Оценить:
 Рейтинг: 0

Экономическая социология

Год написания книги
2018
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
2 из 7
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Ситуация изменилась в начале ХХ в., когда в стране широким фронтом развернулись конкретные социальные исследования промышленного труда. Формирование капиталистических отношений получает, как тогда казалось, необратимый характер. В поле научных изысканий попадают вопросы организации и условий труда, производственный травматизм и заболевания, заработная плата и стимулирование труда, условия найма и трудовые конфликты. Иными словами, все то, что характеризует общество со стабильной, а не кризисной экономикой. Совершенствуются методология и методика эмпирических исследований, применяются сплошные и выборочные обследования, анкеты, интервью, анализ документов, статистика. Наибольший вклад в становление промышленной социологии внесли Е. Дементьев, В. Святловский, Г. Наумов, И. Поплавский, С. Прокопович, П. Тимофеев и др. В значительной степени эмпирическую базу социологической науки составили отчеты фабричных инспекторов, должности которых были введены в 1882 г. Развернувшиеся дискуссии по методолого-методическим проблемам, о границах измерения и применения количественных методов (А. Чупров, Г. Полляк, В. Леонтьев), о необходимости создания постоянной статистики рабочих профессий и социологической теории предприятия (А. Фортунатов), а также выход специализированных журналов, освещавших вопросы промышленного труда («Промышленность и здоровье», «Фабрично-заводское дело» и др.), свидетельствовали о достаточно высоком уровне зрелости отечественной социологии труда в целом. К исходу первой четверти ХХ в. промышленная социология вытеснила аграрную на второй план.

Следует отметить, что, как и в случае с зарубежной экономической социологией, на развитие российской экономической социологии большое влияние оказала экономическая теория. Российские обществоведы усматривали в этих двух дисциплинах много общего: предмет исследования – народное хозяйство как совокупность фактических отношений, существующих в данном обществе; задачи и методы. Разница, по их мнению, заключалась лишь в том, что экономика изучала только одну, искусственно изолированную сторону общественного бытия, между тем как социология задавалась всесторонним изучением общественных явлений в их взаимодействии. Экономисты задолго до социологов пользовались статистикой, анкетными опросами, различного рода обследованиями на предприятиях. Даже в России, в стране, по замечанию многих специалистов тех лет, со слабо поставленной статистической базой, первый анкетный опрос фабрикантов и заводчиков был проведен комиссией о коммерции еще в 1760 г. Более того, экономисты нередко изучали народное хозяйство и развитие промышленности в тесной взаимосвязи экономических, социальных и исторических аспектов. Подобным синтезом русская научная мысль во многом обязана Марксу, учение которого прочно вошло в отечественную социологию в середине 90-х гг. XIX в. С этого момента, собственно говоря, начинается отсчет нового этапа в ее развитии, когда центр внимания переносится из сферы субъективных переживаний людей на анализ объективных условий их существования.

В конце ХIХ в. социологическая карта России напоминала пестрое одеяло, скроенное из самых разных, порой неожиданных теоретических направлений. С небольшим отставанием в России воспроизводилось все то, что было к тому времени в европейской социологии: эмпирические открытия, теоретические идеи, идейные увлечения. Активно переводилась учебная литература, научные монографии. Уже в 1904 г. в Москве выходит перевод первой монографии по экономической социологии Г. де Греефа «Социальная экономия», одна из основных идей которой заключалась в том, что хозяйственные явления, изучаемые экономикой, получают надлежащее освещение только от социологии.

В начале XX века уже в учебных материалах встречается упоминание об экономической социологии, в учебнике социологии 1917 г. московского профессора В.М. Хвостова выделяется специальный раздел «Экономическая социология», куда он относит школу Маркса и Ле Пле. Питерский историк социологии Ю.В. Веселов обнаруживает известные параллели в развитии экономической социологии в России и за рубежом. Впрочем, все идеи, попадавшие в Россию с Запада, тем или иным образом переиначивались, получали оригинальную форму, а иногда меняли и свое содержание.

