Жизнь в древнем Риме. Повседневная жизнь, тайны и курьезы

К этой элите «первого этажа» следует добавить лавочников, которые из практических соображений часто живут в маленьких квартирках при своих лавках или в тесных антресолях над магазинчиками и мастерскими.

Таков в общих чертах социальный портрет римских инсул.

Мы почти добрались до последнего пролета, ведущего в мансарду. Здесь все деревянное, и лестницы на каждом шагу угрожающе скрипят. Ощущается зыбкость и непрочность окружающих нас конструкций. Этот этаж инсулы не был предусмотрен ее архитекторами и был надстроен позже, путем целого ряда переделок, целью которых было, конечно же, увеличение сдаваемой в аренду площади для получения большей прибыли. Говоря современным языком, перед нами несанкционированное строительство.

Мы встречаем по пути юношу, ему от силы двадцать пять. В руке у него терракотовый горшок, который он ловко держит на весу. У юноши приятный вид и живой взгляд, проходя, он улыбается нам, и мы видим, что у него не хватает многих зубов, возможно из-за плохого питания. Обитателям последних этажей инсул живется несладко, здесь требуется смекалка и умение на лету схватывать предоставляемые жизнью возможности. Даже самые простые. Парень торопливо спускается на несколько пролетов, озирается вокруг и заходит в пустующую комнату, жилец которой куда-то отлучился. Открывает окошко и выплескивает содержимое своего ночного горшка наружу…

Юноша взлетает по ступенькам наверх, подмигивая нам. Ему не придется преодолевать все пролеты, чтобы вылить горшок в большой долий на лестничной площадке первого этажа. А если кто будет жаловаться, то обвинят другого жильца… Последствия могут быть весьма тяжкими. В Риме существуют особые законы, наказывающие тех, кто выливает нечистоты из окон. И очень суровые. Тяжесть наказания зависит от исхода этой «бомбардировки», в зависимости от того, забрызгано ли платье или причинен физический ущерб (даже если и не напрямую)… Все это позволяет нам понять, что в императорском Риме такая опасность имеется повсюду и грозит любому…

Отсутствие латрин на верхних этажах объясняется тем, что до них не доходит вода. Самое большее, водопровод подведен к первому или второму этажу, а после использования (в саду, ваннах, для приготовления пищи и так далее) вода поступает в сливные системы латрин. Как следствие – шокирующая современных людей близость кухни и уборной, которые часто расположены в одном помещении, как обнаружили археологи во время многих раскопок. Как бы это ни казалось негигиеничным, римляне справляют нужду рядом с местом, где готовят пищу. Но ведь римляне понятия не имели о существовании бактерий…

Отсутствие воды объясняет еще одну характерную черту верхних этажей римских инсул: грязь. Носить воду из уличного или даже дворового фонтана вверх по лестнице так тяжело, что мало кто «транжирит» ее на мытье полов, и в результате они за годы, порой за десятилетия, буквально зарастают грязью.

И все же вода во многих случаях доставляется и на верхние этажи, силами рабов. Мы читаем об этом в одной комедии Плавта: хозяин проверяет, выполнили ли рабы свою ежедневную обязанность – наполнить водой восемь больших терракотовых сосудов. Воду держат в доме по предписанию закона: после пожара в Риме при Нероне всех обязали иметь запасы воды, чтобы можно было быстро затушить занявшееся пламя.

В инсулах есть и водоносы (aquarii). Теоретически они могли бы доставить воду любому жильцу, но на деле их услугами пользуются только богатые или обеспеченные средним достатком семейства. Социальный статус водоносов чрезвычайно низок, они считаются «последними среди рабов». Действительно, их труд очень тяжел. Вместе с привратниками (ostiarii) и дворниками (scoparii) их считают настолько неотъемлемой частью инфраструктуры многоэтажных жилых домов в Риме, что продают вместе со зданием в случае смены владельца.

Мы открываем последнюю дверь на самом верху инсулы. Она ведет в темное душное помещение. Хотя еще утро, здесь уже нечем дышать. Мы под самой черепичной кровлей: чтобы пройти, приходится наклоняться. То тут, то там сквозь щели между плохо уложенной черепицей проникают косые лучи солнца, а в дождь – струйки ледяной воды… Здесь обитает самый малоимущий жилец инсулы. На полу валяются скудные лохмотья, разбитый светильник и еще несколько предметов.

Вдруг комнатушку наполняет шум: это хлопает крыльями голубь. Он прилетел к подруге в гнездо, устроенное в просвете между черепицами, и вот они принимаются ворковать. Уже в императорском Риме голуби – обычное явление. Их стаи летают над храмами и площадями точно так же, как они делают в наше время. Жилец не стал прогонять голубей, видно, птицы составляют ему компанию.

