв ни единого слова. Кроме того, нередко бывает так, что и сам чтец разделяет их неведение, но это мало влияет на большинство верующих[37 - В письменном тибетском языке, в отличие от европейских языков, слова не разделяются. Каждый слог отделяется от другого точкой. Многие малограмотные монахи могут только произносить при чтении каждое слово по слогам, будучи не в состоянии соединить их в слитные слова или фразы, а еще чаще не понимая смысла произносимых звуков.]. Даже простое повторение широко известной мантры «Дум мани падме хум!» требует предшествующего лунга. Тани-лунг, как он называется, обычно выглядит следующим образом. После поклонений, подношений и возжигания благовоний каждый кандидат подходит по очереди к совершающему службу ламе, в руках у которого находятся четки. Затем лама помещает палец верующего и свой собственный на одну из бусин четок, произнося при этом слова «Аум мани падме хум!». Он может повторить это же со всеми ста восемью бусинами четок или произнести эту формулу только один раз для одной бусины, предоставляя верующему возможность продолжать декламацию самостоятельно. Иногда толпа верующих, продолжая сидеть перед ламой, слушает, как он повторяет мантру «Аум мани падме хум!» на своих четках сто восемь раз. Каждый из присутствующих на своих четках одновременно с ламой передвигает бусину, мысленно повторяя ту же формулу вместе с ним. Существует также множество других разнообразных методов. Тани-лунг и другие лунги, предназначенные для обычных людей, основаны на том же принципе больших ангкуров, хотя и являются их жалкой имитацией. Церемония, называемая учителями-мистиками словом лунг, отличается от только что описанной. У них она соответствует формальному принятию кандидата в ученики, который со временем должен получить и дам-нгаг. Обряд предполагает создание мистических и психических связей между новым учеником и его ламой и, более того, со всеми учителями, которые предшествовали этому ламе в предшествующих воплощениях лоб-гьюда. Фактически это принятие неофита в религиозную семью. По этому случаю создается кьилкхор (магический круг) и призываются божества-покровители и ламы, которые являются духовными предшественниками данного гуру. Когда ритуал закончен, или же на следующий день, новичок получает наставления насчет медитации и психической тренировки. После неопределенного периода проверки может быть дарован и ангкур. Хотя мы должны использовать здесь слово «посвящение», следует отметить, что таким образом переводимый тибетский термин не соответствует обычному на Западе значению этого слова. Главный смысл, который мы вкладываем в слово «посвящение», это сообщение тайного учения, приобщение к знанию определенных мистерий, в то время как ангкур – это, помимо всего прочего, передача некой энергии, силы посредством некоторого психического процесса. Подразумеваемая при этом цель – передать посвящаемому способность выполнять некоторые особые действия или практиковать определенные упражнения, которые направлены на развитие физических и интеллектуальных способностей. Сакраментальные посвящения присущи не только ламаизму. В различных формах они встречаются во всех религиях. Прямым предшественником ламаистского ангкура является индуистская абхишека. Тем не менее, возможно, еще до появления в Тибете тантрического буддизма приверженцы традиции бон придали посвящениям дух, который в настоящее время обнаруживается в ламаистских ангкурах. Санскритский термин абхишека обозначает «окропить», «посвящать помазанием». Стоит отметить, что тибетские переводчики (лоцаба), перевод которых всегда бывает очень точным, в данном случае отвергли значение этого слова как «посвящение помазанием» и использовали термин анкурба. Намерение выбрать это слово становится еще более очевидным благодаря тому факту, что они передают идею окропления термином туйсолба, означающим очистительный ритуал, совершенно отличный от ангкура. Ламаисты различают три категории обучения, три категории методов и практик и три рода соответствующих посвящений: экзотерическое, эзотерическое и мистическое[38 - На тибетском: ши, нанг, нгнаг, которые пишутся соответственно как пхъи, нанг, снаг.]. Кроме того, каждый из них подразделяется на три уровня: общий, средний и высший, причем каждый уровень содержит еще несколько видов. Эзотерическая категория охватывает большое число лунгов и ангкуров. Многие из этих последних представляют собой разновидность ритуального представления верующего кому-нибудь из выдающихся личностей ламаистского пантеона. Соответственно этому представлению связь устанавливается между могущественным существом из иного мира и его преданным слугой здесь, на Земле, что напоминает отношения между римскими патрициями и их подданными. Как правило, следствием такого покровительства является процветание, долгая жизнь без болезней, счастливое перерождение в раю и т. п. Самым популярным является посвящение бодхисаттве Бесконечного Сострадания Ченрези[39 - Пишется как спйян рас гзиг, то есть «Тот, кто обладает проницательным взглядом».]