После тебя только пепел
После вводной лекции по азам психологии для чайников Алена ведет себя очень тихо. Надеюсь, она все же сможет разобраться. Понимаю, что это звучит как полный бред, особенно из моего рта, но если по-нормальному вникнуть, то… Бум! Существует столько исследований, доказывающих эти теории, и сотни тысяч людей, которым помогли эти практики, причем некоторые из них даже не понимали, что делают. Они просто так сильно хотели чего-то и упорно шли вперед, проламывая стены лбом, что у реальности не осталось выбора. Вот так нужно жить! Только так!
Движение в пригороде спокойное, машин на дороге практически нет. Расслабленно держу одной рукой руль и позволяю себе иногда отвлекаться на девушку, что сидит рядом, глубоко зарывшись в собственные мысли. Алена сейчас выглядит как щуплый паренек из выпускного класса. Застиранные треники, выцветшая толстовка, короткая стрижка. Антиженственно, я бы сказал, хоть и не люблю давать визуальную оценку людям. Никого не должно волновать, как ты выглядишь, если тебе комфортно в своем облике, но здесь… ее оболочка больше похожа на вынужденные картонные доспехи. Не защищают, лишь скрывают отчасти. Рассматриваю ее профиль: аккуратный нос, пухлые губы, круглый подбородок. Черт! А у нее красивые уши. Это смешно, но, блин, правда!
– Ты в порядке? – искренне интересуюсь я, переживая, что слишком ее накрутил.
– А сам как думаешь? – отвечает она без резкости и как-то уж слишком болезненно.
Перевожу взгляд на дорогу, позволяя Алене побыть еще немного наедине с новыми мыслями. Это еще одна причина, по которой я не выдавал девушкам полный расклад карт. Достаточно было лишь ввести пару корректировок и закрепить их на уровне подсознания, не объясняя толком ничего, но проблема Алены сидит слишком глубоко. Без должного понимания системы Алена никогда не выберется из этого гребаного болота. Чувствую, как немеют ноги, а сердце сбивается со спокойного ритма. Это мое болото напоминает о себе. Зыбкое и вонючее. Пахнет гарью, летней ночью, антисептиками и лекарствами, мерещится стеклянными родными глазами и пересохшими потрескавшимися губами, которые произносят: «Мне уже все равно, Дань. Все равно».
Вижу наконец кирпичный двухэтажный дом за зеленым забором и паркую машину у ворот. Поворачиваюсь к Алене, она нервно сжимает пальцы и покусывает губы. Улыбка неосознанно выползает на лицо, пока я наблюдаю, как белые зубы сминают мягкую кожу. Там на заброшке… это было интересно. Есть все же в невинных девушках нечто цепляющее. Возможно, всему виной животные инстинкты. Если девушка чиста, то мужской организм получает сигнал – она может принести здоровое потомство! Ко всему прочему подключается и азарт. Типа, ее еще никто не завоевал, значит, если это буду я, то я нереальный молодец и самый сильный самец.
Алена чувствует мой взгляд, я это вижу. Ее дыхание превращается в частые короткие вдохи и выдохи. Она нехотя поворачивается, и мне хочется увидеть в ее глазах просьбу, разрешение, чувственность, но там только пустота. Тихая, холодная, темная.
Алена, Алена… ты только попроси, я тебя всему научу. Сочту за честь.
Усмехаюсь собственным мыслям. Возможно, во мне играет ощущение новизны и мелкий первооткрыватель. Это правда прикольно. Большинство девушек, с которыми я имел всякого рода дела до этого момента, были из другого теста, а эта свежая, как утренняя роса. Кажется, дотронься, и ты ее погубишь, но если действовать аккуратно, то она может сполна утолить любую жажду.
– Готова? – спрашиваю я, встряхнув головой, чтобы снять морок.
– Ты ничего не объяснил, как я могу быть готова?
– Сделаю вид, что ничего не слышал. Идем!
