Экономическая социология

Критику промышленного общества Фурье, Сен-Симона и Конта называли гуманистической. Они призывали общество к светлому будущему. Фурье предлагал уничтожить губящую людей узкую специализацию труда и выдвинул принцип перемены труда (ставший в середине ХХ в. в советской социологии труда одним из центральных). Перемена труда, позже получившая у К. Маркса и Ф. Энгельса всестороннее развитие, служила компенсаторным средством за рутинный, узкоспециализированный труд, способом сохранить у человека заинтересованность и мотивацию в труде. К Фурье же восходят идеи превращения труда в первую жизненную потребность и уничтожения противоположности между умственным и физическим трудом, которые спустя 50 лет получат дальнейшее теоретическое развитие в работах классиков марксизма, а спустя еще 100 лет – практическое воплощение в экспериментах советских политических деятелей (в социологии труда «застойного» периода, т. е. в 70 –80-е гг., эти принципы составят теоретическое ядро концепции развитого социализма).

ФРАНЦУЗСКАЯ СОЦИОЛОГИЧЕСКАЯ ШКОЛА: ВТОРОЕ ПОКОЛЕНИЕ

Второму поколению французской школы принадлежит слава родоначальников научной социологии. Ее открытие связано с именем О. Конта. Кроме того, многие историки называют его «отцом индустриальной социологии» (право называться «отцом экономической социологии» принадлежит М. Веберу). Конт завершил дело, начатое его учителем Сен-Симоном, а именно достроил здание ранней теории индустриального общества (поздняя теория индустриального общества создавалась в середине ХХ в. А. Туреном, Д. Беллом, Р. Дарендорфом и другими). Несомненно, такое завершение стало возможным благодаря тому, что раньше была построена ранняя теория капиталистического общества А. Смита и Д. Рикардо. Хотя, кажется, Сен-Симона и Конта не особенно интересовали труды английских политэкономов. Во всяком случае, в их произведениях мы не обнаружим развернутой критики их воззрений. (Такое игнорирование, отметим на полях, вообще свойственно социальным мыслителям. Так, например, К. Маркс полностью игнорировал идеи Конта, а его соратник Ф. Энгельс удостоил великого француза снисходительной критики. Г. Зиммель во многом исходил из идей своего соотечественника и идейного противника Маркса, что чувствуется в тексте его фундаментальной работы «Философия денег», однако ни разу не удосужился сослаться на него.)

О. Конт первым попытался дать развернутый анализ индустриального общества так, как это мог себе позволить социолог-теоретик начала ХIХ в., а именно, не обладая обширной эмпирической базой данных и статистикой, дедуктивно вывел глобальные законы развития человеческого общества и назвал их законом трех стадий.

Конт подразделял всемирную эпоху на: а) теологическую (древность и раннее средневековье); б) метафизическую (1300 – 1800 гг.) и в) позитивную, только еще наступающую эпоху. Она характеризуется превращением науки в производительную силу, заменой военного строя промышленным, победой альтруизма над эгоизмом, интеграции над разобщением.

Сегодня это глубокая архаика, контовское учение упоминают только из большого уважения к основателю научной социологии авторы вузовских учебников (правда, зато во всем мире). Отметим только, что индустриальное общество возникает у него на высшей, позитивной стадии после 1800 г. и характеризуется превращением науки в производительную силу, заменой военного строя промышленным, победой альтруизма над эгоизмом, интеграции – над разобщением, а промышленного класса – над аграрным.

Другой закон, а точнее, исторический фактор развития, разделение и кооперация труда. Благодаря им в индустриальном обществе впервые складываются профессионально-квалификационные группы, расширяется разнообразие экономических форм жизни, растет материальное благосостояние населения. Недостатком индустриального развития Конт считал чрезмерную специализацию, концентрацию населения в городах, рост преступности, а самое главное, разрушение фундамента общества, именно солидарности или согласия (консенсуса) людей.

Разделение труда и конкуренция развивают только профессиональную солидарность, которая постепенно перерастает в корпоративизм, стоящий на защите узкогрупповых интересов.