. Для ученых существует также посвящение Джамбале, дарующее проницательный ум. У магов низшего порядка выполняются некоторые посвящения, которые подразумевают обеспечение новичка покровительством одного из разнообразных демонов, охраняющих адептов от колдовства. Охотники получают специальное посвящение, которое делает их слугами и подопечными различных духов. Они должны соответствующим образом почитать духов, поднося им в дар части убитых животных. Говорят, что «посвященные» этой категории могут охотиться лишь в определенные дни, а при нарушении этого запрета те же духи насылают на них болезни. Некоторые из этих дней, особенно дни полнолуния, отведены буддистами для медитации, размышлений об Учении и для совершения добрых деяний. В такие дни верующие должны воздерживаться еще больше, чем в обычные дни, от лишения жизни даже самых крошечных насекомых. Малейшее нарушение этого религиозного закона еще больше усиливает запрет для тибетских охотников. Тем не менее этот запрет, особенно для пограничных воинов, носит скорее теоретический, чем практический характер. Ангкуры Падмасамбхавы, дакиней, бодхисаттв (тибет. чангчуб семпа) и многих других существ могут быть либо полуэзотерическими, либо всецело эзотерическими. Приблизительно в VIII веке н. э. в Тибете проповедовал буддийский маг-тантрик Падмасамбхава. Его ангкур передает дух тайных методов. Ангкур дакиней связывает с ними посвящаемого и учит йоге, различным мистическим учениям и искусству магии. Ангкур бодхисаттв связывает верующего с Владыками Бесконечной Щедрости (самым известным из которых является Ченрези) и позволяет верующему, подражая им, вступить на путь почитания и бескорыстного служения всем живым существам. К этой же категории относится ангкур Долмы[40 - Обычно произносится как Дэума, а пишется как сгролма. Это – богиня Тара из индо-тибетского пантеона.] и ангкуры других божеств и богинь, слишком многочисленных, чтобы их всех здесь упоминать. Некоторые посвящения с одним и тем же названием включают в себя три формы: экзотерическую, эзотерическую и мистическую. Они даются в той или иной из этих форм – на низшем, среднем или высшем уровне, согласно психическому уровню кандидата. Различные ангкуры йидамов принадлежат к одной из этих высших категорий – эзотерической или мистической, в соответствии с учением, полученным в ходе или после окончания ритуала. Йидам ламаистов некоторые авторы сравнивают с ишта-девата индуистов. Ишта (желанный) – это имя, которое верующий индуист дает божеству, избранному в качестве не столько защитника, сколько объекта страстной любви (бхакти). Особенностью бхакти является то, что бхакта любит своего Бога ради него самого. В бхакти совершенно отсутствует элемент заинтересованности, который встречается у верующего, который полагается на некое «воздаяние» со стороны почитаемого им бога. Один бхакта сказал мне: «Мой Бог может низвергнуть меня в ад и мучить меня там, если такова будет его воля, но и этим мукам я буду радоваться, зная, что они приятны ему». Согласно санскритскому высказыванию, часто повторяемому бхактами, верующий должен любить своего бога «как блудница своего любовника», то есть страстно и безумно, не обращая внимания ни на что иное. Верующий индуист стремится к тому, чтобы в будущей жизни жить со своим ишта-девата, или к вступлению в мистический союз с ним. В действительности блаженство, к которому он стремится, возведенное на духовный уровень, есть не что иное, как блаженство женщины, соединяющейся со своим возлюбленным. Мистицизм такого рода совершенно неизвестен в Тибете. Здесь йидамы играют совсем не такую роль, как ишта; их почитание не дает никакого основания для проявления «духовной чувственности». Согласно эзотерическим теориям, йидамы – это могущественные существа, покровительствующие тем, кто их почитает. В эзотерическом учении они изображаются как оккультные силы, а мистики рассматривают их как проявления энергии, присущей сознанию и телу. Конечно, такое краткое объяснение весьма неполно. Любой бодхисаттва может быть выбран в качестве йидама, но когда он существует в виде двух личностей, что случается часто, одна из которых милостивая, а другая грозная[41 - Например, величайший из всех йидамов Дордже Джигджед – это внушающая ужас ипостась Джампаянга, бодхисаттвы, который в ламаизме считается покровителем науки и красноречия. Нагпо Ченпо является гневной ипостасью сострадательного Ченрези.], то, как правило, именно последнюю предпочитают в качестве своего покровителя. Что касается других мифических персонажей среди йидамов, то все они самого ужасного вида, и их не следует ошибочно принимать за богов (лха). Некоторые йидамы бывают даже демонического происхождения; к ним относятся, например, Дам-дин, Дза, Йешей-Гомпо и другие[42 - Пишутся соответственно как: ртамгрин, гзах, йешей– мгонпо.]. Однако мы должны остерегаться приписывать тибетским названиям, которые мы за неимением лучшего вынуждены переводить как «демон», значение, которое придается этому термину в христианстве. Как было только что сказано, посвящения экзотерической категории носят характер церемониального подношения могущественному покровителю или некоторого разрешения, которое делает законным и плодотворным выполнение особого акта поклонения. Значение эзотерических ангкуров более тонкое. Они стремятся ввести вновь посвященного в психическую общность с теми, кто уже в прошлом выполнял, или выполняет теперь, те ритуалы, к которым новичок только собирается приступить. В результате такой широкой общности, как говорят ламаистские мистики, ритуальные действия, выполняемые монахом, и повторяемые им магические формулы должны обрести такую силу, которую новичок сам не способен придать им. В эзотерическом смысле подношение сверхчеловеческому существу влияет на характер частичного слияния верующего с почитаемым божеством; верующий до некоторой степени может приобщиться к добродетелям и могуществу высшего существа, оставаясь с ним в тесном контакте. Эзотерические ангкуры даруются также ученикам, приступающим к определенным практикам (например, медитации на мистические центры тела[43 - Кхорло (пишется как хкхорло) – колесо, которое тибетцы называют также падма («лотос»). Это и есть чакры йогинов-тан– триков.]; искусству согревать себя без помощи огня – туммо), или тем ученикам, которые обучаются выполнению некоторых ритуалов, например чёд, в которых человек полностью «отдает» свое тело как пищу голодным демонам[44 - Туммо чёд и другие ритуалы подробно описаны в книге «Магия и тайна Тибета».]