Особое направление представляли те социологи, которые, как тогда считалось, занимались серьезным делом. В качестве университетских профессоров, врачей, инспекторов и государственных чиновников они имели дело с промышленностью и сельским хозяйством, где проводили санитарные осмотры, статистические обследования и переписи, анкетирование рабочих и крестьян, купцов и промышленников, занимались составлением научных и министерских отчетов. Они-то в основном и составили ядро того научного направления, которое сегодня мы именуем экономической социологией, а тогда называли «социальной экономией». Всех их можно разделить на три крупных направления: земских статистиков, исследователей аграрного сектора, исследователей промышленности.

Земская статистика, возникшая в начале 1870-х гг., прославилась крупномасштабными исследованиями вначале крестьянского и помещичьего хозяйства, а в более позднее время – промышленных заведений и городской недвижимости. Она возникла в связи с острой потребностью русского правительства провести хозяйственную инвентаризацию аграрного сектора, собрать исчерпывающие материалы об объектах земского обложения с тем, чтобы потом усовершенствовать систему налогообложения населения. В 1890-х годах земская статистика получила широкое распространение по всей стране. Основная задача земской статистики заключалась в организации статистического изучения экономики частновладельческого, крестьянского и городского хозяйства, их доходности, тщательного учета земли как объекта обложения и в получении других данных об экономическом положении населения.

В 1873 году на уральских заводах началось изучение быта рабочих. В соответствии с программой исследования изучались не только хозяйственные, но и социальные аспекты жизни трудящихся края. Собранные путем индивидуального опроса данные позволили получить достаточно полное представление об условиях труда и быта рабочих.

Исследования, проводимые земскими органами, не ограничивались горнозаводской промышленностью. Уже в 1869 году в Херсонском и Подольском земствах, а в 1870 г. – в Рязанском и Вятском, в 1871 г. – в Тверском уездах были произведены подворные регистрации крестьянских хозяйств. Начиная с 1871 г. в земствах возникают специальные статистические организации (учреждения) в виде «столов» и отделений, а затем и статистические бюро. К началу 90-х гг. специальные статистические организации были созданы при всех губернских земствах, усилия которых были направлены на выяснение социального и экономического быта крестьян. Полевым документом служила подворная карточка, основным типом наблюдения – подворная перепись. Программы подворных переписей включали вопросы о размере хозяйственных построек, составе семьи с выделением числа работающих и неработающих ее членов мужского и женского пола, об аренде земли и сумме арендной платы, числе наемных рабочих, числе грамотных и учащихся по полу, о внеземледельческих промыслах, о формах владения и пользования землей, об общем хозяйственном положении двора и о причинах его упадка, о ценах на землю, о скотоводстве, лесоводстве, о промыслах, о торговых заведениях, о кредите, об общих или мирских расходах.

В земской статистике применялись два основных способа исследования крестьянских хозяйств: пообщинный (поселенный) и подворный. Общеэкономические исследования в начальный период носили описательный характер. Позже сбор и разработка материалов приняли характер специальных исследований. Земства перешли к получению сведений непосредственно от респондентов. Крестьян опрашивали о размерах земельных участков, количестве рабочего скота, посевах, урожае, нанимаемых работниках, числе отходников и т. п., а данные заносили в пообщинный список. В 80-х годах от пообщинных перешли к подворным переписям. Все статистические работы земств подразделялись на два типа: основные и текущие. К основным относились крупные обследования, проводимые единовременно; к текущим – работы, организованные в порядке повседневного текущего наблюдения.

Широкое распространение в земствах получили выборочные бюджетные обследования крестьянских хозяйств. Всего в России было собрано свыше 11,5 тыс. бюджетов в 30 губерниях. Особая заслуга в развитии бюджетной статистики принадлежит Воронежскому земству, которое с 1884 г. начало планомерное и массовое изучение крестьянских бюджетов. Этому же земству принадлежит заслуга и в организации повторного изучения бюджетов, что позволило изучить динамику и структуру доходов и расходов крестьянских хозяйств с 1885 по 1900 г. Земская статистика оказала исключительное влияние на развитие русской экономической науки. За время существования земской статистики вышло в свет свыше 15 тыс. статистических изданий, из них 3425 томов относятся к фундаментальным работам. По единодушному мнению историков, русская земская статистика явилась уникальным институтом, какого не знала ни одна страна мира.

