Почти любовь

– Значит, завтра сваливаешь из этой богадельни? – грустно улыбнувшись, Татьяна Ивановна, пациентка из соседней палаты, грузно опускается на стул возле моей кровати. – Я буду скучать по тебе, звездочка.

– Вас же тоже скоро выписывают. Недолго придется скучать, – оптимистично отзываюсь я, выгребая из тумбочки накопившиеся вещи. – Вы мой номер записали? Звоните в любое время.

– Так уж и в любое, – хитро подмигивает мне Татьяна. – До того ли будет с нашим горячим доктором.

– Да он тут чаще бывает, чем дома. Так что для общения времени будет достаточно, – смущенно потупившись, я перехожу к избавлению холодильника от скоропортящихся продуктов. – Вся больница уже знает? Да?

– А то! – широко улыбается гостья. – Разве тут что-нибудь утаишь? Рой гудит, змеи шипят. Вы с Александром Сергеевичем сейчас у всех на устах. Только о вас и говорят. Сенсация же! Такие события не каждый день происходят. Обычно мужья уходят от больных жён, а у вас все наоборот.

– И что говорят? – тихо спрашиваю я, ощущая легкий тремор в пальцах.

– Да какая разница? Завидуют, как пить дать. Ты не теряйся, Олесь, такой редкий экземпляр отхватила, держи крепко и не слушай никого. – советует Татьяна. – А самое главное, не позволяй твоей болезни встать между вами, а она попытается. Уж мне-то поверь. Выбрось из головы все комплексы, неуверенность и стеснение. Контролируй эмоции и не смей жалеть себя. Мужчины это моментально считывают.

– Что вы имеете в виду? – настороженно уточняю я, обернувшись через плечо. Татьяна тяжело вздыхает, прижав ладонь к объемной груди.

– Думай сердцем, Олеся. Оно подскажет правильный путь. Александр Сергеевич – твой лечащий врач, и ему лучше других известно, какие сложности несет в себе твой диагноз. Реабилитация будет трудной и мучительной, но, если закроешься в своих внутренних переживаниях, легче не станет. Прежде всего помни, что он мужчина, а потом уже доктор. Пациенток ему хватает с лихвой на работе, дома мужчине нужна довольная и ласковая женщина. И это очень важный момент.

– Вы так завуалированно предупреждаете меня о вероятности снижения сексуального либидо? – смутившись, конкретизирую я.

– И не только, – женщина сочувственно улыбается. – Хотя это безусловно важный аспект зарождающихся отношений. Учиться на чужом горьком опыте гораздо лучше, чем набивать шишки, скача на собственных граблях. Послушай старую больную женщину и не повторяй моих ошибок. В свое время мне никто не подсказал, когда нужен был совет и отрезвляющее напутствие. От психологов я отмахивалась, как от чумы, считая, что сама справлюсь, о чем очень сильно жалею. Как раньше уже никогда не будет – с этим фактом придётся смириться и принять как данность, как бы сильно не хотелось верить в чудо.

– Татьяна Ивановна, я выпускница медицинского ВУЗа, – сдержанно поясняю не менее важный факт, чем все вышеперечисленное. – С переменным успехом я борюсь с онкологией с пяти лет. Сейчас мне двадцать три, за плечами три рецессии. Поверьте, я не собираюсь сдаваться, хотя знаю о вероятных последствиях не меньше Кравцова.

– Знать и быть готовой – не одно и то же. Гормональные скачки, бессонница, эмоциональная нестабильность, мнительность и прочие малоприятные факторы способны разрушить самый крепкий брак.

– Я умею держать в себе то, что другим не стоит видеть, – спокойно и уверенно отвечаю я. – И точно не собираюсь вешать на Сашу свои проблемы.

– Мне нравится ход твоих мыслей, – удовлетворенно заключает Татьяна. – Но не спеши полностью снимать с него ответственность. Надеюсь, что после твоей выписки он больше не будет сутками пропадать в больнице.

– Я тоже, – полностью поддерживаю озвученную мысль. – За время лечения у меня создалось впечатление, что Саша здесь живет.

