Повелители ведьм

– Лизадра! Вижу, ты расправилась с одним из Черных рыцарей, что даже не побрезгала надеть его большой черный плащ с красным крестом. Он действительно темнее смотрится, чем другие черные вещи. А кроваво-красный крест на нем вызывает ощущение жажды крови.

– Да, моя Королева. В моем черном плаще чувствуется глубокая темнота и жажда крови. К тому же этот плащ действительно сделан из хорошего материала.

– Я награжу тебя за то, что справилась с Черным рыцарем.

– С двумя, моя Королева, с двумя Черными рыцарями.

– Лизадра, ты слишком надеешься на свою демоническую силу. Я же четко всем велела, что при встрече с двумя или несколькими Черными рыцарями, необходимо отступить немедленно! Это опасно, даже для тебя, Лизадра!

– Простите, моя Королева. Я оценила ситуацию и легко расправилась с ними. Для меня они не так сильны. Вы же знаете меня и мою силу.

– Ты слишком самоуверенна, Лизадра. К тому же ты одержима местью. Я знаю, как ты ненавидишь Черных рыцарей. Ты же знаешь, этим твою мать Аполлонию не вернуть.

– Но моя Королева…

– Не надо лишних слов, Лизадра. Не будем тратить время, у нас его не так много. Больше не подвергай себя опасности! Надеюсь, ты внемлешь моим словам. И это всех касается! Теперь хочу послушать Лалидию!..

После того, как отчитались пять Верховных ведьм, которые были также потомками Великой первой Королевы ведьм, с докладом вышла Эримана. Она была в темном плаще с капюшоном, который прикрывал все ее лицо. Никто, кроме Королевы Жизель, никогда не видел ее лица. Она рассказала Королеве ведьм о смерти Жаклин и ее мужа Кристофа, а также об их пропавшем сыне.

– Значит, моя старшая сестра все эти годы скрывалась в Иерусалиме, в этом запретном для нас городе. Променяла полную волшебства жизнь на простое человеческое счастье. Жила с мужчиной – рыцарем ненавистного нам ордена «Дефенсорибус» (Defensoribus), и который к тому же убивал наших сестер. Вырастила мальчика! И ради всего этого она отказалась от престола и колдовства. Какой позор! – с усмешкой промолвила Королева Жизель, затем начала думать о сыне своей сестры: «Чертова Жаклин, родила отпрыска от этого Кристофа, теперь, где мне его искать? У меня и так достаточно проблем…».

– Простите, моя Королева, как Вы и просили, мы доставили Маю, – обратилась к Королеве ведьм одна из ее верных подданных Анна Трудельская. Светловолосая ведьма была в элегантном зеленом платье, в котором, несмотря на темноту, были видны листья различных деревьев.

Королева ведьм дала согласие, махнув кистью левой руки. Главная ведьма после раздумий о сыне Жаклин, была уже в не очень хорошем расположении духа. Перед ней предстала Мая – Верховная фея. Как правило, фей видят и слышат только ведьмы королевских кровей. Поэтому большинству ведьмам виделось, что Королева Жизель ругается с пустотой как душевнобольная.

– До меня дошли слухи, что твои феи помогают людям, особенно детям, которые теряются в лесах, – с гневом накинулась Королева ведьм на Маю.

После этих слов в воздухе повисла тишина. Глаза Королевы Жизель были наполнены злостью и бешенством. Многих ведьм настиг страх. Они сомневались в здравомыслии своей Королевы, поскольку не видели фею.

– Чего молчишь?! Вы со своими феями должны красть человеческих детей для нас, ведьм королевских кровей. Или ты хочешь, чтобы я убила ваших детей?