Исторически исходной точкой возникновения промышленной социологии служит так называемый рабочий вопрос. Его смысл заключается в том, что бурное развитие индустрии вызвало в России ряд негативных явлений (рост городской преступности, обострение жилищного вопроса, усиление эксплуатации труда и обнищание населения), которые обратили на себя внимание широкой общественности. Произошло это в 90-х гг. XIX в.

Серьезное изучение «рабочего вопроса» в дореволюционной социологии проводилось неправительственными организациями: профсоюзами, ассоциациями промышленников, редакциями журналов, научными обществами, всероссийскими съездами по техническому образованию и фабричной медицине. Многие исследования отличались солидной методической подготовкой, стремлением четко сформулировать гипотезы, получить точные данные.

Можно выделить несколько тематических направлений в рамках эмпирического изучения рабочего класса. Чаще всего исследовались рабочие вне производства: демографический состав, численность, структура семьи, жилищные условия, образование, участие в просветительских союзах, товариществах, духовные запросы рабочих и членов их семей. Со временем широко стало исследоваться положение рабочего на производстве: содержание и условия труда, профессиональная и внутриклассовая дифференциация, профессиональные заболевания, гигиена, а также организация труда. Последняя тема широко обсуждалась на заседаниях научных обществ и в печати. Предпринимались попытки ввести систему Тейлора на ряде отечественных заводов, мастерских и транспорте. Важное место в дореволюционной социологии труда занимает теория классов.

Значительный вклад в становление отечественной социологии труда и экономической социологии внес В.В. Берви-Флеровский (1829– 1918) – видный общественный деятель, близкий по своим взглядам к революционным народникам, написавший более 50 работ, самыми знаменитыми из которых считаются «Положение рабочего класса в России» и «Азбука социальных наук».

В 1869 году вышла первая из названных книг, где автор обобщил большой статистический материал и личные наблюдения, касающиеся социально-экономического развития трудящихся масс в различных губерниях России. Стоит подчеркнуть тот момент, что анализ типов хозяйства (помещичьего, фермерского, кулацкого и крестьянско-общинного) ведется им с привлечением как экономических категорий, так и социальных – описания условий труда и быта людей, их образа и уровня жизни.

Во второй книге научные интересы Берви-Флеровского сосредоточиваются уже на теоретических вопросах общественного развития, в частности на социальных отношениях между работниками умственного и физического труда, функции бюрократических институтов в становлении государственной власти. Кроме того, автор анализирует социально-философские проблемы развития западноевропейской цивилизации в XIX в.

Касаясь научно-технического прогресса, В. Берви-Флеровский характеризует его негативные последствия: увеличивается дистанция между теми, кто занимается умственным и физическим трудом, возрастает вражда и презрение первых ко вторым; в социально-классовом смысле это противоречие «между образованным классом и народной массой». В результате противостояния двух социальных групп ухудшается их материальное положение, падает уровень спроса и предложения на экономическом рынке, интеллигенция «не имеет работы, которая удовлетворяла бы ее». От взаимной борьбы двух сил выигрывает третья сторона – бюрократия. Усиление вражды приводит «к необходимости управлять страною посредством бюрократии, а бюрократия может управлять, только подавляя мысль и умственное движение». Возникновение бюрократии – признак социального регресса, движения вспять. Выход ученый находит в установлении прочного союза интеллигенции и народных масс, их взаимодействии, просвещении и распространении научных знаний среди населения.

Особый интерес в научном наследии Берви-Флерковского представляет учение о социоантропогенезе, где он рассматривает процесс становления человеческого общества и социальной организации людей через углубление разделения труда.