Разделение труда ведет к концентрации и эксплуатации, однобокой профессионализации, уродующей человеческую личность. А самое главное – к разрушению фундамента общества, т. е. солидарности и консенсуса. Разделение труда и конкуренция как бы выворачивают социальные отношения наизнанку: они развивают только профессиональную, а не общественную солидарность (консенсус). Социальные чувства объединяют только лиц одинаковой профессии, заставляя относиться враждебно к другим. Возникают корпорации и внутрикорпоративная (эгоистическая) мораль, которые при известном попустительстве могут разрушить единство общества. Восстановить социальную солидарность, разрушенную «вначале профессиональной, а затем корпоративной моралью, может государство. Только оно – гарант целостности. Конту глубоко симпатично Средневековье именно потому, что здесь четко различалось разделение власти между церковью (область морали) и государством (сфера политики). Подобное разделение – единственное средство удержать общество от произвола и террора (в которые неизбежно впадает всякое правительство, когда развитие нравственности оно ставит в зависимость от политической выгоды).

С О. Конта начинается социология вообще, с него же начинается и позитивистская методология, под знаком которой проходит развитие поведенческих наук (социологии, психологии и экономики) в США и Франции (в Германии складывались иные традиции) на протяжении XIX и XX вв. Конт придумал термины «социология» (1839) и «позитивный метод». Последний означает опору теоретического анализа на совокупность эмпирических данных, собранных в наблюдении, эксперименте и сравнительном исследовании (об анкетном опросе у Конта речь не идет), данных проверенных, надежных и обоснованных. Позитивизм заключается также в отказе от абстрактных понятий и категорий как метафизических.

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ УЧЕНИЕ Э. ДЮРКГЕЙМА

Следующий и более глубокий шаг в развитии научной социологии, особенно в сфере методологии и учении о разделении труда, сделал Э. Дюркгейм. Одно из главных его произведений (докторская диссертация) так и называется: «О разделении общественного труда» (1893). Э. Дюркгейм углубил, а во многом переориентировал позитивистскую методологию О. Конта. Предметом социологии является совокупность социальных фактов, под которыми можно понимать любые коллективные артефакты – религиозные верования и обряды, правила поведения, язык и т. д., – если они независимы от нашей воли и сознания, к примеру, плотность населения, частота контактов между людьми или форма жилища. Его методологической позиции присущи две особенности: 1) натурализм – понимание законов общества по аналогии с законами природы и 2) социологизм – утверждение специфичности и автономности социальной реальности, ее превосходства индивидами.

Согласно Дюркгейму, развитие человеческого общества проходит две фазы: 1) механической солидарности (доиндустриальное, или традиционное общество); 2) органической солидарности (доиндустриальное, а затем индустриальное общество). Для ранней стадии характерны жесткая регламентация, подчинение личности требованиям коллектива, минимальный уровень разделения труда, отсутствие специализации, единообразие чувств и верований, господство обычаев над формальным правом, деспотическое управление, неразвитость личности, преобладание коллективной собственности. Разделение труда – признак только современного высокоразвитого общества. Углубление специализации труда вынуждает людей обмениваться продуктами своей деятельности, повышать их качество, профессионализироваться в избранном занятии, честно конкурировать между собой, развивая тем самым личностные задатки.

Переходный период от традиционного к индустриальному обществу можно назвать доиндустриальным обществом. Дюркгейм не употребляет этот термин, но ясно дает понять, что речь идет о Средневековье. Нынешняя форма трудовой организации – промышленная компания. Индивиды группируются уже не по признакам родства, а по содержанию трудовой и экономической деятельности. Их круг общения – не род, а профессия. Место и статус человека определяют не единокровность, а выполняемая функция. Классы, заменившие собой кланы, формируются в результате смешения профессиональных организаций с предшествовавшими им семейными формами. Оседлость и закрепленность за профессией уступают место социальной мобильности, перемещению товаров и рабочей силы. Концентрированным выражением зарождающейся индустрии становится средневековый город. Он стремится развить в себе все отрасли промышленности и снабжать продукцией окружающие села. Внутри города жители группируются по профессиям. Происходят изменения и вовне. В плотно населенной Европе складывается множество независимых государств, между которыми устанавливаются торгово-договорные отношения. Формируется международный рынок.

Индустриальное общество возможно только там, где юридические законы регулируют все стороны социальной и экономической жизни. Рост городов ускоряет социальную мобильность, перемену места жительства и перемену места работы. Там, где выше плотность населения, там выше мобильность и технический прогресс. К концу ХVIII в. образовывается коллективное сознание европейского общества, а международное разделение труда институционализируется. Западная Европа превращается в центр индустриального развития. В органической солидарности каждый индивид – личность. Здесь усложняется социальная организация общественного труда, промышленность определяет экономические успехи общества. Причиной разделения труда является значительный рост народонаселения в Европе, что повышает интенсивность контактов, обмена деятельностью, социальных связей. С ростом населения усиливается борьба за существование. В этих условиях разделение труда – существенный способ сохранить общественный порядок, создать социальную солидарность нового типа. Разделение труда есть мирный способ решить острейшие проблемы.