Разгневанная Королева ведьм услышала в ответ нежный голос феи:

– Нет, прошу, Королева Жизель, мы сделаем все, что Вы скажете…

Глава 2. Дружба

Все мы испытываем блаженство вдвойне, когда можем разделить его с друзьями

    Аристотель

После отъезда из Иерусалима, Алан жил в доме своего дяди Сильвена вместе со священником Клавдием в деревне Сент-Леон на юге Франции, которая, как и все деревушки Франции, имела свою самобытность и уникальность. Здесь делали одно из лучших вин в регионе из сорта Гренаш, виноградники которого были разбиты в долинах южной Франции. Большинство домов деревни, сделанные из прутьев и обмазанной их глины, были возведены вокруг внутренних двориков. Значительная часть каждого внутреннего дворика скрывалась навесом, под которым обычно хранили солому. Почти в каждом доме все члены семьи жили в одном помещении, которого согревала сооруженная внутри печь. Однако были и такие дома, в которых имелись отдельные комнаты для сна. В доме Сильвена Д’Ориола были даже две отдельные комнатки: для его племянника и священника. По соседству жили верный друг Сильвена – Анри Дантан, его жена Магдалена и их сын Рафаэль. Поскольку Сильвен вместе с Анри постоянно были в походах против темных сил, для священника воспитывать Алана было целью, которую поставил ему сам Кардинал Вилий.

С самого раннего детства Алан дружит с Рафаэлем. Они оба были смугловатыми, хотя, как наступала зима, кожа на лице Алана становилась светлой. Алан был черноволосым с карими глазами и тонкими чертами лица. Рафаэль, в отличие от Алана, был шатеном с кучерявыми волосами и зелеными глазами. Три раза в неделю они вместе посещали церковную школу, где священник Клавдий обучал их основам грамотности. Несмотря на то, что священник был преклонного возраста, он выглядел намного моложе своих лет. К тому же он был очень подвижен для своих пятидесяти пяти лет, и даже по утрам совершал небольшие пробежки по деревне, попутно заставляя недовольных молодых людей бегать вместе с ним.

По характеру Алан был более эмоционален, нежели Рафаэль, спокойствие которого поражало даже священника. Они оба были очень сообразительными, однако Рафаэль был более старательным, что ночами напролет занимался домашними заданиями школы. К тому же он был старше Алана почти на год, и помогал ему во всем. Алан был прямолинейным и часто говорил все, что было у него на уме. Ему всегда было в тягость сидеть в церковной школе, поскольку он больше любил заниматься физическими тренировками. Поэтому он пытался поскорее получить знания и вырваться от скучных оков долгих занятий церковной школы. По обыкновению, повторяя милые и трогательные стихи на латинском языке уже больше двух часов, Алан с недоумением жаловался своему другу о ненадобности учебы.

– Все это необходимо знать рыцарю, – отвечал Рафаэль. – Как сказал Аристотель: «Корень учения горек, а плоды его сладки».

– Да-а, Аристотель велик.

– Не просто велик. Так, как он мыслил, не мыслил никто, да и никто не будет.

– Все же, думаю, что мы слишком много занимаемся этим скучным учением.

– Хм. Ты же хочешь стать настоящим рыцарем ордена, как дядя Сильвен? Если не будешь учиться, станешь невежей. Хотя, тренировки с деревянными мечами тебя не утомляют.

– Это другое, кстати, вчера дядя Сильвен мне показывал двуручное мастерство со своими двумя арабскими саблями-близнецами. Это было что-то потрясающее! – радостно произнес Алан, глаза которого сверкали от восхищения и гордости.

– Да, дядя Сильвен невероятно владеет обеими руками. Думаю, во всей Франции никто не владеет двумя руками так, как он. Мне отец рассказывал, что дядя Сильвен получил эти сабли от сильнейшего мечника на Ближнем Востоке, который и обучил его. Только я не знаю всех подробностей.