Другим русским ученым, внесшим значительный вклад в развитие отечественной экономической социологии, был действительный член Петербургской академии наук, почетный доктор права Кембриджского университета Александр Сергеевич Лаппо-Данилевский (1863– 1919), прославившийся своими публикациями по социально-экономической, политической и культурной истории России.

А.С. Лаппо-Данилевский был первым среди русских историков, кто занялся исследованиями по экономической истории России XVII–XVIII вв. В его трудах значительное место занимала промышленная и аграрная тематика. Примером исторического исследования вопроса формирования в России собственного капиталистического производства может служить работа А. Лаппо-Данилевского «Русские промышленные и торговые компании в первой половине XVIII столетия».

Здесь же стоит упомянуть и имя Константина Алексеевича Пажитнова (1879– 1964) – видного русского экономиста и социолога. В 1906 году выходит его книга «Положение рабочего класса в России», где он характеризует положение фабрично-заводских рабочих с середины 80-х гг. XIX в. до 1903 г. на основании отчетов фабричных инспекторов и земских исследований. В книге дан глубокий анализ динамики и структуры промышленного труда. Автор затрагивает широкий круг вопросов: санитарное состояние предприятий, жилищные проблемы, врачебная помощь рабочим, несчастные случаи на предприятиях, продолжительность рабочего дня, заработная плата, вычеты и штрафы, условия найма, эксплуатация детского труда и др. Сравнивая книгу К. Пажитнова с аналогичной работой Берви-Флеровского, вышедшей почти на полстолетия раньше, можно видеть определенный прогресс в научном оснащении исследования и подходе к проблеме.

Пажитнов рассматривает положение рабочих как в горизонтальном, так и в вертикальном разрезе: в географическом разрезе он захватывает почти все губернии России, в отраслевом разрезе – анализирует основные сектора промышленности (военные заводы, стале- и чугунолитейные мастерские, машиностроительные, кирпичные, стеклянные, суконные, сахарные, кожевенные, химические и котельные заводы, горнодобывающую промышленность, хлопчатобумажное производство, мукомольные предприятия, мелкие пекарни, булочные и т. д.).

Нельзя не упомянуть здесь и фигуру другого крупнейшего русского экономиста, статистика и социолога – Андрея Алексеевича Исаева (1851 – 1924). К основным работам А.А. Исаева обычно относят: «Артели в России» (Ярославль, 1881); «Начала политической экономии» (СПб., 1894); «Настоящее и будущее русского общественного хозяйства» (СПб., 1896); «Мировое хозяйство» (СПб., 1910); «Кризисы в народном хозяйстве» (СПб., 1913).

Уже в первых своих исследованиях кустарной промышленности Московской губернии А. Исаев выступил горячим защитником своеобразия русской хозяйственной жизни, отличительными чертами которой, по его мнению, были община и артель. Книга «Артели в России» (1881) является, пожалуй, первой фундаментальной исследовательской работой в научной литературе по артелям. Книга эта построена не на данных авторского эмпирического исследования, а на результатах вторичного анализа исторических памятников. Исаев раскрывает исторические особенности эволюции артели – важнейшего для русского общества социально-экономического института, составляет классификацию видов артели (промышленные, потребительные, кредитные, страховые) и анализирует исходные принципы, на которых она строится. Книга Исаева содержит богатейший исторический материал по экономической и социальной истории русских артелей. Автор анализирует все многообразие форм и типов русской артели на протяжении нескольких веков.

Особое место в истории отечественной экономической социологии занимают работы выдающегося мыслителя Михаила Ивановича Туган-Барановского (1865– 1919). Его неоднозначная и во многом противоречивая личность до сих рождает у историков и специалистов немало споров. В 1890-е годы он изучал работы К. Маркса, но доказывал, что капитализм в России прогрессивен и исторически обусловлен. С 1900-х годов открыто выступал в защиту капитализма.

Итогом изучения истории русской промышленности явилась книга «Русская фабрика в прошлом и настоящем», фактический материал которой и ряд частных выводов и наблюдений сохранили свое значение и ныне. Это один из самых капитальных трудов по экономической социологии и социологии труда. Автор задался целью «без излишних деталей» изобразить изменения внутреннего строя русской фабрики под влиянием изменения общественно-экономической среды.