. Посвящения, называемые «мистическими» (нгаг), имеют чисто психический характер. Они основаны на том теоретическом положении, что энергия, исходящая от учителя или более высоких оккультных источников, может быть передана ученику, способному «извлечь ее» из психических волн, пронизывающих его во время совершения ритуалов ангкура. Ламы говорят, что именно в этот момент сила становится доступной для ученика. Его роль в проводимой церемонии заключается в том, чтобы завладеть ею и усвоить, успешность чего зависит от его умений. Следовательно, хотя посвящающий лама и излучает ту энергию, которую должен усвоить ученик, последний играет отнюдь не пассивную роль. В ходе бесед на эту тему с посвященными мистиками я слышала, что некоторые из них определяют ангкур как особую возможность для ученика «наполниться энергией». Считается, что не всякий посвященный лама способен выполнить все разнообразные виды ангкура. Легко понять почему. Никто не может наделить другого тем, чем не обладает сам и что он не способен откуда-нибудь взять. Если у него нет этой особой энергии, которая должна быть передана во время определенного ангкура, но он еще способен к глубокой ментальной концентрации, то считается, что этот лама может во время выполнения ритуала привлечь потоки воздействующей энергии, исходящие от его собственного гуру (даже если последний давно умер), чангчуб-семпа или йидама, с которым он имеет устойчивую психическую или ритуальную связь. Некоторые отшельники из линии гонг-гьюд осуществляют совершенно безмолвные посвящения, которые весьма впечатляющи. В данном случае несколько часов медитации, в течение которых гуру и ученик неподвижно сидят друг напротив друга, заменяют устное наставление. Цель этих учителей заключается не в том, чтобы передать наставления своим ученикам, и даже не в том, чтобы предложить темы для размышления, а в том, чтобы развить в них способности, позволяющие им вступать в непосредственный контакт с объектами познания и различить в них нечто большее, чем их внешнее явление, что обычно для большинства людей. Учителя линии да-гьюд во время посвящений[45 - Японские дзэн-буддисты также используют жесты в тех уроках, которые они дают новичкам.]используют безмолвные символические жесты. Они указывают также на разнообразные предметы, расставляют их различным образом, чтобы пробудить в учениках соответствующие идеи. Перед выполнением мистического ангкура посвящающий лама от нескольких дней до нескольких месяцев пребывает в уединении. Как правило, чем выше уровень предстоящего ангкура, тем дольше длится уединение. Все это время гуру пребывает в состоянии глубокого сосредоточения, все его мысли сконцентрированы на одном. В мистической фразеологии это называется «однонаправленностью сознания». Применяя эту несколько необычную метафору, хотя она и вполне удачно выражает суть практики, я сказала бы, что лама накапливает психическую энергию точно так же, как аккумулятор – электрическую. Кандидат на посвящение также удаляется от активной жизни и подготавливает себя как умственно, так и физически к восприятию той силы, которая будет ему передана. Его религиозная практика, питание и сон регулируются в соответствии с советами его учителя. Кроме того, он старается освободить свое сознание от всякой мыслительной деятельности и приглушить физическую чувствительность, чтобы никакая умственная или физическая активность не препятствовала тому потоку энергии, который будет в него вливаться. Все это может показаться странным и даже абсурдным; тем не менее научное исследование этих процессов могло бы, возможно, привести к интересным открытиям. Мы до сих пор почти ничего не знаем о психических силах и различных методах их использования. Мистические ангкуры можно разделить на две группы. В первую входят те, что связаны с практикой йоги[46 - Йога – название индийской философской системы, которая приписывается Патанджали. Поскольку в йоге огромное значение имеет созерцание, то были разработаны различные методы медитации и психотренинга, получившие то же название, хотя первоначальное значение слова «йога» – «единение». Существуют несколько разновидностей йоги: хатха-йога, лайя– йога, раджа-йога. Тибетцы переводят санскритский термин «йога» как «налджор» (пишется как рнал бйор). Однако это слово означает не «единение», а «полное спокойствие ума», отсюда выражение «мастерство созерцания».]; самыми важными из них являются дыхательные упражнения. Ко второй группе относятся ангкуры, относящиеся к практике интроспективной медитации и психотренинга в целом. Тем не менее это различие между практиками, для которых ангкуры служат введением, в основном теоретическое. Определенный уровень мастерства в практике йоги, особенно овладение искусством дыхания, почти всегда необходим для успеха в созерцании. Считается, что лишь немногие достигают совершенной концентрации мысли чисто интеллектуальным путем. С другой стороны, методы, направленные на развитие сверхнормальных физических способностей, таких, как повышение внутреннего тепла, легкость тела, возможность быстро преодолевать большие расстояния без пищи и отдыха и так далее, всегда включают элементы психотренинга. По этой причине ангкуры обеих групп по отдельности даруются ученикам, стремящимся к духовному освобождению – состоянию Будды. Те, кто стремится к обретению сверхъестественных сил, получают что-то вроде смешанного ангкура, известного как лунг-гом-кйи ангкур. В то время как посвящения низших уровней иногда создают повод для проведения помпезных церемоний, на которых присутствуют несколько кандидатов, ритуал мистических ангкуров внешне очень прост. Эти ангкуры даруются без свидетелей в личном помещении учителя или в его уединенной обители, если он отшельник. На высших уровнях ритуал практически отсутствует, и гуру созерцательного типа применяют безмолвный метод передачи мысли гонг-гьюд. Следующее описание может дать некоторое представление об эзотерическом или мистическом ангкуре низшего или среднего уровня среди адептов «Краткого Пути». Кандидат стучится в дверь гуру и просит разрешения войти и получить ангкур. Иногда требуется, чтобы он ни с кем не встречался или чтобы его никто не видел, даже издалека, когда