Выходим из машины, во дворе нас встречает бесчисленное количество розовых кустов в свежей земле. Помню, как лет пять назад я сам помогал тете Лизе пересаживать ее розы, чтобы отделаться от родительских нравоучений. Классное было время. Почти беззаботное. Залетаю на крыльцо, над которым горит яркая желтая лампочка, удерживая в руке две коробки с пирожными, а Алена останавливается у меня за спиной.
– Расслабься, Ален. Никто тебя здесь не покусает.
– А кого-то до этого кусали?
– Трусиха, – беззлобно бросаю я и нажимаю на дверной звонок.
Через пару мгновений на пороге появляется высокая крупная женщина и со всей строгостью смотрит на меня сквозь толстые стекла прямоугольных очков.
– Добрый вечер, Елизавета Игоревна.
– Данька! – восклицает она. – Еще раз назовешь меня по имени-отчеству за пределами колледжа, и я тебя ремнем отхожу!
– Привет, крестная, – исправляюсь я и тут же попадаю в крепкие родственные объятия.
– Привет, родной. С тех пор, как ты перестал попадать в мой кабинет за всякие глупости, мы так редко видимся. Я уже начала забывать, как ты выглядишь.
– Глупости? Да я спас твой колледж!
– Спас, спас, – хохочет крестная, делая шаг назад, и переводит взгляд за мое плечо.
Свободной рукой хватаю Алену за запястье и притягиваю ближе:
– Крестная, познакомься. Это Алена, моя подруга. Алена, это тетя Лиза.
– Здравствуйте, – лопочет Алена севшим от волнения голосом.
– Здравствуй, Алена, – задумчиво отвечает крестная, прищурившись.
Вид у нас обоих, конечно, не совсем презентабельный, но крестная тактично не обращает на это внимания и радушно произносит:
– Очень приятно познакомиться.
– И мне тоже, – еще тоньше пищит Алена.
Неловкость момента растет с каждой секундой. Алена правда думает, что я ее на казнь притащил, что ли?
– Мы кофе-то пить будем или как? – влезаю я, стараясь спасти ситуацию.
– Конечно, конечно. Проходите, – говорит тетя Лиза, взмахивает рукой, приглашая, и отступает от распахнутой двери.
В доме крестной, как и всегда, небольшой беспорядок. Повсюду разбросаны книги, блокноты с записями и переполненные пепельницы. Мама часто ругала подругу за страсть к никотину, но у тети Лизы на все претензии был один ответ: «Если уж мне суждено провести жизнь в одиночестве, то жить я буду в свое удовольствие, даже если оно приносит мне больше вреда, чем пользы. В конце концов финал у нас всех одинаковый – под деревянную крышку на два метра под землю». И как тут поспоришь?
Пить ароматный кофе на открытой террасе под шелест увядающих листьев, да еще и в компании с крепкой сигаретой – чистый кайф. И пусть это звучит ванильно, я знаю, как на самом деле важно иногда просто остановиться и прочувствовать момент, сконцентрировавшись на нескольких минутах настоящего. Если этого не делать слишком долго, можно оказаться в ловушке между прошлым и будущим и стать пленником сожалений и иллюзий. Я там уже был. Приятного мало.
Первые несколько минут мне даже говорить ничего не хочется, я удобно устроился за круглым уличным столом в пластиковом кресле, а вот тетя Лиза быстро берет гостью в оборот.
– Алена, а где ты учишься? – спрашивает она, помешивая ложкой в фарфоровой кофейной чашке, из которой поднимается пар.
– Я… эм-м-м… – мнется Алена и смотрит на меня, ожидая подсказки.
Ладно уж… Чуток помогу.
– Где-где? У нас, конечно! Крестная, ты что, не смотрела документы новеньких в этом году? Теряешь хватку. Неужели старость?
– А ну замолчи! Вот дождусь, когда тебе стукнет пятьдесят, и тоже буду смеяться.
– А ты доживешь?