Туган-Барановский замыслил два тома, но в свет появился лишь один. В нем автор обрисовал в общих чертах историю и современное состояние русской фабрики, социальный и профессиональный состав фабричных рабочих, географическое размещение фабричной промышленности, условия конкуренции фабрики с кустарем, продолжительность работы в разных отраслях труда, работу женщин и детей, материальное положение рабочих и крестьян, условия и оплату труда, исторические формы крепостного труда, особенности социальной стратификации российского общества в XVIII–XIX вв., организацию труда крепостных рабочих, отношение к труду рабочих и крестьян, становление основных классов дореволюционного общества. Стержнем книги выступает логическая схема развития исторических типов дореволюционной промышленности: купеческая фабрика – дворянская фабрика – капиталистическая фабрика.

Среди научных открытий Туган-Барановского следует выделить его теорию экономических кризисов, приложение которой к России призвано было доказать, что страна развивается синхронно со странами Западной Европы и мало чем им уступает. Все это натолкнуло Туган-Барановского на принципиально важный вывод: в ХIХ в. Россия почти догоняет по темпам промышленного развития развитые капиталистические страны и вместе с ними переживает общеэкономические кризисы. Подключение России к мировой системе разделения труда означало, что экономический кризис, возникший в одной или нескольких европейских странах, обязательно затронет и Россию, неважно, с большими или меньшими для нее последствиями.

Особое значение, с точки зрения развития отечественной экономической социологии, имел процесс распространения в России системы Ф. Тейлора – научного отношения к организации труда и управления. Попытки реализовать принципы НОТ предпринимались на ряде заводов уже в годы Первой мировой войны. По свидетельству Алексея Гастева – известного советского теоретика и практика научной организации труда и управления производством – уже в 1904 г. «где-то на Урале делались попытки применения принципов НОТ». Начинает формироваться и первая научная школа профессора Н.И. Савина, издавшего труд «Резание металла», который в западноевропейской литературе ставился на один уровень с трудами Ф. Тейлора. Воспитанники этой школы на основе трудов Ф. Тейлора и Н.И. Савина начали практическую деятельность по внедрению принципов НОТ на целом ряде заводов, прежде всего на машиностроительном заводе «Айваз» в Петербурге. До Первой мировой войны в России насчитывалось восемь предприятий, работа на которых была организована по системе Тейлора, тогда как во Франции – лишь одно.

Своего пика социология труда достигла в 1912 г., когда появилась очень своеобразная концепция отца Сергия Булгакова (1871 – 1944), благодаря которой отечественная социология труда заявила о себе как о серьезном мировом явлении. В его главных произведениях «Философия хозяйства» (1912) и «Христианская социология» проблемы труда и хозяйства занимают центральное место. С М. Вебером и Э. Дюркгеймом С. Булгакова единит понимание особой роли религии в жизни общества. Однако Дюркгейм разводил религию и труд, а Вебер соединял их внешним образом, рассматривая протестантскую этику в качестве социокультурного условия, способствовавшего появлению капитализма. Протестантская этика у Вебера – тоже этика хозяйства, но не любого, а исторически определенного типа, т. е. капиталистического. Булгаков идет много дальше в трактовке хозяйства. Хозяйство у него – космос человеческого бытия, необходимым условием существования которого служит не протестантизм, но христианство вообще. Поэтому труд и христианство соединены у Булгакова внутренним образом – через Метафизику, или Космологию Личности. «Каждая человеческая личность потенциально носит в себе всю вселенную».

С. Булгаков, кажется, первым в мире решил обратную социологическую задачу. Если европейские и американские социологи решительно изгоняли этические и нравственные категории из социологии, то Булгаков не менее решительно вернул их на место. Булгаков построил оригинальное учение, в котором хотя бы на теоретико-методологическом уровне снималась дихотомия «номинализм – реализм».

ПОСТРЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПЕРИОД

НЭП означала замену разверстки налогом, а также в значительной мере переход к восстановлению капитализма. В какой мере – этого никто не знал. Уничтожение разверстки означало для крестьян свободную торговлю сельскохозяйственными излишками, не взятыми налогом, а налог брал лишь небольшую долю продуктов. Крестьянство составляло гигантскую часть всего населения и всей экономики, и поэтому на почве свободной торговли не мог не произрастать капитализм. Перед руководством страны встал коренной вопрос: кто скорее воспользуется этим новым положением? За кем пойдет крестьянство? Сможет ли пролетарская государственная власть, опираясь на крестьянство, направить капитализм по государственному руслу, создать капитализм, подчиненный государству?

В объяснении и прогнозировании возможных исходов этой ситуации огромную роль сыграли такие теоретики-экономисты, как Н.И. Бухарин, А.А. Богданов, Н.Д. Кондратьев, А.В. Чаянов и др. Видный экономист советского периода Николай Иванович Бухарин уделял внимание соотнесению проблем экономической политики и «военного коммунизма». Основные его работы – «Мировое хозяйство и империализм» (1915) и «Экономика переходного периода» (1920). По мнению Бухарина, основой и сущностью НЭПа являлось существование – в той или иной мере – рыночных отношений, которые представляли собой не что иное, как выражение специфических производственных отношений, характерной чертой которых является распыленный труд мелких индивидуальных, формально независимых производителей.

Как экономист-аналитик Бухарин считал, что специфической чертой тогдашнего состояния хозяйства являлась не новая экономическая политика как таковая, а ее размеры и объем рыночных отношений. Если взять другую страну, где доля мелких производителей не столь велика, то и объем рыночных отношений там будет иной. Логика рассуждений приводит Бухарина к выводу: чем более промышленно развита страна, чем более она индустриализована, тем меньшую роль будут играть в ней рыночные отношения.

Значительным вкладом Бухарина в осмысление и обоснование экономики переходного периода явилось создание им общей теории трансформационного процесса, объясняющей процесс перехода общества из одного социально-экономического состояния в другое. Анализ переходного периода позволил Бухарину выявить, что иерархическая технико-производственная система, которая в то же время есть выражение социально-классовых отношений и отношений производства, неизбежно распадается на составные элементы. Могут рваться связи между рабочим классом, с одной стороны, технической интеллигенцией, бюрократией, буржуазией – с другой. Но производственные отношения, которые выражают отношение рабочего к рабочему, инженера к инженеру, буржуа к буржуа, не рвутся. Иными словами, генеральное размежевание социальных пластов и разрыв людского организационно-технического аппарата происходит, прежде всего, по линии иерархических связей. Социально-экономические связи внутри социальных субъектов (групп, слоев, сообществ) не разрываются.

Другим выдающимся ученым того времени был русский экономист-аграрник Александр Васильевич Чаянов. Центральным направлением исследований школы Чаянова было развитие теории семейного трудового крестьянского хозяйства. Оно противопоставлялось Чаяновым капиталистическому предпринимательству, основанному на наемной рабочей силе. В 1922– 1925 гг. Чаянову удалось построить целостную теорию организации крестьянского хозяйства. Чаянов подробно останавливается на факторах доходности крестьянских хозяйств, которые он делит на две группы: внутрихозяйственные и народнохозяйственные. Главными внутрихозяйственными факторами были, по его мнению, трудовые семьи и интенсивность труда. Обосновывается очень важный вывод об отсутствии в некапиталистическом хозяйстве категории заработной платы и о превращении ее в чистый доход (личный бюджет) членов семьи. В зародышевой форме здесь высказывалась идея хозрасчетного дохода, распределяемого между членами трудового коллектива, и, что важно, показывались устойчивость и выживаемость такого коллектива.

Выясняя меру погруженности семейно-трудового производства в народное хозяйство, Чаянов нащупывает динамику вовлечения крестьянских хозяйств в общий оборот. Им оказывается, по мнению автора, механизм «кооперативной коллективизации», осуществляемой на добровольной, постепенной основе, строго стимулируемой государством.