он отправляется из своего жилища в обитель учителя. Из-за двери лама спрашивает о мотивах, которые побудили кандидата сделать такой шаг. Он предупреждает ученика о трудностях и опасностях, ожидающих его на «Мистическом Пути», и советует ему отказаться от изобилующего опасностями трудного предприятия, вести добродетельную, хотя и более простую жизнь. Учитель призывает йидамов, дакини и символическое божество, которое возглавляет школу, к которой он принадлежит[47 - Например, Дордже Чанг в школе кагьюпа.], и просит их охранять дверь, чтобы воспрепятствовать кандидату приблизиться к сокровенному кьилкхору, если он недостойный. В этот момент некоторые ламы обрушивают проклятия на человека, который осмеливается просить посвящения, имея при этом вероломные и нечистые мысли; они приказывают йидамам и дакини явиться в их самых устрашающих формах и разорвать этого нечестивца на куски. Декламацию ламы сопровождает дикая музыка, в общем хоре смешиваются звуки барабанов, тамбурина, колокольчиков, цимбалов и кан– глинга[48 - Канглинг (пишется как раканг-глинг) – это флейта, изготовленная из берцовой кости человека, или ее имитация, издающая резкий звук, распространяющийся далеко вокруг.]. В менее тайных церемониях, когда совершающему обряд монаху помогают ученики, которые уже получили посвящение, этот адский шум инструментов и завывания ламы, сопровождаемые истошными криками его помощников, рассчитаны на устрашение доверчивого новичка. Другие ламы считают это грубым. Их новички должны внимательно вслушиваться, чтобы уловить тихо произносимые фразы, смысл которых можно передать примерно следующим образом: «Иди своим путем, не оставайся здесь. Много приятных обителей есть в этом и иных мирах. Живи добродетельной жизнью и соблюдай заповеди Учения. Легки и полны очарования пути, ведущие к обителям блаженства». «За этой дверью начинается крутой и тернистый путь, окутанный мраком. На каждом шагу будут препятствия, преодолеваемые в муках, неуловимые миражи и изматывающая борьба. Достаточно ли тверда твоя поступь, чтобы подняться на эти вершины? Достаточно ли ты смел, чтобы встретить любую, даже гибельную, опасность? Достаточно ли ты мудр, чтобы разрушить все иллюзии? Преодолел ли ты привязанность к жизни и чувствуешь ли ты себя способным возжечь огонь, который должен освещать твой путь?..» Кандидату также напоминают о том предупреждении, которое он получил еще при принятии в ученики, что, вступая на «Краткий Путь», он рискует опасно заболеть, сойти с ума или столкнуться с такими оккультными явлениями, которые могут его убить. Иногда призывают также йидамов и дакини, хотя и безмолвно. Тем не менее производимое при этом впечатление получается от того еще сильнее. Когда подготовительные ритуалы закончены, дверь открывается и ученику позволяют войти. Войдя, он простирается у ног учителя и перед кьилкхором. Порядок, в котором выполняется этот поклон, зависит от школы и ламы. Многие думают, что в первую очередь надо почтить кьилкхор, в котором в данный момент пребывают йидамы и чангчуб-семпа, другие считают, что это мнение только обнаруживает полное невежество тех, кто его придерживается. В традиции кагъюпа утверждается, что основатель этой школы, лама Марпа, выслушал осуждение от своего учителя Наропы за то, что поклонился в первую очередь кьилкхору. «Ведь это я создал кьилкхор, – заявил Наропа. – Это я наделил его той жизнью и энергией, которой он обладает. Если бы не я, не было бы ничего, кроме безжизненных фигур и предметов. Божества, обитающие в нем, рождены из моего духа; следовательно, мне должно отдавать почтение в первую очередь». Говорят, что ошибка, совершенная Марпой в этом случае, стала причиной того, что духовная линия преемственности Наропы, вместо того чтобы быть продолженной сыном Марпы (он был женат)[49 - Сын Марпы Додебум погиб молодым в результате несчастного случая. Он поехал с друзьями на праздник, где, вероятно, они напились, что вполне обычно для тибетцев, а во время возвращения домой его лошадь, испугавшись пьяных криков, понеслась во всю прыть, и Додебум упал в ущелье.], перешла к его ученику Миларепе. Ученик должен войти в комнату с опущенными глазами. Простершись на полу, он поочередно смотрит на своего гуру и кьилкхор, сначала – на ноги учителя и нижний уровень кьилкхора, а затем постепенно поднимает глаза, пока не увидит голову учителя и верхнюю часть кьилкхора. После этого ему разрешается сесть. Во время некоторых ангкуров ученик занимает место в центре магического круга. Каждая разновидность ангкура имеет свои собственные особенные ритуалы, и, кроме того, они бывают разными в зависимости от дам-нгага данного посвящения, от школы, к которой принадлежит учитель, и от уровня даруемого ангкура (эзотерического, мистического, низшего, среднего, высшего и т. д.). Ученик выпивает «святую» воду, которую наливают в сложенную чашечкой ладонь. Также ему могут дать освященные пилюли[50 - Это также неподходящие названия, используемые за неимением лучших. Эта вода вовсе не «святая», а пилюли вовсе не «освященные». Просто некоторое время лама держит их у себя, концентрируя на них свои мысли, и в них, как предполагается, накапливается драгоценная энергия.]