– Данька! Не выводи меня!
Усмехаюсь и отпиваю глоток кофе. Я сделал все, что мог.
– Точно! – говорит крестная, вновь переключив внимание на Алену. – Ты перевелась к нам в этом году на второй курс. А я еще думаю, почему твое лицо кажется таким знакомым. Новая прическа сбила с толку, на фотографии в деле волосы у тебя длинные. Миланович, верно?
– Да, – приглушенно отвечает Алена, беззвучно постукивая пальцами по краю стола.
Она не притронулась ни к кофе, ни к пирожным. Даю ей пять минут на разморозку, а потом затолкаю все силой. Эта ее вычурная скромность на почве страха жуть как бесит. С одной стороны, я понимаю причины ее поведения, но с другой… Все равно бесит!
– Алена, и как тебе у нас? Нравится? – спрашивает крестная.
– У вас… – Алена обводит взглядом террасу и сад, – очень мило.
Крестная приглушенно смеется, и я присоединяюсь к ней. Алена явно тупит. Неужели еще не сложила два плюс два?
– Погоди… – говорит тетя Лиза и стреляет в меня строгим взглядом. – Дань, ты что, не сказал ей, к кому везешь в гости?
– А надо было? – удивленно отвечаю я.
– Засранец ты этакий, – качает она головой. – Алена, я директор Волковского колледжа, Карпенко Елизавета Игоревна. Ты меня не видела, потому что обычно я выступаю первого сентября только у первокурсников, а потом встречаю студентов исключительно у себя на ковре.
Алена пытается выдавить улыбку, а после переводит на меня ошарашенный взгляд. Читаю в ее глазах: «Куда ты меня притащил?» Все еще тупит. Может быть, я переоценил ее умственные способности?
– Колледж мне тоже очень нравится, – наконец-то оживает Алена.
– Правда? Я рада, – довольно отвечает крестная. – К нам нечасто переводятся, но бывает всякое. Все, что о нас говорят, конечно, пугает, но последние несколько лет студенты действительно чувствуют себя как дома. И мы стараемся поддерживать эту атмосферу. Как бы там ни было, они всего лишь дети.
– И кому нужно сказать спасибо за эти чудесные изменения? – гордо произношу я, поглаживая себя по груди.
– Хорош выпендриваться, Дань! Это не только от тебя зависело.
– Но сработало же.
– Да! Ты молодец! Возьми пироженку и займи рот! Я хочу пообщаться с нормальным человеком!
Поднимаю руки в знак капитуляции и открываю вторую коробку с пирожными. Пусть общаются, за этим мы и приехали. Наедаюсь до отвала и выпиваю две чашки кофе, слушая женский треп. Алена немного расслабляется и активнее участвует в беседе. Рассказывает крестной о том, как ей нравится учиться, о своих любимых предметах, отмечая понравившихся преподавателей. Она даже выпивает половину чашки кофе и… О боже! Надкусывает пирожное! Но в целом она молодец. Просто умница. Говорит все, что нужно.
Наболтавшись о колледже, крестная отлипает от Алены и поворачивается ко мне. Самое время прощаться, но реакция подводит.
– Дань, как там папа? – спрашивает тетя Лиза, приковывая меня к стулу серьезностью голоса.
– Нормально, – сухо отвечаю я.
– Твоя мама сказала, что вы скоро повезете к нему Аллочку.
– Скорее всего, – киваю я и поднимаюсь из-за стола. – Спасибо за кофе, крестная, но нам уже пора. Ты ведь сама меня учила, что хорошие гости – это те, которые знают, когда уходить.
– Ну хоть чему-то полезному я тебя научила!
– Ты что?! А как же стоять на голове и зажевывать сигареты елкой?
– Даня! Хватит меня позорить перед Аленой! Что она будет думать о директоре?!
– Я умею хранить секреты, – весело произносит Алена, чем удивляет меня и умиляет крестную.