Последний период творчества Чаянова охватывает 1927– 1930-х гг. – период изучения процессов дифференциации крестьянства. В условиях, когда исчезли крупные помещичьи и капиталистические хозяйства, дифференциация, по мнению Чаянова, возникла вследствие дисгармонии двух видов хозяйств: натуральных, скопившихся в наиболее плодородных центрально-черноземных районах, и простых товарных, тяготевших к рынкам крупных городов и морских портов. Перестраиваясь из натурального в товарное, российское крестьянство испытывало аграрную перенаселенность, начинало мигрировать, следовательно, дифференцировалось. У Чаянова расслоение выступало не как социально-классовый процесс среди крестьянства, а как отщепление от основного массива семейно-трудовых хозяйств четырех видов самостоятельных предприятий: фермерских, кредитно-ростовщических, промысловых, вспомогательных.

Чаянов предлагает свою классификацию, состоящую из шести типов хозяйств: капиталистические, полутрудовые, зажиточные семейно-трудовые, бедняцкие семейно-трудовые, полупролетарские, пролетарские. Выдвигался и план разрешения противоречий такой дифференциации – кооперативная коллективизация второго, третьего, четвертого и пятого типов хозяйств с последующим экономическим вытеснением кулака и постепенным вовлечением деревенского пролетариата в семейно-трудовое хозяйствование через систему кооперативного кредита.

Наряду с теоретико-методологическим объяснением общественных явлений в новых экономических условиях набирает силу проведение конкретных социологических исследований социальных проблем, наиболее острых для данного этапа экономического и социально-культурного развития страны. Многочисленную группу составляли исследования бюджетов времени населения. В 1923– 1924 гг. были обследованы промышленные рабочие в Москве, Петрограде, Иваново-Вознесенске, Нижнем Новгороде, Костроме, Владимире, Брянске, Екатеринославле, Туле, Тамбове, Симбирске, Архангельске. Сведения об этом обследовании содержатся в работе С.Г. Струмилина «Бюджет времени рабочих в 1923–24 гг.», характеризующей деятельность и поведение разных групп населения как в производственной, так и в непроизводственной сферах.

С середины 1930-х до начала 1960-х гг. в развитии отечественной социологии наступил перерыв, связанный с господством централизованно-административных методов управления экономикой.

ПОСЛЕВОЕННЫЙ ПЕРИОД

В начале 1960-х гг. происходит восстановление прерванной научной традиции, обусловленной возрастанием роли человеческого фактора в развитии отечественной экономики, и одновременно – со снижением эффективности управления трудовым поведением работников.

Возрождение социологии в послевоенный период стало возможным благодаря политической оттепели, наступившей после смерти Сталина. Вопрос о социологии как самостоятельной дисциплине начинает открыто обсуждаться в конце 1950-х – начале 1960-х гг. В социологию устремилось значительное число философов, историков и экономистов, склонных к творческому мышлению и конкретному анализу социальных проблем общества. Вплоть до 1974 г., когда был учрежден первый специализированный журнал «Социологические исследования», статьи по социологии и социологии труда публиковались в философских и экономических журналах, а результаты эмпирических исследований и опросов общественного мнения – в социологических ежегодниках, сборниках статей и монографиях.

На волне политической оттепели 1950-х гг. появились крупные исследования в сфере труда, давшие заметный толчок развитию прикладной социологии. Конкретные результаты были получены при исследовании проблем рабочего и внерабочего времени (Институт экономики Сибирского отделения АН СССР), подъема культурно-технического уровня рабочего класса (Уральский университет), процесса превращения труда в первую жизненную потребность (Педагогический институт г. Красноярска). В конце 50-х – начале 60-х гг. сотрудники сектора социологических исследований Института философии АН СССР (А.А. Зворыкин, Г.В. Осипов, И.И. Чангли и др.) провели комплексное изучение новых форм труда и быта на предприятиях Москвы, Горьковской области и других регионов страны. Специалисты Московского университета под руководством Г.М. Андреевой исследовали социальные проблемы автоматизации производства на Первом шарикоподшипниковом заводе (Москва). Крупномасштабные исследования молодых рабочих проводят в эти годы социологи Ленинградского университета (В.А. Ядов, А.Г. Здравомыслов и др.).