Дюркгейм полагал, что современный капитализм далек от идеала. Но здоровые начала – крепкая экономика и органическая солидарность, культура и цивилизованность манер поведения – преобладают над нездоровыми. Нормальное состояние общества у Дюркгейма напоминает социализм – развитое экономическое планирование и нормативное регулирование социальных отношений, которое не удушает, а способствует личной свободе. Для Дюркгейма-реформиста, чуждого всяким революциям, капитализм должен сам избавиться от собственных болезней (аморальных форм разделения труда) – конкуренции, эксплуатации, классовых конфликтов, рутинизации труда и деградации рабочей силы – за счет еще большего развития разделения труда, а не за счет свержения капитализма.

МАРКСИСТСКАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СОЦИОЛОГИИ

В истории новоевропейской социально-экономической мысли эта школа представляет явление необычное, экстраординарное. Опираясь на лучшие достижения классической социально-философской мысли – французскую просветительскую философию, французский и английский утопический социализм, немецкую классическую философию и английскую политэкономию, – марксизм в то же время резко порывал со всеми интеллектуальными традициями, предлагая свой, леворадикальный, проект переустройства общества. И Руссо, и Фурье, и Смит, и Гегель были исключительно реформистами, т. е. выступали за мирный путь решения экономических проблем и трудовых конфликтов. И это, несомненно, отразилось на характере их учения.

Карл Маркс (1818– 1883) и Фридрих Энгельс (1820 – 1895) уже в 1844– 1848 гг. постулировали принципиальный разрыв со всеми теоретическими традициями, провозгласили необходимость создания нового – коммунистического – общества, еще не имея развернутого и эмпирически доказанного анализа существующего общества. По всей видимости, целевая заданность – необходимость устранения старого и построения нового общества – сказались на методологии исследования, содержании теоретических выводов и направленности практических рекомендаций.

К. Маркс не отрицал прогрессивной роли разделения труда, напротив, как и Э. Дюркгейм (но задолго до него), отводил ему роль механизма исторического генезиса общества. Однако в отличие от Дюркгейма он придавал аномальным функциям разделения труда (эксплуатации, безработице, обнищанию и т. д.) не случайный и преходящий характер, а фаталистический, неустранимый. Разделение труда ведет не просто к зарождению социальной структуры общества, а расколу ее на два антагонистических класса – эксплуататоров и эксплуатируемых. Первые существуют за счет безвозмездного присвоения прибавочного продукта, созданного трудом вторых. Механическая солидарность, если применять терминологию Дюркгейма, свойственна, по Марксу, всем реально существовавшим формациям, в том числе и первобытно-общинному строю. Только новая – коммунистическая – формация создает органическую солидарность, т. е. такой коллективизм, который явился условием для всестороннего развития личности. У Маркса это называлось истинным коллективизмом. В отличие от него мнимый коллективизм (аналог дюркгеймовской механической солидарности) основан на корпоративной, или классовой, солидарности – пролетариев и буржуа внутри своего класса – и классовой борьбе. Никакие реформы свергнуть старый строй не могут, необходимы социалистическая революция и диктатура пролетариата.

Диалектический метод придал особую стройность теоретическим построениям Маркса. Учение об отчуждении труда, формальном и реальном подчинении труда капитализму, абстрактном и конкретном труде, социальных превращенных формах трудовой деятельности, трудовая теория стоимости, которые имеют для социологии первостепенное значение, появились благодаря не индуктивному обобщению фактов, а теоретическому методу анализа, объединившему в себе диалектическую логику, методологию «идеальных типов» и мысленного эксперимента (элементов сравнительно-исторического исследования). Именно теоретический метод Маркса послужил стимулирующим началом для возникновения в 30-е гг. ХХ в. Франкфуртской школы социологии труда (М. Хоркхаймер, Т. Адорно, Э. Фромм, Г. Маркузе, Ю. Хабермас), представители которой внесли значительный вклад в разработку концепции «индустриального общества» и отчуждения труда. Основным вкладом марксистской школы в мировую социологию считают теорию социального конфликта, поэтому марксизм как направление в социальной мысли именуют еще конфликтной перспективой.