– Вот видишь. Аленка свой человек, – произношу я, глядя на Алену, и слегка наклоняю голову в сторону выхода.
Она встает и открыто улыбается:
– Спасибо вам за кофе, Елизавета Игоревна. Я была очень рада познакомиться.
– Не за что. Приезжайте почаще. А если этот засранец будет тебя обижать…
– Крестная! Кого я когда-то обижал?!
– Напомнить тебе, как ты смывал рыбок сестры в унитаз, чтобы посмотреть, смогут ли они справиться с водоворотом?
– Так, все! Теперь ты меня позоришь, – говорю так же беззаботно, а самого до костей пробирает ледяная дрожь. – Нам действительно пора.
В машине Алена снова превращается в немую куклу. Смотрит в одну точку и не подает никаких признаков активной мыслительной деятельности.
– Выводы будут? – спрашиваю я, сжимая пальцами переносицу, чтобы немного снять напряжение.
– Ты познакомил меня с директором колледжа, это я поняла. Классная женщина, и все здорово, но как мне это поможет?
– Ален, ты серьезно?
– А ты серьезно? Я ни черта не соображаю. Сбавь количество информации и вопросов. Ты требуешь от меня все и сразу!
– О’кей, – устало вздыхаю я и завожу мотор. – Разжевываю. Теперь тетя Лиза знает, как тебе нравится учиться в колледже, а еще – что ты моя подруга. И когда адские родственники приедут, крестная точно свяжется с тобой, чтобы узнать причину ухода, а не станет отдавать им документы просто так. Ты совершеннолетняя, можешь и сама решить, где тебе учиться.
– А оплата обучения? Об этом ты не подумал?
– А я должен обо всем думать? Нормально ты так устроилась! Тебе напомнить суть нашей работы? Я не волшебник, Алена. Не забывай об этом.
– В колледже есть бюджетная программа?
– Да, для сирот и детей из неблагополучных семей. Она огромная, большая часть студентов учится на бюджете.
– По факту я ведь сирота, – задумчиво произносит она.
– Первая здравая мысль за весь вечер, – медленно моргаю, потому что веки наливаются тяжелым свинцом, и распахиваю глаза шире, глядя на дорогу. – А ты уверена, что учишься на платном?
– Мне так сказали.
– Но повод сомневаться есть?
Несколько мгновений молчания, под шорох колес, и Алена оглушает меня шепотом:
– Спасибо тебе.
– Еще рано, – серьезно отвечаю я.
– Куда мы направляемся теперь?
– Спать. Ты меня конкретно затрахала.
– В каком смысле?
– Пока еще в переносном!
Глава 8
POV: АленаТелефон не умолкает последние двадцать минут, а голова раскалывается. Выключаю мобильник, чтобы больше не видеть ненавистное имя на экране – «Дядя Слава». Приезжаем в центр города, и Мнац уверенно паркуется возле одной из многоэтажек старого жилого комплекса. Оглядываюсь по сторонам и не знаю, что делать. Куда идти? В общагу нельзя. Домой? Нет у меня дома. Даже Машке звонить нет смысла, ведь ее общежитие уже закрыто, да и вряд ли меня впустили бы туда без действующего пропуска. Единственный возможный вариант – остаться с этим начинающим маньяком, но и он так себе, если честно.
Мнац глушит мотор и вынимает ключ из замка зажигания, поворачивая голову:
– Только не вопи, ладно? Стены здесь тонкие, а соседи любят полицию вызывать.
– Что ты собираешься?..
– Алена… – вымученно вздыхает он. – Я не ждал гостей и давно не был в квартире, потому что во время учебы живу в общаге. Там, скорее всего, тараканы устроили тусовку с мухами, поэтому сразу предупреждаю о возможных шокирующих картинах.
Тараканы в голове, тараканы в квартире. Да они его лучшие друзья. Чему тут удивляться?
– Поняла. Буду помалкивать.
– Ну-у-у… Еще там может валяться парочка мертвых шлюх. Я иногда тренирую свои маньячные навыки.