– Я уже и сам не помню, мне дядя Сильвен про эту историю давным-давно рассказывал. Как-то во время задания одного кардинала, он спас араба по имени Зубейр. Его двуручное мастерство саблями было воистину потрясающим. Так вот, одна ведьма хотела заживо скормить его волкам. Но дядюшка спас его, – глаза Алана снова наполнились восхищением и гордостью. Он достал из кармана небольшое красноватое яблоко и, откусив его, невнятной речью продолжил. – Хотя Зубейр очень сильно пострадал. По его словам, ведьма пытала его более тридцати дней. Наверное, его до сих пор мучают кошмары того времени. Как же я ненавижу ведьм. Я хочу всех их истребить, ты же знаешь из-за чего, Раф. Я бы хотел, чтобы другие люди не теряли своих близких из-за ведьм и их порождений.

– Да, я тоже хочу всю свою жизнь посвятить уничтожению зла… Перестань есть яблоки! Сколько можешь ты их есть? Недавно только три яблока съел. И сейчас жуешь. Постоянно жуешь! – Шутливым и одновременно грубым тоном накинулся словами Рафаэль, чувствуя, что в разговоре необходимо отойти от тем про ведьм. Потому как они оба думали, что родителей Алана убили ведьмы.

– Я могу грызть их постоянно, – снова невнятной речью проговорил Алан, откусывая очередной кусок яблока. – Но сейчас у меня всего одно.

– Смотри, не лопни, – улыбнулся Рафаэль. – Жалко Зубейра. Теперь дядю Сильвена точно ни с кем не спутаешь, смотря на его парные сабли.

– В наших краях даже одну такую саблю не встретишь, – согласился Алан.

– А у меня будет настоящий рыцарский меч, как у моего отца. Он одинаково хорош как для рубящего, так и для колющего удара, с вот такой вот длинной рукоятью. С ней я смогу держать меч не только одной, но и двумя руками. Я хочу, чтобы рукоять была обтянута змеиной кожей, как на мече отца. И благодаря небольшому весу и отличному балансу, такой меч, как у моего отца не утомляет руки во время схваток. Кстати, а твой деревянный меч имеет необычную форму, как изогнутая палка, – расхохотался Рафаэль. – Сначала я думал, что это вроде какой-то сабли, и что ты хочешь стать рыцарем с двумя саблями, как дядя Сильвен. Однако ты до сих пор тренируешься с одним деревянным мечом. И он длиннее, чем сабли дяди Сильвена, – заметил Рафаэль.

– Раф, у дяди Сильвена есть меч моего отца. Этот меч был сделан еще в Иерусалиме. По рассказам дяди, отец после долгих странствий купил у торговцев с дальних восточных земель подарок Королю. Это был меч. Он был необычной формы и, вероятно, был большой редкостью в наших краях и даже на Ближнем Востоке. Думаю, он был единственным мечом в своем роде. Отцу очень понравился этот меч, и он попросил лучшего кузнеца Иерусалима сделать ему меч такой же формы. Не мог же он оставить у себя подарок, который приготовил для Короля. Эх, поскорее бы мне двадцать один стукнуло.

– Да, я слышал, что дядя Сильвен держит для тебя меч твоего отца. Но не думал, что он имеет изогнутую форму, как твоя палка. А почему тебе разрешено взять в руки этот меч только когда тебе исполнится двадцать один год?

– Подробностей я тебе пока сказать не могу, ты сам позже все узнаешь от меня или своего отца, или от дяди Сильвена…

Однажды Алан и Рафаэль, как обычно прогуливаясь по деревне, увидели, как незнакомая женщина крупного телосложения бьет девочку, лет двенадцати, очень стройную, босую, со светлыми волосами и голубыми глазами. Мальчики пытались прекратить это зрелище, но напоролись на суровый взгляд и крики рассерженной женщины. Такие суровые взгляды и крики они встречали очень часто, поскольку Алан был самым вредным хулиганом в деревне, и Рафаэля вместе с ним частенько наказывали за его проделки. Так что мальчики даже не испугались злобной женщины, а наоборот, стали кричать на нее с требованием прекратить причинять боль столь нежному созданию. «Рыцарский дух» внутри них требовал заступаться за слабых и беспомощных. Как только эта женщина отпустила девочку, та сразу же убежала восвояси. Заметив это, ребята побежали вслед за ней. Маленькая девочка бежала в сторону леса из последних сил.