ИСТОРИЧЕСКАЯ ШКОЛА В НЕМЕЦКОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭКОНОМИИ

Немецкая историческая школа политэкономии или, как ее еще называют, школа немецких социальных политиков, включает три поколения: первое – Адам Мюллер (1779– 1829) и Фридрих Лист (1789– 1846), второе – Вильгельм Ротер (1817– 1894), Бруно Гильдербранд (1812– 1878) и Карл Книс (1821 – 1898), третье – Густав фон Шмоллер (1838– 1917) и Вернер Зомбарт (1863– 1941).

Основное внимание представители данной школы уделяли историческому анализу экономических институтов, выявляли национальную специфику страны, особенности запоздалого развития капитализма. Они полагали, что абстрактная теория капитализма, пригодная для Англии, ушедшей в своем развитии вперед, неприменима к полуфеодальной Германии. Поэтому они ожесточенно критиковали не только А. Смита и Д. Рикардо, но и К. Маркса, относя их всех к абстрактно-теоретической, схоластической традиции. Самый видный представитель этой школы Г. Шмоллер полагал, что теория должна вытекать из исторических и статистических исследований, а не абстрактных построений. Вот почему немецкие социальные политики исследовали экономические действия через призму образа жизни людей, мотивов их поведения, особенностей социальной стратификации, статусных и профессионально-квалификационных характеристик больших социальных групп людей. Особое внимание в своем творчестве они уделяли вопросам урбанизации и истории промышленности, генезису рабочего движения и др.

В учении немцев важное место занимал человеческий фактор – непредсказуемое вмешательство в экономику человека. Если бы не он, то экономику можно было строить по абстрактным рецептам ученых без особых ухищрений, в частности по типу физики или геометрии, где все разложено на прямые, треугольники, взаимодействие сил, весов и мер. В таком случае социология и экономика превратились бы в достаточно простую имитацию естествознания.

Однако немецкие ученые, проведшие тщательный анализ поведения и образа жизни людей, установили, что экономические институты в различных странах существенно отличаются друг от друга. Стало быть, торговля, рынок, собственность, биржа и т. д. в разных странах развиваются по-разному. К Германии неприложимы экономические законы, созданные англичанами или американцами. Если в Англии успешно зарекомендовали себя свободная торговля и меркантилизм, то это вовсе не означает, что их следует насаждать в Германии. Здесь как раз пригоднее государственное управление экономикой.

Так писали немецкие экономсоциологи в конце ХIХ – начале ХХ в. К такому же выводу после долгих и ошибочных экспериментов пришли российские экономисты в конце ХХ в. Увлекшись механическим копированием моделей американского капитализма и убедившись в том, что на российской почве они вызывают прямо противоположные последствия, они пришли к пониманию: а) необходимости поиска собственного, соответствующего национальной самобытности России, пути экономического развития; б) определяющей роли в экономических преобразованиях человеческого фактора. Иными словами, российские ученые закончили тем, с чего век назад начали немецкие.

Можно говорить о том, что историческая школа совершила своего рода коперниканский переворот в науке, отвергнув принципы английской политэкономии и создав совершенной новое видение социальных и экономических процессов. В чем же конкретно выразился революционный переворот, совершенный представителями исторической школы? Первое – это возросшее внимание к человеческому фактору. Фактически с него начинается путь в большую социологию, который напрочь закрыли для себя английские политэкономы.

Осознание ведущей роли человеческого фактора в развитии сугубо экономических процессов – рыночных и рентных отношений, торговли, спроса и предложения, прибыли – не было случайным. Индивидуалистическая философия английских политэкономов страдала, по мнению немецких коллег, серьезным пороком: в абстрактно-дедуктивных построениях не нашлось места для живого человека. Классическая строгость рассуждений Адама Смита и Давида Рикардо достигалась тем, что реальные экономические события погружались как бы в воображаемое пространство. Они могли происходить, но лишь при идеальных условиях. В работах же А. Мюллера, Ф. Листа и К. Книса основное внимание уделялось историческому анализу экономических институтов. Однако экономическая реальность изучалась ими под специфическим углом зрения, а именно с точки зрения поступков человека, мотивов поведения, значения культурных традиций и обычаев.