Округляю глаза и качаю головой:
– Не смешно.
– Ты бы видела свое лицо. Очень даже смешно, – говорит Мнац с вялой улыбкой и распахивает дверь машины.
Выхожу следом и шагаю за Мнацем по тихому двору к подъезду. Поднимаемся по лестнице на шестой этаж, скованность и неловкость сдавливают горло. Поверить не могу, что добровольно шагаю в логово этого монстра, но выбора нет. Разве что сбежать и шататься по улицам до утра, что тоже небезопасно.
Мнац открывает дверь и пропускает меня вперед:
– Добро пожаловать.
– Спасибо, – тихо отвечаю я и переступаю порог.
Мнац входит следом и включает в прихожей свет. В глаза бросается пыльная пластиковая подставка для обуви, заваленная кроссовками, и куча темных спортивных курток на вешалке. Никаких тараканов и бездыханных тел, хотя запах специфический. Похоже, здесь и правда кто-то умер. Надеюсь, это был не человек.
– Черт! Я же просил Крис вылить ее кулинарный шедевр!
Мнац, не снимая обуви, проходит внутрь квартиры и скрывается в следующем дверном проеме.
– Ну и гадость! Фу! Вонища – жесть! Закрой нос и глаза, сейчас я это вылью! Если меня не стошнит… Алена! Перестану орать, сразу вызывай «Скорую», службу спасения, полицию и беги отсюда! Оно может быть опасно для людей!
Из горла вырывается тихий смешок. Это лучшее событие за весь день. Даже Мнац, похоже, не такой бесстрашный и всемогущий, как все считают.
Оставляю рюкзак на краю полки для обуви и захожу на кухню. Жуткий бардак заставляет наморщить нос: грязные тарелки и стаканы, пустые бутылки, пакеты из-под чипсов. Сколько здесь не убирали? Пару лет? Но есть и кое-что забавное в этой картине – побледневший парень, который с отвращением смотрит в небольшую кастрюлю. Подхожу ближе, чтобы оценить весь ужас, поверх серо-коричневой жижи плавают белые мохнатые шапки плесени. Мнац, сгорбившись, прикрывает ладонью рот и жмурится. Бедолага.
– Давай-ка я займусь кухней, – предлагаю я, стараясь сдержать смех.
Он поднимает голову и в удивлении выгибает брови, которые кажутся еще темнее на коже с легким зеленым отливом:
– А ты чего такая спокойная? Ты вообще это видишь? Новый вид органической жизни! Может, стоит вызвать спецназ?!
– Она тебя не съест, не волнуйся. Только не вздумай говорить о ней плохо или даже думать. Можешь ее рассердить.
– Реально? – перепуганно спрашивает Мнац, потеряв свой крутой облик.
Все! Не могу больше! Смеюсь в голос и подхожу к плите, чтобы накрыть кастрюлю крышкой. Король боится плесени. Кто бы мог подумать? Может, стоит снять все на камеру, чтобы потом его шантажировать? Вот это будет цирк.
– Враг обезврежен, – произношу я, все еще тихонько хихикая. – Беги, я его задержу и постараюсь разобраться.
Напряженная тишина повисает в комнате, смешиваясь с неприятным тухлым запахом, и веселье мгновенно исчезает. Что-то не так? Почему он ничего не говорит? Оглядываюсь и вижу совсем другого Мнаца. Нет, не так. Передо мной Даня. Данька, как называет его Елизавета Игоревна. Стоит и лыбится, как идиот. И нет никакой ненависти и давящей энергетики. Ничего пугающего или настораживающего. Он выглядит как обычный милый парень, который, кажется, увидел что-то любопытное.
– Вот такая ты нравишься мне гораздо больше, – довольным тоном говорит он, расстегивая мастерку. – Оставляю кухню на тебя, а сам займусь ванной, прихожей и спальней. Раз уж нам придется торчать здесь все выходные, стоит навести порядок.