Мы не знаем, чем занимается обитатель этой крошечной мансарды, возможно, он рабочий. Он, несомненно, самый бедный квартирант этого дома, но зато у него есть то, чем не может похвастаться никто из жильцов: великолепный вид на Рим. Через просвет, где свили гнездо голуби, видна широко раскинувшаяся столица империи. Красные крыши инсул, струйки дыма из труб разогревающихся терм, виднеющиеся между домами позолоченные бронзовые статуи, храмы с белоснежными колоннами и темно-зеленое обрамление окружающих город лесов создают такой волшебный вид, за который любое агентство недвижимости выложило бы кучу денег. Город живет, дышит, в расцвете своего величия. Туда-то мы теперь и направимся – на его многолюдные улицы.

Любопытные факты

Рим – большой кемпинг?

Посещение многоэтажного жилого дома императорской эпохи очень поучительно, потому что позволило многое понять в жизни вокруг нас, на улице. Например, почему сейчас улицы наводнены людьми и куда все эти люди направляются.

Действительно, возможно, будет проще понять образ жизни в Древнем Риме, если сопоставить его с огромным палаточным лагерем. Как известно, в кемпинге палатка нужна только для того, чтобы переночевать или переодеться: в ней тесно, места хватает только для постели (спальника и матраса), в углу лежит рюкзак или сумка с одеждой. Нет ни туалета, ни душа, ни кухни. Чтобы помыться, надо идти в общий душ, для удовлетворения физиологических потребностей в кемпинге есть туалет, а еду либо готовят по-быстрому на мангале у палатки, либо ищут где-нибудь неподалеку забегаловку или ресторанчик. Конечно, есть и палатки, оборудованные душем, туалетом и кухоньками, но они встречаются редко, отличаются большими размерами и высокой ценой. Большая же часть постояльцев кемпинга пользуется палаткой, только чтобы спать.

Так вот, в точности то же самое делают и древние римляне со своими жилищами: они тесные, темные, лишены санузлов, воды и кухонь (либо кухни настолько примитивны, что скорее напоминают мангалы). Лишь немногие богачи в особняках или на первых жилых этажах инсул располагают этими удобствами, но их так же мало, как мало больших оборудованных палаток в кемпингах.

Поэтому подавляющее большинство жителей Рима вынуждено выходить из дому, чтобы воспользоваться общественными удобствами, точно так же, как постояльцы кемпинга. Чтобы помыться, они идут в термы, нужду справляют в латринах, а голод утоляют в «термополии» или «попине»: подобие нашего бара или фастфуда с самообслуживанием. Ничего удивительного, что многие стараются поесть на халяву, напрашиваясь в гости.

Вот почему улицы Рима столь многолюдны: все выходят из дому, вливаясь в поток тех, кто каждый день должен ходить на работу, по поручениям, за покупками в лавки или на рынок.

Чтобы помочь вам лучше понять жизнь в столице империи, мы могли бы привести еще один пример: Рим, по сути дела, представляет собой один большой «дом». Ваша спальня находится в инсуле на одной улице, общественные туалеты (латрины) – на другой, душ (термы) – в одном квартале, а кухня (термополий) – в другом и так далее…

В этом воображаемом доме есть и «гостиная» – форум, но о встречах можно договариваться в разных местах города, так что гостиная, пожалуй, «рассеяна» повсюду.

Человек, которому нечем заняться, вряд ли станет просиживать день взаперти в тесной и темной квартирке. Подобным людом и запружены улицы Рима; людей все прибывает и прибывает.

Можно сказать, что для древнего римлянина его город – то же самое, что для римлянина современного – его квартира. Да по сути, так оно и есть… И это можно сказать про все крупные города Римской империи. Нами подобное отношение к своему городу уже утеряно.

9:10. Улицы Рима

Мы возвращаемся из «затерянного мира» верхних этажей этих огромных зданий, наполнившись крепкими запахами и острыми ощущениями. Настоящий «Бегущий по лезвию бритвы» Античности… Мы вновь на улице, народу заметно прибыло. При перемещении по Риму поражает великое разнообразие возможных маршрутов. Подобно живому существу, город пронизан несколькими крупными «артериями», ведущими к форуму, от которых во все стороны разбегается бесчисленное множество «капилляров».

В результате уличная сетка императорского Рима напоминает исторические центры наших старинных городов с множеством извилистых улочек и переулков. Причина проста: экономия места для строений.

Улицами (via) называются только самые широкие, от 4,8 до 6,5 метра, где могут разъехаться, не соприкасаясь, две повозки. Поразительно, что в центре Рима таких всего две. Остальная часть столицы империи покрыта сетью улочек (vici), еще более узких проулков (angiportus) и переплетением настоящих городских «тропок» (semitae). Древние повествуют с долей иронии, что жильцы домов напротив вполне могут здороваться за руку через окно…

Еще одна вещь, поражающая нас в Риме, – подъемы. В городе семи холмов, само собой, немало улочек, идущих в гору, извилистых, как горные тропки, которым римляне дали название «взвозов»: Субурский взвоз (Clivus Suburanus), Капитолийский взвоз (Clivus Capitolinus) и так далее… Юлий Цезарь распорядился замостить их, но приказ так и не был выполнен. Как следствие, летом они покрыты пылью, а зимой – грязью. И это не считая всякого рода нечистот, сопровождаемых неизбежным зловонием, совсем как в странах третьего мира.