Приверженцы исторической школы настороженно следили за энергичным вторжением капитализма в Германию, видя в нем угрозу устоявшемуся немецкому образу жизни и немецкой культуре, общественным слоям и всей социальной структуре. Точно так же настороженно следили за вторжением капитализма в Россию славянофилы. И они видели в нем угрозу традиционному образу жизни и укладу русского быта. Видимо, в появлении исторической школы в Германии и славянофильства в России, т. е. в странах, поздно вступивших на путь капиталистического развития, есть какая-то историческая реакция. Оба направления социальной мысли выражают не консервативную реакцию на естественные издержки технического и экономического прогресса, а попытку ученых, небезучастных к судьбе своей страны, изучить максимально приемлемую и щадящую траекторию наступления капиталистических преобразований.

Общая черта, роднившая всех представителей исторической школы, – сдержанный скептицизм по отношению к английской политэкономии, нередко переходивший в открытое отрицание ее принципов и моделей. Экономика англичан – свободная конкуренция, фритредерство (буквально «свободная торговля») и механизм рыночных цен. Для немецких экономистов, имевших дело с отсталой Германией, только их учение является «политической экономией», ибо имеет дело с реальностью, для которой характерно сильное вмешательство государства.

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ УЧЕНИЕ Г. ШМОЛЛЕРА

Густав фон Шмоллер, которого Б. Селигмен называет одним из великих немецких экономистов, являлся наряду с Вернером Зомбартом наиболее видным представителем исторической школы, по существу он возглавлял ее. Он оказал самое непосредственное влияние как на Г. Зиммеля, так и на М. Вебера. Шмоллер провел ряд важных исследований, посвященных мелким промышленным предприятиям в Германии, и написал объемистый труд «Основы общего учения о народном хозяйстве» (1900 – 1914). Он не без оснований полагал, что теория должна вытекать из исторических и статистических исследований, а не абстрактных построений. Как и другие представители исторической школы, Шмоллер питал глубокий интерес к социальным проблемам. Исследуя экономические процессы через призму образа жизни и поведение больших групп людей, он подкреплял свой анализ обширными сведениями из социологии, психологии, этнографии, антропологии, экономики. Конкретность достигалась благодаря изучению огромного фактического материала, относящегося к хозяйственной жизни Средневековья, динамике роста городов и городской промышленности, благодаря глубокому знанию истории законодательства и коллективных договоров. Описывая взаимодействие социальных групп и гражданского общества, историю рабочего движения и предпринимательской деятельности, Шмоллер прибегал к таким методам, как наблюдение, классификация, сравнительный анализ.

Однако, трактуя экономику в качестве науки, изучающей деятельность человека, связанную с удовлетворением жизненных потребностей, Шмоллер в конечном счете растворил экономическую конкретику в психологической. Так, например, он был глубоко убежден в том, что «проблема труда» может быть решена только в социально-этическом плане. Отсюда следовало, что психологические и этические факторы должны играть в науке не меньшую роль, чем экономические. Отдавая должное роли и значению мотивов (в частности, основными Шмоллер считал соперничество и враждебность), тем не менее он склонялся к преимущественно этической оценке поступков людей. С этим, видимо, тесно связана трактовка предприятия как живого организма, т. е. некоторой самостоятельной сущности или института, который ведет борьбу за господствующее положение на рынке. Независимое существование получает именно предприятие, а не группа людей, которые его организовали и управляют им. Социальным группам отводилась роль действующих лиц только в рамках воспроизводства социальной организации предприятия.

Главным хозяйствующим субъектом в экономической социологии Г. Шмоллера выступают общественные классы. Они возникают в ходе углубления разделения общественного труда, формирования профессий как частных видов занятий и неравенства в распределении доходов. Социальная иерархия – неустранимое следствие разделения труда, остается и в будущем необходимым условием существования общества. Полное и окончательное равенство, во-первых, недостижимо, во-вторых, его достижение означало бы приостановление общественного прогресса.

Работы Г. Шмоллера представляют интерес для социологов в самых разных областях. Прежде всего это разделение труда и формирование общественных классов. Исследуя становление форм общественного труда через поведение больших групп людей в экономических ситуациях, он фактически приблизился к фундаментальным проблемам социологии труда и экономической социологии.