Хитрый прищур голубых глаз и очаровательная улыбка сбивают с толку. А можно, он обратно станет говнюком Мнацем, потому что Даня кажется куда более опасным экземпляром? Я и так не знаю, чего от него ожидать, а тут еще и… это.
– Тряпки и прочая фигня под раковиной. Дверь в туалет прямо и налево. И помни, если эта дрянь на тебя нападет, – он кивает на кастрюлю, – то я не смогу тебя спасти.
– Я справлюсь, – заявляю уверенно.
– С жизнью бы своей так же легко справилась, – надменно бросает он и выходит из комнаты.
Ну вот, а я уже распереживалась. Все на своих местах. Оглядываю поле боя. Мне нужен огнемет! Работы валом, но зато будет время подумать. Информации на меня вылилось не ведро, а целая цистерна. Жаль, что жизнь – не грязная посуда, и ее нельзя просто взять и отмыть, использовав эффективное чистящее средство.
На уборку уходит не так уж много времени. Мусор собран, плита вычищена, а посуда и полы отмыты. Обувь больше не нужна, носки не прилипают к линолеуму, а свежий ночной воздух из открытого окна быстро вытесняет неприятный запах. Это определенно победа. Мнац появляется в дверном проеме, вытирая руки небольшим синим полотенцем, и одобрительно кивает, осмотрев комнату. Он складывает полотенце и кладет его на край кухонной тумбы, подходит к креслу, что стоит в углу, и падает в него, вытягивая руки вверх.
– Ненавижу убираться, – морщится он, разминая спину.
Выглядываю в прихожую и с удивлением отмечаю, насколько чистой и опрятной она теперь выглядит:
– Зато делаешь это почти профессионально.
– Моя мать фанат деревянной мебели и белой напольной плитки. Можешь себе представить, сколько раз в неделю приходится мыть полы и вытирать пыль в таком доме? Каждый гребаный день!
Вспоминаю о своей основной обязанности в доме тети и дяди и усмехаюсь, глядя на Мнаца:
– Мне тебя пожалеть?
Он поднимает на меня взгляд. Это еще не выстрел, но отчетливо чувствую на лбу холодок от дула пистолета.
– Раздевайся! – командует Мнац.
Ошарашенно хлопаю ресницами. Понимаю, что он не всерьез, однако визуально нет ни намека на шутку.
– Ты ведь сама предложила. Неплохо бы отвечать за свои слова.
От дальнейшей тренировочной стычки, в которой я вряд ли смогла бы победить, спасает телефонный звонок. Мнац достает из кармана спортивных штанов телефон и отвечает, подавляя зевок:
– Да? Нет, не приеду. Дела. Нет. На квартире. Нет. Я же сказал, не нужно, буду занят все выходные. Ага. Ну, скинь. В черном. Хорошо. Не скучай.
Мнац сбрасывает вызов и потирает ладонью лицо. Чувство вины и стыда теснится в груди.
– Это была твоя девушка? – подавленно спрашиваю я.
– А что? Уже ревнуешь?
Пропускаю его подколку мимо ушей и отвожу взгляд:
– Мне жаль, что из-за меня тебе пришлось поменять планы.
– Неправильно извиняешься.
– В каком смысле?
– Ты все еще в одежде.
– Прекрати, – прошу я. – На сегодня уже хватит.
– Что прекратить, Алена? – говорит Мнац и склоняет голову, внимательно за мной наблюдая.
– Это! – тычу в него пальцем. – Вот это самое! Я не подопытная крыска, хватит ставить эксперименты! Ты то орешь, то веселишься. Флиртуешь, целуешь, совращаешь! Подумай о своей девушке. Это неправильно!
– Совращаю?! – смеется Мнац, прикрывая ладонью глаза. – Во загнула. А что неправильно, Ален? Я делаю и говорю то, что считаю нужным. Мне для этого не требуется чье-то разрешение. Не припомню, чтобы сдавался кому-то в собственность. В отличие от тебя.