– Стой! Постой! – кричали мальчики светловолосой девочке.

Она остановилась у небольшого дерева, тяжело вздыхая. Ее маленькие и нежные ноги устали, а ступни ног горели, вызывая боль. Вытирая слезы, она решила протереть руками свои маленькие ступни.

– Эй, как ты? Не бойся нас. Мы тебя не обидим. Меня зовут Алан. А этого кучерявого – Рафаэль. Похоже, ты недавно сюда приехала. Как тебя зовут?

– Меня зовут Софи Девиль. Я из Тулузы. Спасибо, что хотели помочь мне, – протирая свои ступни, ответила голубоглазая девочка.

– Почему эта женщина обижала тебя? – спросил Рафаэль. – Ты что-то натворила?

– Моя мачеха, она же моя тетя, и у нее часто бывает нехорошее настроение. Она не всегда бьет меня, так что особо не переживайте, – вытирая слезы улыбнулась Софи. Несмотря на ангельскую улыбку, в ее глазах была глубокая печаль. – Мы недавно переехали в эту деревню. Два года назад умерла моя мама, а полгода назад умер папа. Священник приказал моей тетушке заботиться обо мне, и теперь она иногда обвиняет меня в этом. Ничего не поделаешь, она очень быстро злится, потому что несчастлива…

Алан и Рафаэль быстро подружились с Софи. Мальчики хотели ее записать в церковную школу, но та всячески отпиралась. И на то были веские причины. Девочка рассказывала им, как ее мать сожгли на площади Тулузы, ложно обвиняя в колдовстве и связях с демонами, хотя мать ее была обычной женщиной. Она с горечью рассказывала об этом: «Эти якобы служители церкви, для того, чтобы отчитаться перед кардиналами, убивали ни в чем не повинных женщин. Моя мать… Я слышала, как моему отцу говорили, что всех подозреваемых женщин бреют наголо. Затем идет долгая пытка, пока они не признаются во всех преступлениях, которые им приписали. Если женщина не признается, то это доказывало, что она ведьма, потому что ни одна женщина не сможет вытерпеть такие страдания. И многие женщины, не вытерпев, сознавались, лишь бы их перестали мучить. Кроме того, всем участвующим в этих пытках платят из карманов, отобранных у бедных плененных женщин или денег их родственников. Так, моего отца оставили без гроша, отобрали все имущество, и он очень сильно заболел после всего этого. А ведь мой отец был состоятельным купцом. Поэтому я ненавижу их всех! Ненавижу и всех тех, кто завидовал моему отцу и лживо подтверждал, что моя мать ведьма!».

Алану и Рафаэлю было искренне жаль эту девочку, пережившую столько страданий и утрат. Несмотря на всю тяжесть ее жизни, Софи часто улыбалась. Кроме того, Алан и Рафаэль старались изо всех сил сделать ее хоть чуточку счастливее. Ей нравилось наблюдать за тем, как мальчики забавно читают серьезные стихи и тренируются деревянными мечами. Они часто вместе проводили время, потешаясь над жителями деревни. Однако эти веселые дни продолжались не долго, поскольку Софи через пару месяцев сбежала из деревни. Алан винил себя в этом, ведь он полюбил эту девочку, и ему казалось, что он приложил недостаточно усилий для освобождения ее от оков ненависти и страхов. Он чувствовал, что когда-нибудь встретит ее. А мачеху Софи забрали в Тулузу, подозревая, что она продала ребенка ведьмам, или того хуже, что она сама ведьма.

Таким образом, Алану не давали покоя мысли об обвинениях к невинным женщинам. Однажды отец Клавдий, заметив Алана, одиноко сидящего возле реки, подошел к нему.