УЧЕНИЕ О КАПИТАЛИЗМЕ В. ЗОМБАРТА

Еще при жизни В. Зомбарта называли классиком. В Германии он был даже более известен, чем Ф. Теннис, Г. Зиммель, М. Вебер. Он был хорошо осведомлен о работах русских ученых, в частности, М. Ковалевского, знал Г. Плеханова, с П. Струве находился в постоянной переписке и всегда высоко ценил труды А. Чаянова. Целое поколение социологов и экономистов дореволюционной России выросли на его трудах, а в СССР вплоть до 1930-х гг. его сочинения были самой известной научной литературой Запада. Он начал изучение специфики современного западноевропейского капитализма почти одновременно или чуть раньше М. Вебера, поэтому можно предполагать, что именно он повлиял на его обращение к обстоятельному исследованию того, что впоследствии получило название социологического учения о капитализме, а не наоборот. (Даже понятие «капитализм» принадлежит Зомбарту, и в этом признании солидарны ведущие экономисты и социологи; и понятие «капиталистический дух», по мнению специалистов, впервые употребил Зомбарт в 1902 г., а не Вебер.) Из желания сделать предметом широкого обсуждения результаты своих научных поисков в 1904 г. у них возник совместно редактируемый журнал, к первому выпуску которого они написали опять же совместную вступительную статью. Зомбарт был избран первым председателем Немецкого социологического общества и оказал немалое влияние на становление европейской социологии начала ХХ в. в целом. А начинал он как приверженец социалистических идей и прослыл знатоком марксизма. Первым в университетах Германии он ввел в 1892– 1893 гг. семинар по Марксу, нарушив табу и поплатившись за это.

Зомбарт понимает социологию достаточно широко – как познание жизни людей, включая и человеческую культуру. Точнее сказать, систематическое знание о конкретных фактах жизнедеятельности человеческого общества, опирающееся на эмпирию и опыт. Как и Вебер, Зомбарт начал анализировать современный капитализм не сразу. Предварительно он провел конкретное исследование аграрной сферы. Во второй половине 1880-х гг. в течение нескольких лет без перерыва он изучал формирование капиталистических отношений в аграрной итальянской области Римская Кампанья.

При сравнении концепций капитализма Вебера и Зомбарта, которые во многом являлись похожими, четко выделяются три принципиальных отличия: 1) понимание Зомбартом капитализма как уникального, а Вебером – универсального исторического явления; 2) отведение главной роли в формировании современного капитализма протестантской этике у Вебера и любой форме религии у Зомбарта; 3) провозглашение принципа воздержания от оценочных суждений и последовательное его применение на практике у Вебера и постоянное нарушение этических канонов, субъективизм и пристрастность оценок у Зомбарта; 4) различная трактовка Зомбартом и Вебером набора тех человеческих качеств, которые помогли возникнуть европейскому капитализму.

Если Вебер видел в протестантизме один из основных элементов формирования капитализма, то у Зомбарта перводвигателем выступает любая религия, в частности иудаизм. Зомбарт сомневался в способности протестантизма служить духовной родиной европейского капитализма, некой исторической закваской, из которой впоследствии появился «дух капитализма». Носителями капиталистического духа у него выступают евреи, которым в наибольшей степени присущи бережливость, расчетливость и стремление к деньгам. Все факторы, повлиявшие на становление капиталистического духа, взяты из идей иудаистской религии, предупреждал Зомбарт. Культурные стереотипы иудаизма мало чем отличались от поведенческих нормативов протестантизма и потому могли вполне проявить себя как катализатор капитализма.

Именно евреи с их религиозной твердостью, беспокойным духом и неукорененностью среди других народов являлись, согласно Зомбарту, носителями капиталистического духа sui generis. История приготовила им роль торгового народа. Расселяясь в городах, они распространяли там капиталистический дух. Страны, принимавшие евреев, вскоре начали экономически процветать. Это Германия, Голландия, Франция и Англия. Страны же, их изгонявшие, например Испания, Португалия, экономически хирели и надолго исчезали из ряда экономических лидеров Европы. Книга «Евреи и хозяйственная жизнь», где рассматривались эти вопросы, стала модной в Германии.

Общим для Вебера и Зомбарта моментом было признание лидирующей роли в генезисе капитализма не экономических, а культурно-этических и религиозных факторов. В этом Вебер и Зомбарт не только расходились с Марксом, но сознательно противопоставляли ему свои принципы. В работе «Буржуа» Зомбарт показывает, что сам факт возникновения буржуа-предпринимателя явился величайшим историческим событием в сфере культуры и духа. Зомбарт исходил из простой идеи, известной еще со времен античности: эпоха – это дух. Экономика каждой эпохи есть явление духовной жизни в той мере, как ее любой продукт, а предпринимательство – не экономическое, но метаэкономическое явление, корни которого надо искать в европейской душе. Сам по себе капитализм – высшее достижение человеческого духа и культуры. Развитию капиталистического хозяйства способствуют не абстрактные духовные силы, а вполне конкретные мотивы и скрытые устремления людей, такие, как предприимчивость, стремление к обогащению, неутомимость.