В ходе конкретных социальных обследований были получены значительные научные результаты. Так, при изучении культурно-технического уровня рабочего класса группа уральских социологов (М.Т. Иовчук, Л.Н. Коган, Ю.Е. Волков) собрала большой эмпирический материал и показала, что на смену расчленению труда между отдельными рабочими приходит процесс овладения тружениками нескольких специальностей, сочетания функций различной сложности, создающий объективные условия для повышения общекультурного и производственно-технического уровня рабочих.

На промышленных предприятиях Горьковской области в 1960 – 1964 гг. Г.В. Осиповым, В.В. Колбановским, С.Ф. Фроловым было изучено влияние научно-технической революции на развитие рабочего класса. Изменение в содержании труда, происходящем на автоматизированном производстве, изменялось по соотношению затрат умственного и физического труда. Как полагали ученые, «был эмпирически зафиксирован один из важнейших результатов научно-технической революции в промышленности – появление новой группы рабочих, в содержании труда которых на качественно новом, прогрессивном уровне сочетаются умственные и физические операции». В 1961 – 1965 гг. в Ленинграде было проведено изучение отношения к труду молодых рабочих, в 1976 г. осуществлено повторное исследование этой проблемы и выявлен ряд существенных закономерностей формирования социальных установок к труду. В частности, анализ ценностных ориентаций обнаружил заметный сдвиг у современных рабочих в сторону сбалансированного интереса и к содержанию работы, и к материальному вознаграждению.

В начале 1960-х к числу ведущих теоретиков социологии труда можно отнести Ю.Н. Давыдова, А.Г. Здравомыслова, Н.Ф. Наумову, Г.В. Осипова, В.А. Ядова. Ими была предпринята успешная попытка взглянуть социологически на трудовую деятельность. Они рассматривали мир трудовых отношений в тесной связи с внутренним миром человека – его мотивацией, удовлетворенностью, ценностными ориентациями, поведением. Гуманистическая направленность социологии труда проявилась в целевой заданности теоретико-прикладных исследований: следует приспосабливать не столько человека к работе, сколько работу к человеку. Впервые эта идея выдвигалась советскими нотовцами и психотехниками в 1920-е годы в рамках решения проблемы человеческого фактора на производстве. Уже у них обозначалась идея, которая позже – в 1970 –80-е годы – приобретет более законченные формы: разнообразен не только мир людей (нет одинаковых по ценностным ориентациям, мотивам, удовлетворенности и поведению индивидов и социальных групп), разнообразен также мир труда (тезис о социальной неоднородности труда: виды работ различаются по оплате, условиям, организации, физической и умственной нагрузке, престижу и социальной значимости). Эта идея вскоре получила гражданство в теоретической социологии труда и послужила методологическим ориентиром для эмпирических исследований и прикладных разработок.

В политическом отношении 1970 –80-е годы были менее благополучными, чем 1950 –60-е. Период «хрущевской оттепели» сменил этап «брежневского застоя». Начало 1970-х гг. ознаменовалось завершением коллективных усилий идеологов по созданию модернизированной или либерализованной версии марксистской теории исторического развития. Она получила название теории развитого социализма, главным выразителем которой стал Р.И. Косолапов. По сравнению с ортодоксальным марксизмом сталинского типа в ней было много нового. Главным в этой модели была не ориентация на изменение, а тенденция к сохранению прежних ценностей социализма, но в существенно гуманизированном варианте. Несомненно, что известный вклад в появление новой теории, определявшей стратегию общества, внесли исследования социологов, особенно тех из них, кто призывал к гуманизации труда, учету личности работника, совершенствованию социальных отношений на производстве.

<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
2 из 7