. В какой-то момент учитель касается головы ученика различными символическими предметами, например сосудом с «водой бессмертия», зажженным светильником, священной книгой, реликвией и т. д. После того как ученику завязывают глаза, его подводят к металлической или деревянной тарелке, на которой с помощью зерна или цветной пудры нанесен схематический рисунок, изображающий пять частей личности (форму, ощущения, восприятие, способности различения и сознание), расположенные по кругу, который символизирует Пустоту. Ученик должен пустить в этот рисунок маленькую стрелу. Предсказание зависит от того, в каком положении оказывается стрела после падения, и того, на какой из пяти элементов указывает ее острие. Наиболее благоприятным знаком является тот случай, когда острие стрелы вонзается в центр круга. Это означает, что вновь посвященный способен освободиться от тех пут, которые составляют его личность, то есть может достичь нирваны. В некоторых ангкурах, подготавливающих к таким видам тренировок, которые направлены на обретение сверхъестественных способностей, используют необычные символические движения, в которых нет ничего приятного для выполняющего их. Ограничусь описанием одного из наименее болезненных. Во время посвящения, которое предшествует тренировке, направленной на вырабатывание внутреннего тепла[51 - Туммо. См. «Магия и тайна Тибета».], неофит должен проглотить горящую свечу. Она изготавливается с использованием масла и может достигать десяти сантиметров в длину. Любой, кто не знаком с профессиональными фокусами и не может ловко спрятать ее, посчитает это небольшое испытание (я говорю из личного опыта) совершенно непривлекательным. Ангкур такого же типа совершается обычно зимой, высоко в горах. Ученик должен в течение всей церемонии оставаться обнаженным, то есть четыре или пять часов кряду. В некоторых случаях, а также в том случае, когда посвящение получают женщины, допускается одна накидка. Но, как правило, за день до своего посвящения кандидат уже подвергся столь многим испытаниям и пережил такие страдания, что стал достаточно закаленным. Слегка обморозиться, обжечь себе рот и с трудом переварить свечу кажется ему в такой момент сущим пустяком. Ангкуры, связанные с практикой лунг-гом, с культом йидамов и божеств, со способностью подчинять демонов и с магией, не включаются в ряд последовательных посвящений, которые отмечают различные этапы «Мистического Пути» ламаистов. Согласно мнению некоторых лам, число мистических ангкуров, у которых чисто духовные цели, равно пяти. Тем не менее, по-видимому, общепринятым числом является четыре. Миларепа в своей биографии упоминает только четыре из них, и его учитель Марпа заявлял, что и ему известно не более четырех. Такое же число ангкуров, ведущих к духовному совершенству, указывал и лама Лонгчен в своем трактате, которым я располагаю. Мой личный опыт подсказывает мне, что пять ангкуров относятся к другой серии посвящений, где это число сохранено потому, что оно соответствует пяти составляющим частям, совокупность которых, согласно буддийской психологии, составляет личность, то есть форму, восприятие, ощущения, ментальные понятия или способность к субъективному различению и сознание. Нет ничего более сложного и запутанного, чем обряды тибетских эзотерических школ, существующих наряду с официальным ламаизмом. Востоковеды, интересующиеся этими вопросами, нашли бы для себя в Тибете широкое поле деятельности. Попутно замечу, что индийские тантрические школы насчитывают восемь последовательных посвящений. Духовная жизнь, как считают ламы, охватывает два больших этапа, которые, в свою очередь, состоят из множества других, менее важных. Первый этап – «активность», второй – «неактивность», включающий «простую неактивность» и «абсолютную неактивность». Несмотря на приведенные здесь пространные объяснения посвящений, на мой взгляд, особого внимания заслуживают два посвящения мистической категории: один «с активностью», а другой «без активности». Здесь, как мне кажется, удобная возможность ознакомить читателей с тайными церемониями, которые до сих пор были неизвестны иностранцам. Приводимые далее описания ритуалов основаны на рассказах сведущих лам, на том, что я видела лично, и на тех ритуалах, текстами которых я располагаю, которые написаны известным ламой Лонгченом, автором нескольких авторитетных мистических трактатов. Посвящения «С активностью» Первый из четырех ангкуров, ведущих ученика к духовной зрелости, называется «про бтча мтчог ги дбанг бскур» (произносится как «деу чэ чог ги ангкур» – «высокий ангкур с активностью»). Для того чтобы его правильно совершить, лама должен быть глубоко сведущим в трех разделах ламаистских канонических Священных Писаний, которые представляют соответственно философские доктрины, ритуал и метафизику. От ученика требуется следующая подготовленность: чувства ученика по отношению к учителю, который подготавливает его к незамутненному созерцанию Реальности, должны быть такие же, какие он испытывает по отношению к самому Будде. Он должен верить как в учителя, так и в действенность ангкура, который ему даруется. Заметьте, что в этом последнем условии ламаизм принципиально расходится с ортодоксальным буддийским учением о десяти «узах», препятствующих человеческому существу достичь спасения. Третьим из этих уз в канонической терминологии является «вера в действенность религиозных обрядов». Согласно учению раннего буддизма, отказ от веры в действенность священных и других церемоний необходим для первого шага, который должен быть сделан на пути к духовному озарению. По-буддийски это называется «вступить в поток». Однако ламы, прекрасно знающие эзотерические методы, считают это противоречие лишь кажущимся и совершенно условным. Ритуалы, говорят они, не оказывают никакого иного действия, кроме похожего на психотерапевтическое, а ритуальная форма некоторых посвящений – всего лишь уступка интеллектуальной неразвитости учеников. Цель – освободить себя от всех этих средств. Великие созерцатели отвергали их, прекрасным примером чему является Миларепа. Есть и такие, кто вообще не нуждается в них. Как мы вскоре увидим, литургические слова, произносимые во время мистических посвящений, подтверждают высказывания лам. На самом деле они направлены на то, чтобы показать новичку ту силу и умственные способности, которые скрыты в нем, и побудить его к их развитию, чтобы он полагался только на самого себя. Ученик должен подготовиться к получению ангкура «активности», ведя праведную жизнь и «избегая дурных поступков, как избегают ядовитой змеи». Осознав абсурдность тех мотивов, которыми руководствуется большинство обычных людей, и