Спун по имени Фидель

Веселая тетка с двумя корзинами бочком пробиралась по коридору.

«Мне, мне жареных семечек!» – хотела было крикнуть Аврора, залезая обратно на полку. Но тут из своего купе выбралась сонная проводница и принялась выталкивать тетку:

– Чего шумишь? Кто ты такая?

– Ты что, новенькая? Я всегда тут захожу! Меня машинист специально подбирает на станции, хотя нет у вас тут остановки. Я ему горяченького принесла, всю ночь ведь работать парню!

– Да тише ты, всех пассажиров разбудишь!

– Так уж и всех! А спуны? В том вагоне у меня все спуны накормлены, напоены, читают журналы! Чего-й-то у тебя так темно, а? В соседнем вовсю свет горит!

– Тшш! Нету здесь никаких спунов, все нормальные люди давно спят, проваливай!

Тетка сдалась и ушла. Проводница рассовала спящих в проходе людей по полкам, зевнула, потерла глаза и вернулась к себе.

Спунка помаялась часик, повертелась на полке, завязала еще сорок пять узелков и потихоньку уснула.

Но едва она успела увидеть хоть несколько снов, как включился преяркий свет и раздался ужасный топот.

– С добрым утром! Вставайте! – задорным голосом кричала проводница, хлопая в ладоши. – Вставайте! В девять часов туалеты закрываются, потому что в десять мы прибываем!

Все тут же повскакали со своих мест и выстроились в длинную очередь. «Кто за вами? А вы за кем?» – очередь волновалась и торопилась. В итоге все оказались умытыми и собранными уже к половине восьмого. Спунка поднялась без десяти девять и не спеша умылась.

Чтобы получше проснуться, она взялась наблюдать за проводницей. Та сидела на первой скамейке и считала выручку за утренний чай и пирожные. Слева от нее лежали пустые пакетики, справа – монетки, и она сравнивала две горки. Проводница была одета в мохнатую жилетку, и это делало ее похожей на кошечку. Как бы в доказательство она зажмурилась, потянулась всем телом и зевнула, показав острые зубки и маленький язычок.

– Бабушка, эта проводница такая странная! – шепнула Аврора вниз.

Бабушка сняла очки и поглядела. Проводница вдруг ловко извернулась и почесала носик о плечо.

– Ну, в некотором роде, пожалуй, чудаковатая. Но ведь это не редкость.

– Неужели?

– Конечно! Вот Фидель, твой приятель, разве же не чудной временами? А его Директриса, которая привинтила железный круг посреди коридора? А тот, кто придумал эти воздушные шарики в экспериментальном вагоне? Чудаков ведь на свете хватает! Вокруг столько завиральных идей и странных вещей, и все они от кого-то да происходят. Да и ты сама разве порой не ведешь себя странно?

– Ну разве чуть-чуть! – Спунка хихикнула.

– Так что, детка моя… С точки зрения каждого человека каждый другой будет хоть немного да чудаком!

В четверть одиннадцатого они подошли к стеклянным дверям вокзала, за которыми начинался город бабушкиного детства.

Дверь им открыл высоченный швейцар.

– Добро пожаловать! – провозгласил он.

«Смотри-ка, это тот самый почтальон, что отправлял рассказы частями!» – шепнула бабушка Спунке. А вслух сказала:

– Здравствуйте, здравствуйте, старый знакомый! Как это вы сменили почтальонскую куртку на ливрею швейцара? Встречаете всех гостей города?

– Понял, что больше люблю людей, чем их письма!

Они сердечно пожали друг другу руки. Перчатки у швейцара были ослепительно белые.

Дом, куда направлялись Аврора и бабушка, стоял в самом конце улицы. Он был окружен кривейшим забором; половину досок проели жуки, а другая сгнила от времени. Можно было пролезть сквозь дыру, как хотела Спунка, но пришлось чинно пройти в калитку. Они постучали, но им никто не ответил. Тогда бабушка повертела ручку, и дверь отворилась.

В доме был ужасающий беспорядок. Всюду валялись бумажки, засохшие бутерброды с сыром и кожура апельсинов. Среди красивых старинных подсвечников лежали пустые коробки от красок, а с книжных полок свисали носки и галстуки. Похоже, хозяин порой принимался делать уборку, но каждый раз отвлекался. Кое-где блестела поверхность без пыли. Кое-где в горшке не увял цветок. Но тяжелые красные шторы погрызла моль, а в паркете и тут и там не хватало дощечек. Брошюры «Апельсины и долголетие», «Сыр и долголетие», «Порядок и долголетие» на подоконнике были сложены аккуратной стопочкой, а на каминной полке рассыпались, как большущая башня в старом рассказе.

Аврора с неудовольствием обошла комнату: все предметы в ней были несчастны, душа вещей здесь страдала. Она поправила коврик у двери. Этого оказалось мало: коврик продолжал кукситься. Пришлось поднять его, вынести на улицу, вытрясти, уложить строго вдоль двери и расправить морщинки. «Хороший коврик, хороший!» – приговаривала Аврора. Только тогда коврик улыбнулся.

Тогда Спунка велела бабушке выйти и снова зайти по нему.

– Коврик – это хозяин входа, ты ведь не хочешь явиться в гости к хмурым хозяевам? Ты же взрослая, должна понимать такие простые вещи!

Из дальней комнаты раздались кашель и шарканье, кто-то шел оттуда небыстрым шагом.

Спунка приготовилась. Сейчас бабушкины истории станут правдой.

Хозяин увидел их и замер в дверях. «Боже мой!» – тихонько сказала бабушка.

Он оказался совсем старым. Худым и сгорбленным, усталым и с палочкой. Его волосы были спутаны, короткая белая борода дрожала. Теплая клетчатая рубашка с боков выбилась из-под ремня и торчала в стороны. Аврора представляла его совсем не таким.

К тому же ей показалось, что Художник смущен и растерян, как будто не получал бабушкину телеграмму о приезде.

– Ну, заходите, заходите! – бросился он суетиться, прихрамывая и постукивая тросточкой. – Простите, я не очень вас ждал, я бы прибрался… Нет, я ждал… Но когда ждешь столько лет, уже не очень веришь во всякие телеграммы…

Глава одиннадцатая

Если жизнь как цветные сны, трудно просыпаться

или Долгожданная встреча

Перед обедом Аврора и бабушка вели меж собой беседу на кухне Художника. На рынке они накупили всяческих овощей, и теперь Спунка пыталась распутать пучок укропа, замотанный белой ниточкой.

У нее не получалось. Она тянула нитку в разные стороны, кусала ее зубами, хотела вытащить веточки по одной, но те прочно держались друг за друга. Наконец Спунка не на шутку взбесилась. Она схватила острый нож, чтобы разрезать проклятую нитку.

Тут бабушка аккуратно забрала у нее нож и сказала:

– Аврора! Никогда не хватайся за нож без причины! Зачем лишний раз резать то, что можно разобрать руками?

И Спунке пришлось набраться терпения, чтобы распутать пучок. Но ничего не поделаешь – бабушка тренировала ее слабые стороны, и Спунка давно привыкла.

Через полчаса сели обедать. Художник до слез растрогался – он и не помнил, когда в последний раз кто-то готовил ему еду. Они принялись дружно звенеть ложками.

Спунка подтянула к себе буханку белого хлеба и отломила изрядный кусок.

– Аврора! Зачем ты ломаешь хлеб руками, в гостях это не принято. Возьми нож! – сказала бабушка.

– Да? – с независимым видом ответила Спунка – Зачем же лишний раз резать то, что можно разобрать руками?