Извилистые улицы и близко стоящие здания облегчают путь пожарам, с большой быстротой охватывающим одно строение за другим.

При восстановлении Рима после опустошительного пожара 64 года нашей эры Нерон сделал попытку изменить планировку города. Чтобы воспрепятствовать распространению огня, он расширил улицы, увеличил расстояние между зданиями, создал крытые портики, чтобы отряды пожарных могли перемещаться с большей безопасностью…

И тогда многие улицы опять залил солнечный свет, прежде заслонявшийся стоявшими вплотную зданиями. Но положение исправилось лишь частично. Вскоре во многих кварталах бесчестные дельцы вновь стали беспорядочно застраивать улицы, и за сорок лет все вернулось на круги своя.

Мы проталкиваемся вперед в уличной толпе. Любой, кто впервые попадает в Рим, как и мы, поражается обилию контрастов. Столица империи меняет свой облик на каждом шагу. Сейчас мы на прямой, удивительно современной улице, с высокими, освещенными солнцем зданиями, тротуарами и магазинами. Но стоит свернуть за угол, и начинается лабиринт темных закоулков, с беспорядочно громоздящимися непрочными инсулами.

Как если бы в одном городе объединили величественные прямые линии красивейших кварталов Нью-Йорка и убогие, извилистые улочки ближневосточных городов с их базарами. Ощущение такое, что можно попасть из Нового времени в Средневековье, просто повернув голову или зайдя за угол…

Войдем в переулок. Между домами развешано белье. Оно разноцветное и напоминает гирлянды с тибетскими флажками. Из деревянной лоджии, выступающей над переулком, выглядывает женщина крепкого сложения и спускает на веревке корзину. Внизу ждет торговец, он собирается наполнить корзину бобами из своего мешка. По его платью мы догадываемся, что он сельский житель и прибыл в город, чтобы продать плоды своего труда. Сразу видно, эти двое давно знакомы: они обмениваются шуточками и смеются.

Прошло много столетий, а эта сцена повседневной жизни так и не изменилась. Рим, по сути, именно таков – сплетение повседневных ритуалов, объединяющее всех его жителей. Двинемся дальше мимо торговца, заговорившего со второй женщиной, выглянувшей в окно.

Когда бродишь по этим улочкам, чувствуешь себя как в венецианских «калле», где в конце маленькой улицы перед тобой неожиданно открывается погруженная в тишину площадь. И действительно, разойдясь с рослым детиной, который даже не удостоил нас приветствием, из узкого проулка мы попадаем в своего рода оазис: небольшая площадь с фонтаном посередине, около которого выросли два деревца благодаря воде, постоянно проливающейся из ведер обитателей квартала. С одной стороны площади сияет беломраморная колоннада. Это храм, его двери еще закрыты. На ступеньках сидят двое нищих, одетых в грязные лохмотья неопределенного цвета. Остановимся на мгновение, чтобы глотнуть этого неожиданного покоя, подставим лицо теплым утренним лучам.

Сбоку от храма отходит узкий темный переулок, мы ныряем в него. В полумраке приходится двигаться на ощупь. Да здесь не хватает не только света, но и воздуха! Многие пользуются этим переулком вместо общественной уборной… Зажав нос, мы бегом устремляемся к освещенному и уже близкому выходу. Осталось несколько метров. Вот и он… И вдруг мы обо что-то спотыкаемся. Похоже на мешок с ветошью и торчащими палками. Что это? Кто его тут бросил? Мы наклоняемся, чтобы разглядеть получше, прикрыв нос туникой: вонь стала тошнотворной, со сладковатым оттенком.

Глаза постепенно привыкают к темноте, и мы различаем застывшее лицо неестественного цвета с глубоко запавшими глазницами… Да это же труп! Он лежит тут не меньше суток. Кто это, один из нищих? Вряд ли. Никто из них не избрал бы это зловонное место для своего ночлега. Мы с трудом заставляем себя прикоснуться к его руке: туника хорошей выделки, значит это был человек со средствами, может, и не богач, но при деньгах. У него отрублен палец: воры унесли золотой перстень. Возможно, дело было ночью. Нам будто представляется вся сцена. Человек этот шел домой с пирушки или со свидания, не исключено, что он был пьян. Но не это навлекло на него беду. Его ошибкой было пойти в одиночку. На темной улице на него напали, пырнули ножом и затащили сюда, где не спеша, вдали от любопытных взглядов убийца прикончил беднягу и обобрал его… Мы распрямляемся и выходим на свет, в толчею прохожих. Скорее подальше от этого переулка, вдохнем свежего воздуха! Только теперь мы замечаем, что оказались на широкой улице, полной людей, влекущих нас за собой, подобно бурному весеннему потоку. Всего несколько мгновений, и страшный темный переулок с его зловонным духом, пропитанным насилием и смертью, исчезает у нас за спиной. Вокруг жизнь, с ее красками, ароматами, лицами людей и свежим утренним воздухом. За несколько секунд мы перенеслись из одного мира в другой. И это тоже Рим.