желая обязать себя святыми делами, которые предрасполагают разум к истинным мыслям, кандидат, в доказательство своей преданности, должен быть готов отдать своему учителю все свое будущее, самого себя и свою жизнь. Только не следует последнее условие рассматривать как риторическое. Естественно, я сомневаюсь, чтобы какой-нибудь гуру в качестве условия передачи ангкура потребовал бы от ученика по окончании церемонии покончить с собой или позволить себя убить. Такие случаи можно встретить только в легендах, хотя, попутно замечу, некоторые из них весьма красивы. В них рассказывается о героях, которые готовы встретиться со смертью, отдать себя на растерзание демону, который знает какую-то важную истину, при условии, что он ее откроет. Чаще всего святой требует разрешения высечь слова истины на камне в назидание другим людям, и только в этом случае он жертвует себя чудовищу. И даже если добытое столь дорогой ценой знание принесло пользу только ему одному, с буддийской точки зрения его жертва не была напрасной. Результат обретенного знания проявится в следующей жизни. Тем не менее для испытания своих учеников учителя просят их пожертвовать собой и своим имуществом. Марпа несколько лет пользовался услугами Миларепы, заходя столь далеко, что подвергал опасности его здоровье и жизнь, заставляя его без посторонней помощи строить дом, затем несколько раз полностью разрушать его и снова строить по новому плану. Тот же Марпа, когда его ученик Чойдор пригнал ему в дар весь свой скот, заставил его вернуться домой (а это путешествие в несколько дней) и принести обратно на своих плечах козу, которую он оставил в сарае из-за того, что она хромая. Эти две истории широко известны в Тибете; рассказывают и о многих других подобных случаях. В самом деле, даже современные ламы любят прибегать к такой суровой практике. Западные люди едва ли представляют себе, какую власть имеют религиозные учителя над своими учениками в Азии. Я уже говорила, что тибетцы более сдержанны в проявлениях своих чувств к учителю, чем индийцы, и они вполне могут различать в характере своего духовного наставника как черты, достойные восхищения, так и недостойные. Но это не исключает того, что в некоторые моменты в сознании учеников могут возникать внезапные неистовые порывы, когда со всем энтузиазмом они способны на действия, которые западным людям могли бы показаться безумными. Приступая к церемонии посвящения, лама начинает с построения мандалы. В ламаистской религиозной литературе используется санскритский термин мандала; это эквивалент тибетского слова «кьилкхор»[52 - О кьилкхоре см. «Магия и тайна Тибета».]. В текстах, к которым я обращалась, лама Лонгчен использует этот термин наравне с кьилкхором. И все же между мандалой и кьилкхором есть определенная разница. Мандала включает в себя символические фигуры и подношения божествам. Однако кьилкхор может быть оживлен только благодаря присутствию в нем некоторых существ или сил, которыми его наделяет сам лама; кроме того, несколько мандал могут входить в композицию одного кьилкхора. Мандала «ангкура с активностью» имеет квадратную форму[53 - Однако, строго говоря, мандала, как и кьилкхор, обозначает нечто «круглое».]. Длина каждой ее стороны равна расстоянию между локтем и кончиком среднего пальца того ламы, который ее рисует. Поверхность мандалы должна быть гладкой, как зеркало. Рисунок наносится порошками пяти цветов: белым, желтым, зеленым, красным и синим. На каждой стороне мандалы изображаются ворота, в центре которых находится синий диск, на котором изображен восьмилепестковый лотос. Наносятся четыре «полосы», обрамляющие этот символический рисунок: белая – на востоке, желтая – на юге, красная – на западе и зеленая – на севере. Внутри получившегося квадрата располагаются разнообразные подношения и другие различные образы, символизирующие разные страны, обители и т. д. Другая «полоса», представляющая дордже, окружает весь рисунок. В центре и в каждом углу помещаются пять ритуальных сосудов, на каждом из которых надписано: «Аум-А-Дум». Эти сосуды содержат в себе смесь чистой воды и молока, в которую поместили пять видов зерна, пять видов лекарственных растений, пять видов благовоний, три «белые субстанции» (сливки, сыр и масло) и три «сладости» (мед, сахар и патока). Каждый сосуд украшают пять стрел, пять зеркал, пять кристаллов горного хрусталя, пять отрезов шелка пяти различных цветов, пять изображений пяти мистических будд (миниатюры в полный рост); и в каждый из сосудов вставлено павлинье перо. Кубок в форме человеческого черепа (иногда настоящего, держащегося на трех серебряных ножках) наполняется другой смесью (иногда черным чаем, иногда ячменной водкой), символизирующей напиток бессмертия. У каждых из четырех врат помещается магический кинжал, и в мандалу между «полосами» вонзаются четыре ножа с кривыми лезвиями. Ритуальные пироги (торма) и различные предметы, необходимые для проведения ангкура, также помещаются в мандалу, которая, наконец, устанавливается на возвышение и окружается тханко (изображениями на ткани, подобными японским какемоно). Церемония ангкура состоит из трех этапов: 1) лама благословляет себя и мандалу; 2) ученика впускают в комнату, где находятся лама и мандала; 3) даруется ангкур. Вначале лама, будучи один, призывает в манда– лу будду. Не нужно думать, будто в данном случае призывается исторический будда Шакьямуни или даже его душа, которая, как можно было бы вообразить, находится в том или ином раю. В ритуалах такого рода термин «будда» эзотерически означает Знание, присущее всем буддам, их духовную силу, которая и будет передана ученику. В «ангкурах с активностью» эта первая часть ритуала очень короткая, но кандидату разрешается войти в помещение не раньше, чем она закончится. До тех пор лама остается взаперти один. В ходе одной и той же церемонии это посвящение может быть передано одновременно нескольким ученикам. Кандидат, или