– А я склонна думать, что его держало тут беспокойство за особенную пациентку. Теперь он войдет в нормальный график и расставит правильные приоритеты, – оптимистично предполагает Татьяна. – Молодую невесту без внимания оставлять никак нельзя. Глазом не успеет моргнуть, как уведут.

– Бог с вами, Татьяна Ивановна. Я на свой счет не обольщаюсь, каждый день себя в зеркале вижу. Краше только в гроб кладут, – ухмыляюсь я, складывая пакеты на подоконник. – Вроде все собрала, – окинув взглядом палату, удовлетворенно бормочу под нос.

– Не прибедняйся, Лесечка. Данные у тебя хорошие, – не соглашается собеседница. – Вот выберешься отсюда и сразу расцветешь. Любовь и позитивные эмоции украшают женщин, дают им стимул и, самое главное, позитивную энергию.

– Сразу расцвести никак не получится, – возражаю с грустной улыбкой, присаживаясь напротив Татьяны. – Но к свадьбе постараюсь привести себя в порядок. Мне хотя бы пару килограмм набрать, и уже совсем другой вид будет.

– А мне бы наоборот, – посмеивается Татьяна, намекая на свой лишний вес. Ничего критичного, на мой взгляд, но у каждой женщины свои загоны относительно внешности. – Я, кстати, худышкой никогда не была. Рослая, крупная, кровь с молоком, коса до пояса. В твоем возрасте под сто килограмм весила, но, благодаря мужу, считала себя богиней. Он у меня любил выдающиеся формы, мимо не задев пройти не мог. То ущипнет, то прихлопнет.

– У вас вроде все на месте, есть за что подержаться, – ободряюще улыбнувшись, протягиваю Татьяне зеленое яблоко. – Берите, сладкое.

– Спасибо, – вежливо благодарит она, убирая презент в карман. – Мы развелись три года назад, – продолжает поднятую тему, в глазах проскакивает печаль.

– Ой, простите, – виновато охаю я.

– Все нормально, Олесь, – успокаивает меня Татьяна Ивановна. – Не извиняйся. Я давно пережила наш развод и ни в чем его не виню. Он и так со мной через ад прошел. Врагу не пожелаешь. Мне сейчас даже спокойнее, что я одна. Жалко только деток родить не успели, пока возможность была. Петя бы отличным отцом стал, и я бы ушла спокойно, зная, что он нашу кровиночку не обидит, на ноги поставит и любить будет за двоих.

– Ну что вы такое говорите! – возмущаюсь я. – У вас выписка на носу, жить еще и жить. Гоните эти пессимистичные мысли подальше.

– Милая моя, я шесть лет назад выписывалась с твердой уверенностью, что самое страшное позади, а вон оно как обернулось, – разводит руками Татьяна. – Теперь хотя бы пару лет у Бога вымолить, и то за счастье. Мать жалко, она у меня сердечница. Боюсь, не выдержит. Брата в том году хоронили. В аварии разбился. И я вот тоже… снова подвела.

– У вас же ремиссия. Вы сами говорили, – нахмурившись, я припоминаю наши недавние беседы и не нахожу там ничего, что бы указывало на неблагоприятный прогноз. – И операция прошла успешно, и выглядите вы хорошо.

– Конечно успешно, – энергично кивает Татьяна. – У нашего доктора руки золотые. Его Боженька в макушку поцеловал, иначе бы мы сейчас не разговаривали. Но он все же не волшебник.

– О каком волшебнике речь? – бодро спрашивает Кравцов, без стука проходя в палату. – Танечка, вы почему не на ужине? – вежливо интересуется у моей гостьи.

– Да заболтались мы с Олесей. О вас, между прочим, говорили, Александр Сергеевич, – кокетливо отвечает Татьяна.

– Ругали или хвалили? – очаровательно улыбается Страйк, останавливаясь между нами.

– Да за что же вас ругать-то? Вы у нас самый лучший и незаменимый, – всплеснув руками, смущённо смеётся резко помолодевшая пациентка.