Подводя итоги рассмотрению исторической школы в Германии, нужно сказать, что здесь зарождались истоки экономической социологии – направления, которое с середины XX в. становится одним из доминирующих течений в социологии. Хотя в работах Зомбарта и Шмоллера нет постановки вопроса об экономической социологии как самостоятельной науке, но элементы, из которых складывается ее здание, уже наличествуют.

НЕМЕЦКАЯ ШКОЛА СОЦИОЛОГИИ И ВЗГЛЯДЫ Г. ЗИММЕЛЯ

Если для французской школы основными темами исследования выступали разделение труда, коллективное сознание и солидарность, а для английских политэкономов – законы накопления и прибавочная стоимость, оборотный капитал и наемный труд, то для представителей немецкой школы социологии труда таковыми являлись отчуждение труда, рациональность и бюрократия, эволюция капитализма, мотивация экономического поведения. Основными представителями этой школы были выдающиеся немецкие ученые Г. Зиммель, Ф. Теннис и М. Вебер.

У М. Вебера и Георга Зиммеля (1858– 1918) прослеживаются сходные теоретические источники. На того и другого наибольшее влияние оказали идеи немецкой исторической школы, с представителями которой они поддерживали личные контакты, учение К. Маркса (это чувствуется в главной работе Зиммеля «Философии денег»), философия жизни (поздний период творчества Зиммеля), а самое главное – воззрения немецкого философа И. Канта (ему посвящены докторская диссертация Зиммеля и многочисленные работы по методологии).

Главная работа Г. Зиммеля «Философия денег» была задумана им еще в 1889 г. первоначально как «Психология денег», а получила завершение и была опубликована в 1890 г. Автор предпринял глубокий анализ влияния денежных отношений и разделения труда на социальную реальность, человеческую культуру и отчуждение труда. Рассматривая современный индустриальный мир, миграцию и подготовку рабочей силы, различия между умственным и физическим трудом, отношения лидерства, господства и подчинения, денежный обмен на бирже, механизм действия меновой и потребительной стоимости, наконец, проблемы социальной и групповой дифференциации. Г. Зиммель проявил себя как социолог-экономист. Поэтому его «Философию денег» считают не только «философией культуры», но также «философией экономики» и «философией труда». Вебер обращал внимание на то, что в произведениях Зиммеля важнейшее место занимали социолого-экономические суждения. А такая оценка в устах социолога, создавшего грандиозную анатомическую карту мирового капитализма, стоит многого.

Категория денег послужила Г. Зиммелю тем увеличительным стеклом (для Э. Дюркгейма подобную функцию выполнило разделение труда), благодаря которому удалось лучше рассмотреть скрытые механизмы социальной жизни, общественный труд в его нормальных и патологических формах. Деньги – чистая форма экономических отношений и экономическая ценность одновременно. Под ценностью надо понимать то, что привлекает наш интерес к конкретной вещи, исполненной человеком.

Сама по себе ценность выступает фундаментальным отношением, определяющим все другие отношения в обществе. Над миром конкретного бытия, считает Зиммель, возвышается мир идеальных ценностей, выстраивающий совершенно иную иерархию вещей и отношений, чем та, которая существует в материальном мире. Два мира – материальный (мир вещей) и идеациональный (мир ценностей) сосуществуют как пересекающиеся вселенные, как два измерения одного мира – тут и здесь одномоментно. Человеку даже не надо прилагать усилий, чтобы перейти из одного измерения в другое. Надо лишь помнить, что любой продукт, созданный человеческими руками, – а общество сплошь состоит из таких объектов – двойственен по своей сущности. Любой продукт труда имеет двойственную природу. И это исходный пункт социологической теории труда Г. Зиммеля, так же как деньги – исходный пункт социологической теории экономики Г. Зиммеля. Продукт труда зарождается в материальном мире, ибо создается физическими усилиями, но принадлежит и получает свое истинное значение (ценность) в другом, идеациональном мире, где функционирует как товар, сгусток экономических отношений.