каждый из кандидатов, если их несколько, простирается перед ламой и мандалои. Затем следует литургический диалог между учителем и учеником. В случае с несколькими учениками они повторяют свою часть диалога хором. Следующий далее перевод может дать только некоторое представление о том, что говорится: У ч е н и к: «О благородный лама, высшее существо, воистину счастлив я приблизиться к этой великой тайне, умоляю тебя допустить меня к ней». Л а м а: «О сын, твое прошлое украшено благодеяниями, входя в тайную колесницу моих наставлений, ты обретешь благие плоды, а созерцая драгоценный камень познания, ты развеешь свои сомнения. Ответь мне, счастлив ли ты видеть во мне своего учителя?» У ч е н и к: «Воистину счастлив». Л а м а: «Пять мудростей[54 - Пять мудростей: 1) «мудрость сферы существования», которая может познать фундаментальное единство всего сущего, несмотря на все внешние различия; 2) «мудрость, побуждающая действовать ради достижения благой цели»; 3) «различающая мудрость» (которая делает ясным познание всех объектов со всеми их особенностями); 4) «уравнивающая мудрость» (которая обнаруживает общую сущность всех вещей, тождественность их природы); 5) «зеркало-мудрость» (которая отражает все вещи подобно зеркалу, которое само при этом не подвергается никакому воздействию извне).], Будда, Учение и Община, пребывают в тебе. Медитация приведет тебя к познанию их истинной сущности в себе самом, ищи же истинное прибежище, то есть ищи прибежище в себе самом». У ч е н и к: «При поддержке благой воли моего ламы да воспользуюсь я в этом мире, омраченном невежеством, светильником своего собственного пути, и да открою я живущую во мне мудрость». После этого лама завязывает на левой руке кандидата шнурок из нитей пяти цветов. Если кандидат – женщина, шнурок завязывается на ее правой руке. При этом лама произносит мистическую формулу (нгаг, мантра). Затем, повторяя другую мантру, он поднимает стоящий перед ним вне мандалы сосуд со «святой водой» и произносит: «Это – драгоценная вода связывающих тебя обетов. Если ты нарушишь их, то неизмеримо долго тебя будет сжигать ужасное пламя чистилища. Если же ты праведен, то усилия твои увенчаются успехом. Храни в сердце своем эту воду, символ святых обетов, и сила взрастет в тебе» (сила для достижения цели посвящения). Затем ученик получает несколько капель воды в ладонь и выпивает их. Лама, сопровождая свои слова несколькими приглушенными ударами в ритуальный барабанчик (да– мару), разъясняет ученику значение так называемых «лотосов», центров психической энергии, которые располагаются соответственно в пупке, сердце, горле и на макушке. Кандидат внимательно выслушивает эти разъяснения. Чтобы символически представить то, что мудрость была сокрыта неведением на протяжении периода времени, начало которого невозможно даже представить, глаза ученика закрываются повязкой из черного шелка. Взяв в сомкнутые руки отрезы шелка пяти мистических цветов, кандидат говорит: «Длинная цепь причин и следствий с незапамятных времен вела меня и привела в этом теле к единому вечному свету. Пусть я стану членом святого семейства». (Духовная семья, состоящая из учителя и учеников, с момента своего возникновения принадлежит к той мистической школе, в которую посвящается новичок.) Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/aleksandra-david-neel/posvyascheniya-i-posvyaschennye-v-tibete/) на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. notes Примечания 1 Татхагата – эпитет Будды. 2 Тогпа, более правильно, «логическое рассуждение», в противоположность тогспа, «истинному пониманию» (тибет. ртог– па и ртогспа). 3 Океан и зеркало у тибетцев, индусов и китайцев часто используются вместе как сопоставимые образы. 4 Гьюд-лама означает здесь не определенную степень посвящения в школе гьюд (ритуальная магия), а скорее учителя, который считается хранителем тайных наставлений. 5 Дам-нгаг – предписания и советы. 6 Налджорпа (пишется как рнал бьорпа) буквально означает: «Тот, кто обладает совершенной безмятежностью». В обычной речи означает адепта «Краткого Пути», часто также аскета, который считается обладающим сверхнормальными психическими силами. 7 Чос-чед (пишется как чос бьед). 8 О «Кратком Пути» см. «Магия и тайна Тибета». Там описывается это учение и проистекающие из него методы, благодаря которым, согласно тибетцам, возможно достижение буддовости в течение одной жизни, если человек начинает свое духовное обучение, даже если у него не было никакого прогресса после долгой череды перерождений. 9 Следующий отрывок из «Мундака-упанишады» может послужить иллюстрацией такой позиции: «Две неразлучные птицы сидят на ветке дерева. Одна из них поедает плод этого дерева; другая, не прикасаясь к плоду, наблюдает за ней». Эта притча имела цель объяснить ведантистскую доктрину о джи– ве, но она в равной степени подходит и здесь. 10 Экаи Кавагучи – японский буддолог. Он упоминал об этом происшествии в рассказе о своем пребывании в Тибете. 11 Гелонг (пишется как дге слонг) буквально означает «целомудренный нищий», приблизительный ламаистский эквивалент бхикку у южных буддистов, то есть монах, давший обет безбрачия и получивший посвящение в высокий духовный сан. 12 Гомпа (пишется как дгомпа), «уединенная обитель» – название тибетских монастырей. 13 «Вступить в поток» – часто используемое в буддийской литературе выражение. Подразумевается первый шаг в духовной жизни, которая в конце концов приводит к достижению просветления, состояния Будды. 14 Цен-нид – одно из четырех отделений в ламаистских университетах. 15 «Дордже чодпа (рдодже гчод па)» – весьма популярное в Тибете произведение, являющееся переводом с санскрита «Ваджраччхедики». 16 Пишется как дхума (срединный). Перевод санскритского мадхъямика. 17 Пишется как пхьяг ргья. Санскр. «мудра». 18 Пишется соответственно как дгамс-нгаг и ман-нгаг. Эквивалентно санскр. «упадеша». 19 Пишется как бках-ргьуд и гтам-ргьюд. 