Вот как ему удаётся? Всех охмуряет без разбору. Волшебник, блин, с огромной незаменимой харизмой.

– Я ещё и самый строгий поборник распорядка. Так что, Танюша, шагом марш ужинать. Через полчаса забегу к вам, – подмигнув женщине, он весьма тонко и деликатно выпроваживает гостью из моей палаты.

– Не поняла, а где мой ужин? – наигранно возмущаюсь, стараясь поддержать легкомысленный тон разговора, хотя внутри все не так радужно и беспечно, как я пытаюсь показать.

– А вы, пациентка Матвеева, ужинать будете в другом месте, – строгим тоном объявляет Страйк и, плюхнувшись рядом, протягивает мне… выписку. Ошарашено распахнув глаза, с бешено колотящимся сердцем выхватываю листок и дотошно изучаю содержимое. – Ну как? Все в порядке? Нигде не наврал?

– Вроде нет, – едва дышу я, озадаченная очередным сюрпризом.

Позавчера Страйк с гордым видом продемонстрировал мне свидетельство о расторжении брака, а вчера презентовал мой диплом об окончании ординатуры. Понятия не имею, кому он дал на лапу и как умудрился договориться с ректором, учитывая, что последние полгода я в университете не появлялась, взяв медицинский отвод. Возможно, на положительное решение повлияли отлично закрытые сессии и отсутствие «хвостов», но в любом случае, меня тронуло до глубины души, что Страйк самостоятельно решил вопрос моей учебы, избавив от лишней волокиты.

– Тогда пять минут на сборы. Отчет пошел, а я пока схожу проверю Татьяну, а то спать не ляжет, ждать будет.

– Ты всех своих пациенток перед сном навещаешь? – уточняю подозрительным тоном.

– Ага, это вечерний обход называется, – шутливо щёлкнув меня по носу, он резво встает с моей кровати и мгновенно ретируется из палаты.

Ну вот, а я еще про медперсонал спросить планировала. Мне тут на днях синичка на хвосте очередную грязную сплетню принесла. Само собой, из добрых побуждений. Кравцов, оказывается, такой внимательный не только к пациенткам, но и женщин-коллег уложить на кушетку не промах. Вообще, доброжелателей и неравнодушных к моей судьбе в последнее время ощутимо прибавилось. С чего бы это?

Пока жду своего сексуального доктора, настроение успевает смениться раз пятьсот. И это абсолютно нормальное явление, с которым я почти смирилась. Как ни крути, а в выбранной профессии есть свои преимущества. Например, мне хорошо известны причины нестабильности собственного эмоционального состояния, что позволяет взглянуть на себя со стороны и не впасть в уныние, когда накатывает очередная волна слабости.

Не знаю, что задумал Кравцов на вечер, но предчувствие упрямо нашептывает, что мне его «сюрприз» вряд ли понравится. Так в принципе и происходит. Он забирает меня из больницы вместе с вещами и долгожданной выпиской, которая по идее должна была стать счастливым билетом в прекрасное будущее. Освобождением и новым стартом. Исполнением заветных желаний и потаённых фантазий, жирной точкой в борьбе за жизнь. Но ничего из перечисленного я не чувствую. И даже его оптимизм и бьющая через край энергия не спасают. Он слишком торопится, не учитывая мою моральную и физическую готовность к резкому выходу из привычной зоны.

– Новая машина? – рассеяно любопытствую я, забираясь на переднее сиденье громоздкого «Мицубиси Паджеро». Помню, что раньше он отдавал предпочтение более лёгким спортивным автомобилям.

– Два года уже гоняю, – буднично отвечает Страйк. – Как твоя Киа? Жива?

– Скорее нет, чем да, – с ноткой ностальгии признаюсь я, наблюдая в окно за стремительно меняющимся пейзажем. Питер в вечерних огнях впечатляет, но для пешей экскурсии я пока не созрела. – Сюда гнать, наверное, нет смысла. Передам в благотворительный фонд.

– В тот, что твой француз крышует?

– Почему крышует? Вик, между прочим, открыл центр помощи онкобольным детям.