– Да пошел ты! – грубо выплевываю я.
– Алена, эта фраза не работает. Оппонент никогда после нее не уйдет и не оставит тебя в покое. Придумай что-то получше.
– Тогда я уйду!
– Ага… – зевает он и указывает пальцем на дверь. – Чистое полотенце я положил на стиральную машину, спортивные шмотки тоже. Только не мастурбируй в душе, пожалуйста. Понимаю, напряженный день и такой красавчик рядом, но я тоже хочу помыться и лечь спать как можно скорее.
Вспыхиваю как спичка. Рот открывается и закрывается, но я не издаю ни звука. Мнац смеется все громче и пародирует меня, шевеля губами и вытаращив глаза.
– Ты меня поражаешь, Алена. Дуй давай в душ, пока я добрый. У тебя десять минут. Не успеешь, придется подвинуться. Потрешь мне спинку, а я познакомлю тебя с клитором. Раз уж у тебя такая реакция, то ты вряд ли знаешь, где он находится и зачем нужен.
– Ты больной, – выдавливаю я.
– Девять минут пятьдесят секунд, – говорит он, ерзая в кресле, чтобы устроиться удобнее.
– Справлюсь за пять! В отличие от тебя, я в душе моюсь, как все нормальные люди.
– Алена, ты себе и представить не можешь, что все нормальные люди делают в душе.
Проглатываю его замечание и ухожу в ванную комнату. Невозможный! Говорит так, словно сам придумал этот мир. Как с ним общаться? Чертов Овен! Чтоб его!
Следующим ударом от Мнаца становится то, что на двери в ванную нет никакой защелки или крючка. Извращенец! Никогда еще я не принимала душ так быстро, зато короткие волосы и отсутствие косметики сейчас только на руку. Вытираю голову и тело полотенцем, натягиваю спортивные шорты и фиксирую их на поясе шнурками. Ныряю головой в ворот футболки, и, как только опускаю ее ниже груди, открывается дверь, а за ней появляется мой личный черт.
– Минута в минуту. Какая молодец.
– Ты действительно собирался залезть ко мне в душ?! – кричу я, одергивая футболку.
– Алена, я же просил тебя не орать.
– Извини, – отвечаю машинально, и Мнац кривится.
– Ты так быстро сдаешься, аж бесит. Иди ложись. Постельное белье чистое, твоя сторона левая.
Худшие опасения сбываются. Волосы на руках встают дыбом.
– Мы будем спать в одной постели. Он меня изнасилует, – кривляется Мнац с писклявым голосом.
Отвожу взгляд. Так глупо, что он и правда практически прочел мои мысли.
– Вот! Смотри, – резко бросает Мнац, вытягивая вперед руку с телефоном. – Это моя девушка. Она меня возбуждает.
На экране красуется фото женского тела от подбородка до колен. Черное сетчатое белье практически ничего не прикрывает, а выступает скорее в роли украшения. Кошачий изгиб, ни единой лишней складки. Красиво. Что еще сказать?
– Вижу, что суть ты поняла. Можешь спать спокойно.
Протискиваюсь в щель между плечом Мнаца и дверной коробкой и вздрагиваю от глухого хлопка за спиной. Смотрю на свое отражение в настенном зеркале и тихо вздыхаю. Ничего не вижу и не чувствую. Серое размытое пятно с коротким ежиком светлых волос.
За стеной слышится шум воды, а в голове мелькает безумной вспышкой идея. Что было бы, если я ворвалась бы сейчас к этому самовлюбленному подлецу в душ? Что бы он сделал? Удивился? Испугался? А может… Теплые капли воображения барабанят по плечам и спине, пытаюсь представить жар обнаженного тела напротив и острый взгляд светлых глаз, полных восхищения. Встряхиваю головой, пугаясь странной фантазии. Бред какой-то. Я никогда так не смогу, а он никогда на меня так не посмотрит.