20 Пишется как бегом. 21 Буква «р» не произносится. Я сохранила ее для того, чтобы избежать путаницы между этим словом, обозначающим «ветер» или «дыхание», и другим словом «лунг», обозначающим «наставление», которое также является буддийским термином, обозначающим множество низших уровней посвящения. 22 Пишется как дмялба: это миры страданий, которые западные авторы обычно называют «адом». В народном буддизме различаются несколько их видов. Однако учитывая, что их обитатели смертны и могут снова возродиться в более лучших, или даже прекрасных, условиях, термин «чистилище» кажется для них более подходящим. Обитатели ньялба не обязательно отличаются дурными наклонностями. Они способны к состраданию и возвышенным чувствам. Считается, что результатом проявления этих чувств обычно является немедленная смерть, которая освобождает несчастные существа от мучений и обеспечивает им счастливое перерождение. Посвященные рассматривают такое описание как символическое и относят его к реалиям духовной природы. 23 Пишется как слоб-ргьюд. 24 Согласно цейлонской традиции, дата смерти Будды – 544 г. до н. э. Бодхидхарма прибыл в Китай в 520 г. н. э. 25 Город расположен в нынешнем индийском штате Бихар. 26 Расположен в горах провинции Хунань. Это историческое место, по-видимому, полностью игнорировалось учениками Бодхидхармы, хотя их было много и в Китае, и в Японии. Когда я посетила его, монастырь был частично разрушен. 27 Пишется как дгонг-бргьюд, брдах-бргьюд и нян-бргьюд. 28 Эта странная легенда рассказана в книге «Магия и тайна Тибета». 29 Дагпо Лхадже – ученый Дагпо. 30 См. «Магия и тайна Тибета». 31 Пишется как дбанг-скур; букв. «наделение силой». 32 Пишется как дбанг-скур-сэмс-па; санскр. «бодхисаттва». 33 Пишется как снгон-шес. 34 Пишется как кхабтагс. Это шелковые или муслиновые шарфы. В Тибете их подносят во многих случаях: во время визита, когда просят о благосклонности или прощаются с хозяином и т. д. Также их подносят статуям в храмах. Качество ткани и ее длина указывают на степень уважения к тому человеку, которому подносится кхадак, а также на материальное благосостояние дарящего. В Южном и Центральном Тибете кхадаки белого цвета. В Северном Тибете, в провинции Кхам и в Монголии они голубого цвета. Причина этого в том, что в этих странах соблюдают китайские обычаи, а белый цвет в Китае – цвет траура, следовательно, не является благоприятным. 35 Пишется как хьямбдпалдбянгс. Это бодхисаттва, имя которого на санскрите – Манджушри. 36 Тибетцы, за исключением весьма малочисленной элиты, глубоко верят в действенность повторения Священных Писаний, даже если читающий не понимает смысла читаемых слов. 37 В письменном тибетском языке, в отличие от европейских языков, слова не разделяются. Каждый слог отделяется от другого точкой. Многие малограмотные монахи могут только произносить при чтении каждое слово по слогам, будучи не в состоянии соединить их в слитные слова или фразы, а еще чаще не понимая смысла произносимых звуков. 38 На тибетском: ши, нанг, нгнаг, которые пишутся соответственно как пхъи, нанг, снаг. 39 Пишется как спйян рас гзиг, то есть «Тот, кто обладает проницательным взглядом». 40 Обычно произносится как Дэума, а пишется как сгролма. Это – богиня Тара из индо-тибетского пантеона. 41 Например, величайший из всех йидамов Дордже Джигджед – это внушающая ужас ипостась Джампаянга, бодхисаттвы, который в ламаизме считается покровителем науки и красноречия. Нагпо Ченпо является гневной ипостасью сострадательного Ченрези. 42 Пишутся соответственно как: ртамгрин, гзах, йешей– мгонпо. 43 Кхорло (пишется как хкхорло) – колесо, которое тибетцы называют также падма («лотос»). Это и есть чакры йогинов-тан– триков. 44 Туммо чёд и другие ритуалы подробно описаны в книге «Магия и тайна Тибета». 45 Японские дзэн-буддисты также используют жесты в тех уроках, которые они дают новичкам. 46 Йога – название индийской философской системы, которая приписывается Патанджали. Поскольку в йоге огромное значение имеет созерцание, то были разработаны различные методы медитации и психотренинга, получившие то же название, хотя первоначальное значение слова «йога» – «единение». Существуют несколько разновидностей йоги: хатха-йога, лайя– йога, раджа-йога. Тибетцы переводят санскритский термин «йога» как «налджор» (пишется как рнал бйор). Однако это слово означает не «единение», а «полное спокойствие ума», отсюда выражение «мастерство созерцания». 47 Например, Дордже Чанг в школе кагьюпа. 48 Канглинг (пишется как раканг-глинг) – это флейта, изготовленная из берцовой кости человека, или ее имитация, издающая резкий звук, распространяющийся далеко вокруг. 49 Сын Марпы Додебум погиб молодым в результате несчастного случая. Он поехал с друзьями на праздник, где, вероятно, они напились, что вполне обычно для тибетцев, а во время возвращения домой его лошадь, испугавшись пьяных криков, понеслась во всю прыть, и Додебум упал в ущелье. 50 Это также неподходящие названия, используемые за неимением лучших. Эта вода вовсе не «святая», а пилюли вовсе не «освященные». Просто некоторое время лама держит их у себя, концентрируя на них свои мысли, и в них, как предполагается, накапливается драгоценная энергия. 51 Туммо. См. «Магия и тайна Тибета». 52 О кьилкхоре см. «Магия и тайна Тибета». 53 Однако, строго говоря, мандала, как и кьилкхор, обозначает нечто «круглое». 54 Пять мудростей: 1) «мудрость сферы существования», которая может познать фундаментальное единство всего сущего, несмотря на все внешние различия; 2) «мудрость, побуждающая действовать ради достижения благой цели»; 3) «различающая мудрость» (которая делает ясным познание всех объектов со всеми их особенностями); 4) «уравнивающая мудрость» (которая обнаруживает общую сущность всех вещей, тождественность их природы); 5) «зеркало-мудрость» (которая отражает все вещи подобно зеркалу, которое само при этом не подвергается никакому воздействию извне).